Я полагаю, вы здесь с миссией?
— Да, как лошадь, которая несет министра, облечена властью, так и я. Мне сказали отвезти бумаги — я их отвез, мне сказали ждать — я жду.
— А теперь?
— Я все ещё жду.
— И вы не знаете ничего о том, что скрыто в конверте, который вы вручили в королевском замке в Готембурге?
— Ничего.
Этот ответ, казалось, снова заставил графа Вазаборга погрузиться в размышления, и на лице его появилось выражение задумчивости.
Маргарита, опершись локтем на подушки и подперев голову рукой, тоже была задумчива. В комнате повисло молчание.
Предоставленный самому себе, г-н де ла Герш разглядывал все вокруг себя; но, каковы бы ни были олимпийские герои — они такие же люди, как остальные. Теперь, когда Арману-Луи не надо было больше сражаться с капитаном Якобусом, его желудок, как у простого смертного, напоминал о себе. Его взгляд привлекал круглый столик на одной ножке, на который, едва он вошел сюда, сразу же посмотрел с нежностью лисы, глядящей на виноград. Этот столик был уставлен сладостями, корзинами с фруктами и пузатыми бутылками. Не в силах больше терпеливо созерцать съестное, г-н де ла Герш вопросительно взглянул на графа и, проведя двумя пальцами по усам, заговорил, обращаясь к нему:
— Я вижу, тот столик ломится от золотого испанского вина и корзин с фруктами; но если бы к этим вкусным вещам добавить бы какой-нибудь копченый язык за ещё два или три куска аппетитной ветчины, можно было бы минут на десять присесть к этому гостеприимному столику. Трактир «Коронованный лосось», где я поселился — место, где не любят поститься. В этих краях — свежий воздух, а я только что предавался упражнениям, которые возбудили у меня аппетит.
— О! Отчего же вы молчали, что голодны? — обрадовано спросил шведский дворянин.
Маргарита хлопнула в ладони.
Стройная негритянка молча появилась у двери.
— Аврора, — сказала Маргарита, — принеси ужин!
Изумление Армана-Луи не осталось незамеченным графом Вазаборгом.
— Вы один посвящены в нашу тайну, сказал он. — Все, что вы увидели в белом домике, забудьте. Помните лишь о том, что есть в этом домике два существа, на признательность которых вы можете рассчитывать.
Вновь появилась Аврора, принесшая на блюдах из китайского фарфора новые сладости и холодные мясные закуски. Поставив приборы, она исчезла.
— Клянусь честью, не могу понять, все, что я вижу, во сне это или наяву? — не переставал удивляться Арман-Луи.
И он жадно набросился на розовую ветчину, запивая её бархатным хересом, а затем заговорил, повернувшись к хозяйке домика:
— Черт возьми! Но если говорить о признательности, так это я обязан был жизнью Аврааму Каблио, спасшему мне жизнь. И вот теперь я счастлив, что, в свою очередь, спас жизнь его дочери! И хотя мне кажется, что я все ещё в долгу перед ним, я бы хотел, по личным причинам, просить вас оказать мне большую услугу.
— Говорите! — сказала Маргарита. — Все, что будет возможно для вас сделать, граф Вазаборг выполнит.
— Сударыня, — продолжал Амран-Луи. — В тридцати или сорока лье отсюда у меня есть своя Маргарита, которую зовут Адриен. Дни, проведенные вдали от нее, кажутся мне годами. Если граф де Вазаборг, который знает капитана гвардейцев Его величества, мог бы поручить ему напомнить королю Густаву-Адольфу, что один несчастный французский дворянин вот уже шесть недель ждет ответа в трактире, я не забуду о нем в своих молитвах.
— Все, что вы желаете, я сделаю, — заверил его граф де Вазаборг. — Я могу, как и капитан гвардейцев, подойти к королю. Завтра вы получите ответ.
