пусть готовят пир. Сегодня вечером мы отпразднуем возвращение твоего брата.
— Ну, это лишнее… — начал было Брэк, поднимаясь на ноги. Король сделал вид, что ничего не слышал.
— А теперь оставь нас. Мы с твоим братом должны многое обсудить.
Самаранан сделала грациозный реверанс и вышла из комнаты.
Присмиревшие демоны тихонько последовали за ней. Двери беззвучно затворились. Сразу посерьезнев, король повернулся к Брэку:
— Какие новости ты принес из внешнего мира?
— Ничего такого, что обрадовало бы вас, — ответил Брэк. — Когда я уходил, защитники были в Тестре. Они собирались двигаться на север, чтобы защитить границу от кариенцев.
— Шананара сказала мне, что ты ушел в Хитрию.
— Похоже, я хорошо освоил искусство лицедейства, — ответил Брэк. — Защитникам требовалась помощь, и я должен был помешать им убить дитя демона. Я явился в Кракандар — причем сделал это весьма эффектно — и убедил Дамиана Вулфблэйда заключить с ними союз.
— Наследника Высочайшего Принца? — Коранделлен покачал головой и усмехнулся. — Ты никогда не слушал меня, когда я говорил тебе, что в дела смертных вмешиваться опасно. Но… не исключено, что такой союз поможет достичь мира между Медалоном и Хитрией, поэтому на сей раз я тебя прощаю.
— Вы всегда прощаете меня, ваше величество. Это ваш недостаток.
— Боюсь, у меня их много. А что скажешь новенького о кариенцах?
— Как только до них дойдет весть о смерти посланника, у них появится долгожданный повод для вторжения в Медалон.
— Значит, война неизбежна? — Король выглядел весьма озабоченным.
— Боюсь, что да.
— А что Фардонния? Что делает Габлет? Происходят такие важные события — и он даже не попытался обернуть их себе на пользу? Что-то на него не похоже.
— Хотел бы и я знать, в чем дело, — пожав плечами, ответил Брэк. — Пару лет назад он предпринял попытку примириться с Хитрией. Он послал одну из дочерей к Лернену Вулфблэйду, но я не знаю, что из этого вышло. С Габлетом трудно иметь дело. То он заключает договоры, то разрывает. Может быть, вы пошлете кого-нибудь к его двору — когда все узнают, что харшини живы.
Король покачал головой.
— Я многое поставил на карту, когда послал Шананару к тебе на помощь, ночами не спал — боялся, что Гленанаран с компанией попадут во внешнем мире из-за этого в беду. Верховный Аррион обещала мне, что Лига чародеев защитит наших людей в Гринхарборе, но нас уже не почитают, как раньше. Мы совсем одичали в своем затворничестве и разучились общаться с мирянами. Подозреваю, что помощь Лиги нам дорого обойдется. Кроме того, от Фардоннии до Кариена рукой подать. Я считаю, что нам выгодно сотрудничать с кариенцами, и не хочу давать Габлету заложника.
Коранделлен вышел на балкон и принялся рассматривать широкую, залитую солнцем долину. Это продолжалось довольно долго. Наконец король прервал молчание:
— Я очень рад снова видеть тебя, Брэкандаран. И в то же время боюсь — боюсь последствий, которыми чревато твое появление.
— И какие же это последствия?
Коранделлен опять надолго умолк, а когда заговорил, то сменил тему разговора.
— Дитя демона живо.
— Так Шелтаран исцелил ее? — Брэк с облегчением вздохнул: значит, его путешествие не было напрасным.
— Да… и нет.
Брэк недоуменно посмотрел на короля:
— Как это?
— Когда демоны принесли Р'шейл сюда, ей было очень плохо. Более того, Смерть уже вцепилась в нее и собиралась унести. Шелтаран залечил ее раны, но Смерть не любит, когда ее обманывают — особенно если это делает бог исцеления. Между ними что-то произошло… они не поделили дитя демона.
— Кошмар! И что же, в конце концов, стало с Р'шейл?
— Она жива, но не более того. Смерть держит ее за одну руку, Шелтаран — за другую.
Брэк облокотился на перила балкона.
— Но прошло уже несколько месяцев!
— Вот именно. И теперь, когда ты здесь, нам, быть может, удастся разрешить этот конфликт.
— Вы хотите, чтобы я вмешался в спор между Смертью и богом? Благодарю за доверие, ваше величество, но думаю, что вы сильно переоцениваете силу моего убеждения.
Король повернулся к Брэку. Лицо его было серьезным.
— Я ничего не переоцениваю, Брэкандаран. Чтобы решить эту проблему, нужно сделать выбор. К сожалению, никому из нас это не под силу.
— Выбор? Какой выбор?
— Жизнь за жизнь, — медленно произнес Коранделлен. — Смерть откажется от Р'шейл, если взамен ей предложат другую жизнь.
Брэк на миг зажмурился: слова Коранделлена поразили его как удар молнии.
— Вы хотите, чтобы это сделал я?
— Мне трудно просить тебя об этом, Брэкандаран, но иного выхода у меня нет. Я не могу сделать это сам — ни при каких обстоятельствах. Ты единственный, кто может принять решение.
