«Бергли»! Само название кружит голову, оно – словно знак качества на любом товаре, что проходит через его величественные двери.
«Бергли»! В восьмидесятые здесь были побиты все рекорды публичных торгов, с молотка шло все – от Пикассо и Ван Гога до головокружительно дорогого мейсенского фарфора или старинных фотографий.
«Бергли»! «Бергли» с его трехсотлетней давности штаб-квартирой на Бонд-стрит в Лондоне и дворцом в целый квартал здесь, в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню, не говоря уж о двадцати трех филиалах, разбросанных по всему миру.
«Бергли»! Считающийся ровней «Кристи» и «Сотби». «Бергли», где список совета директоров и консультантов выглядит как справочник «Кто есть кто» в мире нуворишей и знати, кривившей до сих пор, как правило, свои патрицианские носы при виде ее, Дины Голдсмит, жены какого-то торговца всякой дешевкой.
Ну погодите же...
Ее губы изогнулись в зловещей улыбке, кривой, как ятаган. Это уж точно, ситуация за ночь сильно изменилась!
Что ж, пора приступать к исполнению новой роли.
– Дарлин! – пронзительно крикнула Дина.
Служанка, дежурившая прямо под дверью спальни, мгновенно появилась на пороге. Дине хватило одного взгляда на трясущуюся от страха бедняжку, чтобы понять: новость достигла и ушей слуг.
– Приготовь ванну, – коротко распорядилась она. – И смотри, вода должна быть нагрета точно до двадцати шести градусов. По Цельсию!
– Слушаю, мэм. – Опустив голову, Дарлин поспешила в громадную, всю в мраморе, ванную.
– Постой! Сначала налей в таз воды, развяжи перчатки и смой мне с рук этот проклятый крем!
– Слушаю, мэм. – Не прошло и минуты, как Дарлин вернулась с тазом кипятка и пачкой бумажных салфеток.
Дина вытянула руки вперед, как хирург перед операцией. С трудом дождавшись, пока Дарлин с помощью мыла, воды и салфеток справится наконец с толстым слоем крема, она нетерпеливо сказала:
– А теперь – ванну!
– Да, мэм.
Путаясь в бумажных салфетках, обрызганная с ног до головы водой, Дарлин вылетела из спальни.
Дина включила в штепсель вилку телефона, специально предназначенного для переговоров внутри дома, и нажала на одну из двадцати четырех кнопок.
Дворецкий отозвался мгновенно:
– Да, мадам? – Его голос звучал жестко и внушительно.
– Скажите на кухне, что я буду завтракать ровно через час, – распорядилась Дина. – Пусть сварят свежий кофе. Погорячее. Без кофеина. Полчашки простого обезжиренного йогурта. И один тост. Масла не надо.
– Немедленно передам ваши ука...
– Мой муж еще дома? – перебила его Дина.
– Весьма сожалею, но...
Дина повесила трубку и тут же нажала на новую кнопку.
Один звонок... второй... третий...
– Да? – раздался скрипучий голос личной секретарши Дины.
– Габи, пусть шофер подаст машину к подъезду ровно через полтора часа. И позвоните в «Бергли». Я хочу, чтобы у входа меня встречали трое из руководства компании. Они будут моими гидами.
– Насколько я понимаю, я тоже должна вас сопровождать, – кисло прокомментировала это распоряжение секретарша.
– Правильно понимаете.
– Хорошо, сажусь на телефон. – Особого энтузиазма в голосе Габриэлы Мортон не прозвучало. – Да, не забудьте, в два часа вы должны быть в парикмахерской.
– С этим покончено, – высокомерно бросила Дина. – Позвоните Кеннету и скажите, что, если он по-прежнему хочет заниматься моими волосами, отныне ему придется самому приходить ко мне.
Повесив трубку, Дина откинула простыни и соскочила с кровати. Сладко потягиваясь, она позволила себе несколько мгновений просто понаслаждаться своим новым положением. Затем, что-то весело напевая, накинула халат из нежно-розового шелка, обшитый страусовым пухом, сунула ноги в пушистые шлепанцы того же цвета и проследовала в ванную.
На сей раз Дина не остановилась полюбоваться портретом кисти Ван Гога, висевшим над мраморной каминной полкой, «Скачками» Дега – эту картину поместили над позолоченными консолями, – и тремя миниатюрами Ренуара, которые составляли предмет ее особой гордости. В это утро Дина Голдсмит не нуждалась ни в каких видимых подтверждениях своего нового общественного положения – а именно для этого раньше ей и служили бесценные произведения живописи и антиквариат. Сегодня она точно знала, что представляет собой и какое положение в Нью-Йорке занимает.
В общем, следует признать, что маленькая Дина Ван Влит из городка Гауда, этой сыроваренной столицы Голландии, неплохо преуспела в жизни. К своим двадцати девяти годам она прошла долгий и трудный путь.
Даже более трудный, чем кому-либо могло прийти в голову...