Арман-Луи поднес к губам полный стакан вина, но в тот момент, когда он пил за здоровье шведского дворянина, на сцене появился четвертый персонаж белого домика.
Во вновь прибывшем Арман-Луи узнал всадника, который бросился вдогонку за капитаном Якобусом.
Граф Вазаборг встал:
— Мой дорогой Альберт, это французский дворянин, которому я обязан всем, — сказал он, оживившись.
— Что ж, сударь, настигли ли вы беглеца? — спросил г-н де ла Герш, с которым вошедший успел коротко поздороваться.
— Нет, черт побери! Я домчался до того места, где перекрещиваются несколько дорог… Но там не оказалось никого, кто мог бы мне сказать, по какой дороге он поскакал.
— И вы потеряли следы капитана Якобуса?
Выражение глубокого недовольства появилось на лице того, кого граф Вазаборг только что назвал Альбертом, но, не заостряя боле внимания на словах г-на де ла Герш, тот холодно ответил:
— Да, я их потерял.
На какое-то время взгляды собеседников встретились: насколько нравились г-ну де ла Герш открытое и мужественное лицо и улыбка графа Вазаборга, настолько черты лица человека по имени Альберт — то ли взгляд, то ли линия рта, — внушали ему неприязнь. Однако он тотчас же надел маску благовоспитанного человека.
Граф де Вазаборг, молчаливо глядевший в окно, будто спрашивавший у ночи объяснения какой-то тайны, живо обернулся:
— Капитан Якобус? Кто этот человек и почему вы его знаете? — спросил он, обращаясь к г-не де ла Герш.
Арман-Луи рассказал ему, при каких обстоятельствах они встретились.
— Вот как! И снова похищение?! Может, такова профессия этого капитана? — предположил швед. — Но, надо полагать, на этот раз он это делал не для него, не для того графа… Но ради какого графа на сей раз проник он, как бандит, в это наше убежище? Кто бы это мог быть? Вы не знаете, господин герцог?
— Нет, — сказал Альберт.
Взгляды Маргариты и герцога Альберта встретились. Чернее тучи стало лицо дворянина и, побежденный её молчаливым взглядом, он опустил глаза.
— А вы, Маргарита, вы ни о чем не догадываетесь, вы никого не подозреваете? — обратился к ней граф Вазаборг. Маргарита, все ещё глядя на герцога, медленно проговорила:
— Нет, однако мне надо подумать.
Герцог Альберт глубоко вздохнул и сел. Капли пота выступили на его лбу.
Выражение радостного спокойствия и счастливой уверенности, только что увиденное г-ном де ла Герш, исчезло с лица Маргариты. Она стала серьезной и убрала свою руку с руки графа Вазаборга, которую сжимала. Она встала и подошла к г-ну де ла Герш:
— Храни вас Господь! — сказала она нежным голосом, ласково глядя на него. — Я не знаю, придется ли мне когда-нибудь в жизни ещё раз встретиться с вами… Поцелуйте меня, как брат целует сестру… Чтобы мне осталось что-то на память о вас.
Она потянулась губами ко лбу Армана-Луи. Охваченный вдруг чувством какого-то бесконечного уважения и сердечности он ответил ей своим целомудренным поцелуем, и Маргарита скрылась за длинной колышущейся драпировкой портьеры.
Альберт стал бледнее смерти.
Час спустя, после этой сцены, Арман-Луи возвратился в свою комнату в трактире «Коронованный лосось».
«Не приснилось ли ему все происшедшее?», — с мыслями об этом он упал на кровать и заснул, стиснув кулаки.
К полудню трактирный слуга вошел к нему с поварским колпаком в руке, сгибаясь в поклоне при каждом шаге.
— Гонец в королевской ливрее — у ворот, — сказал он. — Вот что он вручил мне для вашей милости.
Слуга снова поклонился до земли и передал г-ну де ла Герш шкатулку, перевязанную тесьмой, на которой висел ключик.