— Потому что во мне течет человеческая кровь, и я не принадлежу к роду харшини. — Брэк помрачнел. — Значит, так. Я отыщу какого-то одинокого больного человека. Смерть будет довольна.
Коранделлен побледнел от такого цинизма.
— Не так все просто. Смерть требует равноценную душу.
— Тогда я постараюсь найти самое непотребное отродье. Так даже лучше.
— Равноценную, Брэкандаран. Со Смертью не торгуются. Ей нужен тот, кто дорог нам так же, как дитя демона.
— У меня есть время на этот дурацкий торг или несчастная жертва упадет замертво в тот миг, когда я назову ее имя?
Коранделлен в отчаянии покачал головой.
— Не понимаю, как ты можешь шутить, Брэкандаран.
— А я не шучу. Я могу принять такое решение, Коранделлен, но это нелегко. Так что вопрос мой вполне уместен.
— Но я не могу на него ответить. Ты должен спросить саму Смерть. Я уверен, она все рассудит.
— О, вы так думаете?
— Прошу тебя, Брэкандаран. С таким настроением даже не думай приближаться к Смерти.
Раса харшини служила своеобразным мостом между богами и смертными, и этот мост держал на своих плечах именно Коранделлен. Брэк сочувствовал королю, очутившемуся в столь сложном положении, но тащить эту ношу вместо него не хотел.
— Не волнуйтесь. Даже я не так глуп. Можно мне увидеть Р'шейл?
— Конечно.
Король вымученно улыбнулся и положил руку своему гостю на плечо.
— Ты хорошо сделал, что нашел ее, Брэк. Я знаю, тебя мучают угрызения совести, с которыми трудно жить, но, в конце концов, если повезет, Р'шейл освободит харшини. Ты поможешь ей спасти твой народ.
— Всех, кроме одного, — угрюмо промолвил Брэк.
Р'шейл ти Ортин — дитя демона, из-за которого Брэку пришлось вынести столько мучений, — обитала в комнате рядом с покоями Коранделлена. Просторное помещение было наполнено цветами и ароматическими свечами, чтобы хоть как-то скрасить положение той, за чью жизнь шла жестокая непрестанная битва. Рядом с кроватью сидели две харшини и наблюдали за дыханием больной. Увидев вошедшего, они молча встали, поклонились и исчезли. Брэк успел заметить радость в их черных глазах, и ему стало не по себе.
Р'шейл лежала на накрахмаленных белых простынях, накрытая светло-голубой мантией. Ее кудри цвета меди, заботливо повязанные лентой, рассыпались по подушке. На первый взгляд, девушка была цела и невредима. И неестественно прекрасна, как все харшини. Дыхание ее было ровным, но редким. Рассмотрев больную с ног до головы, Брэк повернулся к Коранделлену:
— Вы с ней еще не говорили?
— С тех пор как ее принесли сюда, она ни разу не приходила в сознание. Но как только… решение будет принято, Смерть отпустит ее.
Прежде чем ответить, Брэк тщательно взвесил каждое слово.
— Коранделлен, а вы подумали о том, что, может быть, лучше все-таки отдать ее Смерти?
Король вздрогнул, как от удара.
— Конечно, нет! Зачем об этом думать?
— Она похожа на харшини, ваше величество, но эта девушка не такая, какой кажется. Ее вырастила Сестринская община. Она избалована, хитра и может быть абсолютно безжалостной, если захочет. И это только цветочки.
— Если Хафиста одержит верх, харшини погибнут.
— А вы уверены, что этого не случится, если она выживет? Вы не знаете ее так, как я. Поверьте мне, она не из тех, кто спасает народы.
— Она тебе не нравится?
— Я ей не доверяю, — уточнил Брэк.
Король некоторое время разглядывал Р'шейл и, наконец, посмотрел на Брэка. Его лицо казалось озабоченным.
— Как бы там ни было, я не дам ей умереть. Мы не доживем до того времени, когда другое дитя демона достигнет зрелости, даже если оно родится завтра. У меня нет выбора.
— В таком случае да помогут нам всем боги, — прошептал Брэк.
Глава 2
В это утро ее высочество принцесса Адрина Фардоннская прихорашивалась особенно старательно. Полностью скрыть синяк под глазом так и не удалось, остальные следы «сладкой жизни» исчезли под густым слоем пудры и румян. Рабы, нервно суетившиеся вокруг, были в равной степени насторожены как отвратительным настроением госпожи, так и неопределенностью своего ближайшего будущего. Принцесса и раньше делала все возможное, чтобы навлечь на себя гнев короля, но выходка прошлой ночью была чем-то особенным — даже для Адрины.
— Кто-нибудь видел Тристана? — сердито спросила она и оттолкнула юную темноволосую рабыню, которая трясущимися пальцами пыталась прикрепить драгоценные заколки к прозрачной вуали на ее голове.
— Нет, ваше высочество, — спокойно ответила Тамилан и твердой рукой пришпилила заколки.
Адрина взвизгнула.