Самые ранние воспоминания Дины Голдсмит были связаны с сыром, именно поэтому сейчас он вызывал у нее такую ненависть, и горе тому, кто осмелился бы положить в ее холодильник даже крохотный кусочек.
Подобно прустовской корзиночке с пирожными «мадлен», одного запаха, даже одной мысли о сыре было достаточно, чтобы пробудить у нее воспоминания об утраченном времени. Что и неудивительно, если иметь в виду, что отец Дины работал на одной из самых известных сыроварен в Голландии.
Беда в том, что только это она об отце и помнила. Запах сыра клубился вокруг него подобно миазмам. Он пропитывал его одежду, волосы, кожу. И сколько бы отец ни отмывался, вонь все равно не испарялась. Даже сейчас, по прошествии многих лет, она все еще стояла в ноздрях Дины.
Но случилось так, что жизнь, которая, как известно, любит выкидывать разные фокусы, воспользовалась именно сыром, чтобы выдать Дине билет на поезд, уходящий из Гауды.
У Дины Ван Влит была классическая нордическая внешность. Рост – пять футов девять дюймов, золотистые волосы, резко очерченные скулы, широко расставленные аквамариновые глаза. А вдобавок к внешности и сногсшибательной фигуре она обладала ногами, на которые заглядывались все мужчины. Всего этого вполне хватило, чтобы выиграть звание «Мисс Гауда».
Оттуда последовал бросок в Амстердам, где Дину увенчали короной «Мисс Нидерланды», и в качестве обладательницы таковой она проследовала в Каракас на конкурс за звание «Мисс мира».
Увы, «Мисс Нидерланды» не дошла и до полуфинала. Но ничего. Дина Ван Влит была реалисткой. Ее не нужно было учить тому, что составляет ее главное достояние. Она знала это лучше других.
Знала она и то, что никогда не вернется в страну ветряных мельниц, деревянных башмаков и сыра. Вот она и упаковала свои утешительные призы, прихватила девять тысяч долларов, завещанных ей бабушкой по материнской линии, и двинулась в Нью-Йорк, этот город Желтого Дьявола, где и сняла на пару с приятельницей квартиру в престижном районе в верхней части Ист-Сайда.
А что еще важнее, она сделала крупное вложение, купив очень дорогое, подчеркивающее все ее достоинства вечернее платье и вполне приличный жемчуг.
Вооружившись таким образом и бесцеремонно используя свой титул участницы Всемирного конкурса красоты, она, подобно акуле, нырнула в волны светской жизни Манхэттена. Коктейли, ужины, приемы, благотворительные вечера – Дина прошла через все, отвергнув по пути бесчисленные предложения легких романов, а то и руки и сердца со стороны самых мечтательных и неотразимых молодых людей Манхэттена.
Эти франты ее не интересовали. Дина знала, что ей нужно, и была преисполнена решимости достичь цели.
И вот вам пожалуйста! Никто и глазом не успел моргнуть, как денежный мешок в лице Роберта А. Голдсмита, недавно овдовевшего основателя и президента компании «Голдмарт инкорпорейтед» упал ей прямо в руки!
Что с того, что это не назовешь любовью с первого взгляда?
Что нареченный – лысеющий и некрасивый толстяк, перешагнувший за пятьдесят?
Что он неотесан и грубоват, что носит те же отвратительные стандартные костюмы из синтетики, которые продаются в его магазинах, сетью опутавших всю страну?
И что с того, что его пентхаус в Вест-Сайде обставлен дешевой мебелью, стены обиты безвкусным плюшем апельсинового цвета, а в комнатах полно искусственных цветов и литографий клоунов, кошек, большеглазых младенцев – точь-в-точь как в его магазинах?
Что из этого?
Он созрел для крючка, и это главное. Это – и еще то, что у него из ушей капает золото.
Не менее существенно и то, что у него нет бывших жен и детей, которые при случае могли бы оспорить права наследования, – это Дина выяснила тайно, но точно.
Что же касается недостатков суженого, то ничего непоправимого в них, с ее точки зрения, не было. В конце концов, манерам можно научить. Заставить сесть на диету. Перетряхнуть сверху донизу его кошмарный гардероб. Заново обустроить жутковатый пентхаус в западной части Центрального парка.
Вскоре последовало бракосочетание, и Дины Ван Влит не стало. Ее место заняла Дина Голдсмит – и уж она-то свое взяла.
Принадлежа отныне к элите общества, сделавшись членом самых престижных клубов, куда входили жены сотни самых состоятельных людей планеты, она принялась действовать с такой же расчетливостью и хладнокровием, с каким заарканила баснословного богача.
Ее жизнь превратилась в настоящий вихрь.
Последовали ежедневные обеды в «Ле Гренуй» и «Ле Сирк», где королевский бульон с лобстерами бледнел на фоне главного блюда – острых сплетен и скандалов, о которых говорят только шепотом.
Коктейли перемежались официальными ужинами и премьерами на Бродвее. А помимо того – традиционные вечера по понедельникам в «Метрополитен-опера», благотворительные балы, летние выезды на субботу и воскресенье в Хэмптон и зимние на Палм-Бич или на острова Карибского бассейна.
