Там она и нашла шелковую рубашку, черные узкие штаны, расшитый жилет, черный же берет и плащ до пола.
Примеряя одежду, она в какой-то миг замерла, поднесла рубашку к лицу, вдохнула исходящий от ткани слабый родной запах. Запах Дункана… Эта смесь, где едва заметный аромат кожи смешивался с тонкими ароматами специй и смутными – дорогого мыла и мужчины, едва не свела Элспет с ума. Она со стоном зарылась в благоухающую тонкую ткань, лишь усилием воли заставив себя успокоиться. Проще всего было бы поддаться слабости и сломаться. Проще. Но невозможно. «Только не сейчас, – твердила себе Элспет. – Только не сейчас».
Вся одежда оказалась слишком широкой, слишком длинной, но это не имело значения. Кое-где приподняв полы, кое-что подоткнув за пояс, она все-таки добилась нужного результата. Нашла пару кожаных ботинок – огромных, конечно, – и накрепко привязала их к лодыжке оторванной от рубахи прочной шелковой нитью.
Запрятав золотистую копну волос под берет и оставив на свободе несколько прядей, она шагнула в приемную.
И теперь демонстрировала результат маскарада братьям. Выпрямившись во весь свой небольшой рост и даже приподнявшись на носочки, Элспет ждала одобрения.
Кеннет неожиданно разразился хохотом. Следом, не выдержав, фыркнули Келлам и Эван. Элспет скорчила надменную физиономию под стать Роберту и презрительно закатила глаза, вызвав улыбки у Хью и Эласдара.
Эласдар тем не менее покачал головой:
– Мы тут решаем серьезные проблемы, а малышка развлекается! Нашла тоже время шутки шутить!
– Какие шутки! – воскликнула Элспет. – В этом наряде я сойду за Роберта и проникну в тюрьму!
– Ну что ж… Другого-то пути все равно нет, – задумчиво отозвался Эласдар. – Только, боюсь, игра раскроется, и ты окажешься в темнице рядом с мужем.
– Вот и прекрасно, – мрачно процедила Элспет.
– Придется воспользоваться темнотой, – подал голос Хью. – Элспет, конечно, похожа на Роберта ростом и немного лицом, но при свете дня ей стражу не одурачить. Протолкнем как-нибудь, а?
– Я и сама… – начала было Элспет.
– Только, ради бога, молчи, Элспет! – прервал ее Эласдар. – У тебя такой звонкий голос… да и на шотландском ты ни слова не скажешь.
* * *
– Магистр Гордон – к узнику Дункану Мак-рею из Далси! – торжественно провозгласил Эласдар.
Уронив голову и спрятав лицо в тени широченного капюшона, Элспет небрежно кивнула охраннику. Тот взглянул – и отвернулся, пропуская посетителя. Но Эласдара и всех Фрейзеров стража остановила.
Такого поворота событий Элспет никак не ожидала. Прислушиваясь к бешено заколотившемуся сердцу, она хотела было оглянуться… но удержалась. К ней приближался еще один стражник, в доспехах, высоченных кожаных сапогах и с факелом в руке. Вслед за ним она прошла по узкому каменному коридору, изо всех сил стараясь подражать походке и манерам своего брата.
– Вы, как я погляжу, решили опять заглянуть, магистр Гордон? – хрипло поинтересовался тюремщик. Элспет не поняла ни слова и буркнула в ответ нечто невнятное.
Они остановились у деревянной, окованной железом двери. Стражник сунул ключ в замок.
– Дункан Макрей из Далси, к вам посетитель! – громовым голосом рявкнул он.
Дверь распахнулась, охранник отступил. А Элспет, украдкой бросив на него взгляд, шагнула в темноту.
И рухнула куда-то вниз, больно ударившись бедром о каменный пол. Оказывается, камера была уровнем ниже коридора. Роберт об этом наверняка знал…
– О-ох, – выдохнула Элспет.
– Нужен свет, магистр Гордон? – любезно спросил охранник.
– Что за… Хоб! – Раздался из темноты голос Дункана. – Дай сюда факел!
При звуках любимого голоса у Элспет сжалось сердце. Но потом раздались другие звуки – какое-то бряцание, железный скрежет. Рядом остановился Дункан. Элспет ахнула, вдохнув зловонный, пропитанный смрадом сырости и прелой соломы воздух.
Дверь со скрипом отворилась. Стражник в проеме наклонился, протягивая тускло горящий факел. Элспет поднялась и вскинула голову.
– Святой Иисус… – пробормотал тюремщик. – Прелестная крошка, а, Дункан?
– Это моя жена! – прорычал тот. Элспет опасливо попятилась от двери.
– Святой Иисус, – повторил Хоб, с ухмылкой подавая ей факел.
– Спасибо, брат.
Как только дверь закрылась, Дункан вступил в круг света. Элспет закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Зрелище и впрямь было ужасающим. Худой, с изможденным, заросшим лицом и потускневшими глазами, Дункан казался собственной тенью.
Его запястья и лодыжки были закованы в железные кольца, соединенные бряцающими при каждом движении цепями. Но, несмотря на свой ужасный вид, он возвышался над ней, гордо расправив плечи и сдвинув черные брови.