— Осторожнее! Где же он, во имя семи преисподен? Будь я проклята, если возьму всю вину на себя.
— По-моему, в последний раз Тристана видели, когда он торопливо шел к Южным воротам, ваше высочество, — сказала рабыня, с трудом скрывая ухмылку.
Адрина посмотрела на нее в зеркало. Тамилан была ее постоянной наперсницей с детства и имела плохую привычку забывать свое место.
— Полагаю, что вашему брату безумно хочется вернуть свой полк на переправу Лендера.
— Трус, — прошептала Адрина. — Погоди, доберусь я до тебя… Она оттолкнула Тамилан, встала и посмотрела на свое отражение.
Что ж, все, что можно было сделать, сделано. Ее юбка была зеленой — любимый цвет Габлета, а темно-изумрудные тени на веках выгодно подчеркивали зеленые глаза даже с неприличным синяком. Лиф, по тону несколько светлее, украшали отборные жемчужины — точно такая же, только гораздо крупнее, сидела в выставленном на всеобщее обозрение пупке. В схватке с растрепанными волосами победили волосы, единственное, чего удалось добиться, так это избавиться от кислого запаха медового напитка — недаром на голову было вылито полфлакона духов. Адрина нервно оправила юбку и повернулась к Тамилан:
— Как я выгляжу?
— Как всегда, великолепно, ваше высочество, — польстила ей рабыня. — Я уверена, что король будет сражен вашей ослепительной красотой и простит вам то, что прошлой ночью вы протаранили главную пристань его флагманским кораблем.
— Тамилан, я говорила тебе, что терпение мое небезгранично? Она не была настроена выслушивать остроты Тамилан. Она вообще не была настроена слушать что бы то ни было. Ей хотелось забраться в постель под одеяло и лежать там до тех пор, пока отец не забудет о ней.
— Вы уже целый час этого не говорили, ваше высочество. Стук в дверь спас Тамилан от хорошей трепки. Гретта, та самая рабыня, что неудачно пыталась прикрепить вуаль, бросилась открывать. В комнату вошел Лектер Турон, королевский гофмейстер, и, не обращая внимания на согнувшуюся в поклоне рабыню, вперевалку зашагал к принцессе. Подойдя, он вытер вечно потную лысину и поклонился Адрине.
— Король ожидает вас, ваше высочество, — объявил евнух визгливым голоском. — Я пришел, чтобы сопровождать вас.
— Я знаю дорогу, Турон. И мне совершенно не нужна такая противная жаба, как ты.
— Ваше высочество, я не солгу, если скажу, что никогда не выпрашивал для себя эту почетную обязанность.
Он уже млел от удовольствия в предвкушении объяснения принцессы с отцом. Адрина решила не удостаивать его ответом. Шурша изумрудными юбками, она быстро прошла мимо гофмейстера и, высокомерно вскинув подбородок, зашагала по коридору. Это было ошибкой. Похмелье, которого она старалась не замечать, свирепо воспротивилось столь внезапному движению и тут же дало о себе знать жестокой болью в висках. Она шла, намеренно размашисто шагая, поскольку знала, что коротконогому маленькому евнуху приходится бежать за ней вприпрыжку. Это была мелочная месть, но он ее заслужил. Издали завидев принцессу, шествующую по черно-белым мраморным плитам коридора Летнего дворца, слуги и рабыни поспешно разбегались кто куда.
Путь до приемной короля занял минут двадцать, и, стараясь поспеть за принцессой, Турон совсем выбился из сил и запыхался. В гигантской приемной роились и жужжали многочисленные визитеры. Высокие пальмы в горшках были густо облеплены лордами и леди, увешанными драгоценностями. Как только принцесса переступила порог, все как по команде уставились на нее — кто с усмешкой, кто с плохо скрываемым гневом. Даже рабы с большими опахалами, без толку гонявшие по залу горячий влажный воздух, с любопытством смотрели на Адрину.
Принцесса с решительным видом приблизилась к сандаловым дверям отцовского кабинета, украшенным богатой резьбой. Стражники тотчас же распахнули перед ней обе створки. Турон попытался было обогнать Адрину, чтобы, как положено по протоколу, объявить королю о прибытии принцессы, но не успел. Быстро войдя в кабинет, она щелкнула пальцами и через мгновение с удовлетворением услышала возмущенный визг Турона, перед самым носом которого послушные стражники захлопнули двери.
Габлет поднял голову и, увидев дочь, нехорошо улыбнулся. Это был дурной знак. Обычно, гневаясь, король впадал в приступ бешенства, который заканчивался так же неожиданно, как начинался. Но на сей раз он пребывал за пределами гнева, в состоянии тихой ярости, что внешне никак не проявлялось.
Только однажды Адрина видела его таким — в тот раз, когда ее незаконнорожденные братья Тристан и Гаффен украли из храма статую Желанны, богини плодородия, и затащили ее на крышу самого злачного борделя в Талабаре. Узнав об этой выходке сыновей, отец так разошелся, что Адрина всерьез испугалась, как бы он обоих не убил. Габлет был хитрым, коварным и своенравным, но очень набожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60