Казалось, Дина Голдсмит достигла всего, чего желала.
Но вскоре выяснилось, что это не так.
Да, вечеринки в определенном кругу стали свершившимся фактом, но принимали мистера и миссис Голдсмит далеко не везде. Старая гвардия в Нью-Йорке, Ньюпорте, Хэмптоне и Палм-Бич воротила от них нос, потому что Роберт – выскочка, нувориш и лишен той благородной патины, что обретается лишь за много поколений. Кроме благотворительных вечеров, где рады всякому, кто готов платить, в мир аристократии доступ им был закрыт.
И вновь, как это уже было в Каракасе, Дина проанализировала ситуацию и решила, что пора в корне изменить свою жизнь. Прежде всего им с Робертом следует переехать – непременно в Ист-Сайд, более того – на Пятую авеню. По ее мнению, их бастионом должен стать дом где-нибудь неподалеку от Центрального парка – местожительство настоящих аристократических семейств.
Деньги – не проблема, и Дина вскоре отыскала дворец в тридцать четыре комнаты, с витыми мраморными лестницами, оранжереей и двумя крытыми террасами вокруг дома. Затем она наняла художника-декоратора, причем именно такого, какого нужно – семидесятидвухлетнего ветерана с безупречной родословной.
Но если Дина считала, что переезд на Пятую авеню и помощь респектабельного декоратора станут магическим ключом к ранее закрытым дверям домов старых аристократических родов, ее ждало жестокое разочарование. В высшем обществе Голдсмитов по-прежнему предавали остракизму, и это доводило ее до бешенства.
И вот наконец, спустя восемь долгих лет – свершилось! Ее молитвы были услышаны! Успешное приобретение «Бергли» сделает то, о чем она мечтала. Ибо Дине не нужно было объяснять, что приобретение контрольного пакета акций этой компании превратило ее, жену владельца, в самую крупную сенсацию сезона. И произошло это буквально в одночасье!
Наконец-то она взлетела на самый верх! Там, где обретаются сливки манхэттенского общества!
И теперь...
Да, пришел час получить... теперь она будет смотреть сверху вниз на тех, кто вчера еще ее не замечал, а сегодня будет готов лизать подошвы ее туфель!
О да, она станет наслаждаться каждым мигом своего триумфа! Ибо нет ничего на свете лучше и сладостнее, чем реванш!
Подняв кучу брызг, Дина скользнула в огромную, овальной формы, ванну. Закрыв глаза, она откинулась на алую подушку из панциря моллюска. В голове у нее по-прежнему роились разнообразные мысли.
Их поток оборвал стук в дверь. На пороге появилась Габи. Дина недовольно сморщила лоб, но на секретаршу это не произвело решительно никакого впечатления. Это была настоящая деловая, застегнутая на все пуговицы строгая женщина со стальными нитями на голове вместо волос, очками на цепочке вокруг шеи и скрипучим голосом. Подойдя к ванне, она ткнула в какую-то кнопку, и шум воды разом оборвался.
– Вам звонят, – недовольно проворчала она. – Говорить будете?
Дина снова пустила воду.
– А кто?
– Некто Берг. Сандра Берг. – Габи пожала плечами.
Дина задумчиво теребила огромную губку. Сандра Берг? Какая-нибудь знакомая? И вдруг ее словно озарило. Ну конечно же! Должно быть, Габи просто недослышала – не Сандра, а Зандра!
Зандра, с которой она уж Бог знает сколько времени не общалась.
– Передайте мне аппарат, – бросила Дина.
– Сами возьмите, – огрызнулась Габи и захлопнула за собой дверь.
«Сука!» Дина с трудом удержалась от ругательства, ограничившись броском мочалки вслед секретарше. Затем она потянулась к столику, на котором стоял телефон.
– Зандра? – бодро заговорила Дина, вновь погружаясь в булькающую воду.
– Дина? – сквозь помехи на линии глухо донесся голос с явным английским выговором.
– Зандра, это ты? Откуда?
– Дина, слава Богу, что я тебя разыскала, а то уж и не знала, куда податься. – Голос Зандры звучал испуганно, что вообще-то на нее совершенно непохоже.
– Да что с тобой? – Дина обеспокоенно приподнялась, чувствуя, как вода стекает с ее острых ключиц.
– Не хочу сейчас вдаваться во все отвратительные подробности этого дела. Одно скажу – мне плохо, очень плохо. Можно... – Зандра заколебалась, – можно остановиться у тебя на несколько дней?
– Ты же прекрасно знаешь, что здесь тебе всегда рады. – Дина помолчала. – Слушай, у тебя... какие-нибудь проблемы?
– Долго рассказывать, а я звоню из автомата. Потерпи немного. Слушай, я только что приземлилась в «Кеннеди», и если на улицах пробки, то доберусь не скоро... А ты уверена, что можешь меня принять? То есть, я хочу сказать, все так неожиданно и не в моих правилах навязываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71