Протерев глаза, Арман-Луи открыл шкатулку.
Внутри лежало золотое кольцо с рубином и привязанная к нему записка без подписи:
«Еще раз спасибо. Если вам понадобится когда-нибудь друг, смело приходите в королевский дворец и покажите это кольцо капитану гвардейцев: вас примет человек, который никогда не забудет вас».
— Черт возьми! — прошептал г-н де ла Герш. — Граф Вазаборг какой-то важный сеньор при дворе! … Надо же! Он и сам как капитан гвардейцев…
И Арман-Луи надел кольцо на палец.
«Оно сослужит мне службу, если сподоблюсь стать корнетом в шведском полку», — подумал он.
Под кольцом и запиской было письмо, адресованное г-ну де Парделану, скрепленное королевским гербом.
«Вот так так! — подумал г-н де ла Герш. — Граф де Вазаборг — человек слова!»
Все это время трактирный слуг с поварским колпаком в руках смотрел на него:
— Ваша милость не пожелаете ли чего передать гонцу? спросил он.
— Скажи ему, что я уезжаю. Предложи ему бутылку рейнского вина за мой счет, если оно есть ещё в твоем погребке, и выпейте её вдвоем за мое здоровье.
Солнце было ещё над горизонтом, когда с радостным сердцем Арман-Луи галопом помчался по дороге к Сент-Весту. Проезжая мимо белого домика, который виднелся сквозь деревья сада, он взглянул на него и улыбнулся.
— Прощай, Маргарита! И да здравствует Адриен! — сказал он.
И, отпустив поводья своей заржавшей лошади, он исчез в облаке пыли.
Через несколько минут уже не видны были колокольни Готембурга.
16. Раскаты грома
Каркефу наслаждался полном изобилием в замке Сент-Вест, который он называл благородным и великолепным. Своеобразная архитектура здания восхищала его, и он благодарил всех богов за то, что здесь была такая широкая, просторная и настолько хорошо оснащенная кухня, какой он не видывал ни в одном из известных ему замков.
— Сударь, — сказал он Рено. — Обидно видеть дом, полный прекрасных вещей, в руках таких нечестивцев.
Иногда, проголодавшись по утрам, он вздыхал; по вечерам, после вкусного ужина, он лил в свой стакан слезы умиления.
— Сударь, — снова заговорил он, обращаясь к Рено, понятно, что подобные милости Провидения не могут длиться вечно. Кто мы, чтобы быть достойными их? Бедные грешники, погрязшие в пороке!
— Говори за себя! — ответил Рено.
— Какой хозяин, таков и слуга — говорит мудрость, её логика не позволяет мне отделить себя от вас. Однажды утром мы проснемся в какой-нибудь мерзкой конуре, обставленные ловушками, с пустым желудком и пустыми карманами. Надо молиться, сударь, и подкрепляться в ожидании дней испытания.
Рено следовал советам дальновидного Каркефу. Благодаря присутствию в замке Дианы, а также баронессы д`Игомер, Рено не так сильно скучал по Арману-Луи. Он вздыхал при виде Дианы и улыбался, когда встречал баронессу — и этому наказанию не было конца.
А однажды утром Арман-Луи, точно молния, влетел во двор замка. Очевидно, какое-то предчувствие привело Адриен в это время к окну. Увидев белую ручку за занавеской, а потом и её красивое радостное личико, Арман-Луи тотчас забыл о днях, проведенных вдали от м-ль де Сувини.
Он поднялся в замок, перепрыгивая через несколько ступенек по большой лестнице, погромыхивая шпорами и, толкнув дверь кабинета, вошел к ну де Парделану.
— Ну вот и я, господин маркиз, — улыбаясь заговорил он. — Еще два таких поручения, вроде этого, и я, наверное, буду чувствовать себя столетним старцем.
При виде королевского герба на письме, привезенном Арманом-Луи, г-н де Парделан затрепетал:
— Сам король Густав-Адольф вручил вам это письмо? спросил он.
— Нет, господин маркиз.
— Значит, капитан гвардейцев?
— Не более того.
— А вам известно содержание этого послания?
— Нет, ни слова, ни буквы.
Г-н де Парделан зазвонил колокольчиком. Появился слуга.
— Попросите барона Жана де Верта подняться ко мне, — приказал маркиз.
— Это все? — спросил Арман-Луи.
— Все.
— Мне доставляет удовольствие оказывать вам услуги, господин маркиз. Вы не рассыпаетесь в комплиментах…
Г-н де Парделан пожал руку молодому дворянину.
— Не сердитесь на меня! — сказал он. — В этом письме — гибель или спасение половины мира… Богу угодно было вдохновить короля!
Послышались шаги Жана де Верта, и г-н де Парделан указал г-ну де ла Герш на незаметную дверь в углу кабинета:
— Надеюсь, вы меня извините? — проговорил он.
— Дела короля — не мои дела, — поспешно ответил путешественник.
И Арман-Луи, которого спасение мира занимало меньше, чем воспоминание об Адриен, вышел, оставив г-на де Парделана наедине с бароном.
— Вот то, что вы ждали, — сказал старик Жану де Верту, показывая ему послание, только что врученное г-ном де ла Герш. — Сургуч не тронут. Я хотел вскрыть это письмо в вашем присутствии. Сделайте это сами.
Жан де Верт взял письмо и сорвал сургуч. Г-н де Парделан развернул листок бумаги. Сердце его забилось сильнее. Вдруг выражение неизъяснимой радости преобразило его лицо.
— Вот видите, читайте! — не сумев совладать с собой, порывисто сказал он.
Послание содержало только два слова: «Нет, никогда!». И ниже тем же почерком: «Я король».
И ещё ниже подпись Густава-Адольфа и гербовая печать короля.
Жан де Верт скомкал письмо в руках.
— Но это же война! — воскликнул он.
Потом, топнув ногой, закончил свою мысль: — А ведь с ним мы были хозяевами Европы!
Г-н де Парделан не хотел отвечать, но подумал, что Швеция могла бы стать хозяйкой Германии и силой собственного оружия.
Во время этой сцены в кабинете г-на де Парделана г-н де ла Герш искал Адриен, Адриен также искала его.
Когда м-ль де Сувини наконец увидела Армана-Луи, она взяла его за руки и увлекла в дальний угол сада.
Арман-Луи не мог говорить — так он был взволнован. Глаза Адриен были влажны и блестели. Когда они оказались наедине, в густых зарослях деревьев, она остановилась и, вздохнув, сказала:
— Наконец-то!
И слезы мучительной радости и тревоги брызнули из её глаз, заливая лицо.
— Что случилось? — воскликнул г-н де ла Герш взволнованно при виде этих слез.
— Я не знаю, но я дрожу вся насквозь, я взволнована и встревожена… Ах, как вы мне нужны! Что-то происходит здесь, что пугает меня… Что? Я не знаю, но мне страшно. Вокруг нас какая-то беда.
— Беда? — переспросил Арман-Луи.
— Вы знаете, насколько не присуще для меня тревожиться… Мне кажется, тем не менее, что какая-то опасность, которой вы подвергались, она одна наполнила мою душу этой тревогой, которая так меня терзает. Но вот вы здесь, и я знаю, что никакая гибель вам не угрожает, однако страх по-прежнему донимает меня…
Арман-Луи обхватил рукой покачнувшийся стан м-ль де Сувини.
— Не причиной ли тому барон Жан де Верт? — вдруг спросил он.
— Ах, замолчите!.. Несколько дней назад мы просто болтали, и господин де Парделан был там. Я заканчивала расшивать шелковый темляк для шпаги. Барон Жан де Верт заговорил о войне, о сражениях, мои мысли были о вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72