– Дункан… – простонала она. Дункан не шелохнулся.
– Что ты здесь делаешь? Элспет подалась к нему:
– Я знала, что ты в тюрьме… чувствовала! И приехала. Со мной братья. Как нам тебе помочь? Скажи, Дункан!
– Поможешь, если уйдешь отсюда. – Дункан отвернулся. – Помощь мне не нужна. Уходи. Немедленно.
Элспет стояла у склизкой стены, держа факел над головой и глядя на широкую, с выпуклыми мышцами спину. Дункан напрягся – и в этот миг она ощутила не только силу его, но и страдание.
Жгучие слезы затуманили глаза Элспет. Как ей хотелось прижаться к нему, окунуться в родные объятия, в его тепло… А он сам воздвиг между ними стену – невидимую, но и непробиваемую. И то, что он отгородился, ранило ее в самое сердце. Она боялась, что Дункан возненавидел ее – за то, что предсказала его смерть.
За то, что привела к ней.
– Ах, Дункан… – шепнула Элспет. – Я знаю… ты сердишься на меня. Ведь это я во всем виновата. Прости, прошу тебя! – Она проглотила стон. – Я на все готова, лишь бы ты простил. Завтра я подам в Тайный совет прошение о помиловании.
Дункан дернул плечом:
– Не нужно. Совет тебя не примет. – До Элспет донесся хриплый вздох. – Уходи, Элспет. Уходи и больше не возвращайся.
– Прости меня, – повторила она. – Мне нечего прощать.
– Обними меня, – шепнула она.
– Не могу. Руки скованы.
Глотая слезы, она уткнулась лицом ему в спину, обхватила свободной рукой за талию и замерла. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем звякнули железные цепи.
Дункан медленно повернулся, опустил руки ей на талию, стиснул сквозь толстый плащ и слишком просторный камзол. Отведя в сторону дрожащую руку с факелом, Элспет прильнула к нему всем телом.
– Прости меня, – всхлипнула она. – Прости. Это видение…
– Не смей! – оборвал ее Дункан. – Ты тут ни при чем. Мы столкнулись с твоим братом, Робертом…
– О чем ты?
– Забудь. И уходи. Не стоит общаться с человеком, обвиненным в государственной измене. – Отросшая за несколько недель борода коснулась ее золотистой макушки.
– Я подам прошение в Тайный совет. Эласдар поможет. Только скажи, как это лучше сделать. Пожалуйста, Дункан!
Он вздохнул:
– Слушай меня. Если члены Тайного совета узнают о том, что Фрейзеры в Эдинбурге, всем вам грозит суд за нарушение мирного договора.
– А что Морей и Мейтленд? Где мне их найти?
– Оба далеко. Но тот стражник, который тебя впустил, мой двоюродный брат Хоб Керр, передал им мои письма. Больше сейчас ничего нельзя сделать. – Он легко подтолкнул ее к двери. – Иди же!
– Не прогоняй меня!
– Элспет… – Глубокий, чуть хрипловатый голос Дункана проникал ей в душу. – Ты как ангел, спустившийся с небес в преисподнюю. – Он снова оттолкнул ее от себя нежным, но неумолимым жестом. – Уходи.
– Еще одну минутку… – Элспет потянула за завязки плаща, сунула руку внутрь и вытащила расплющенную мясную лепешку, завернутый в кусок бумаги сыр и небольшую кожаную фляжку. Придерживая факел, она выложила все это на пол. – Эласдар сказал, что тебе не помешает еда… и вот это. – Она снова сунула руку под плащ и протянула мужу тяжелый холщовый мешочек с монетами. – Это было у тебя в шкафу, – объяснила Элспет.
Дункан кивнул, криво усмехаясь:
– Спасибо. Теперь я устрою тут себе роскошную жизнь.
– И это пригодится… – Элспет потрясла сначала одной ногой, потом другой – и ботинки остались на полу. – Тоже твои. Возьми и плащ… тут так холодно. – Расставшись с плащом, Элспет снова подняла глаза на мужа. – Мы остановились у тебя.
– Я понял. Там все твое, Элспет.
– Завтра я принесу чистую одежду и еду.
Его взгляд горел пронзительным синим огнем.
– Нет. Больше сюда не приходи. Это опасно.
Элспет тяжело вздохнула:
– Дункан… Помнишь, в тот день, на ручье… когда мне явилось видение, будь оно проклято… я сказала, что твоя смерть станет моей смертью. Теперь я понимаю смысл этих слов. Без тебя мне не жить. Ты – душа моя, Дункан. – Тихие слова долго таяли под сводами подземелья.
– Ты выдержишь, – отозвался Дункан. – Я же знаю, ты сильная. Помнишь того мальчугана из видения, которое явилось нам обоим? То был наш сын. А ты не?..
Эта мысль до сих пор не приходила Элспет в голову… Теперь же стала понятна и странная усталость, и приступы тошноты, и внезапно обуревающий зверский голод.
– Да, наверное, – шепнула в ответ Элспет и протянула руку. Дункан протянул свою, закованную в кандалы, с силой сжал.
– Вот видишь, – обласкал ее голос мужа. – Тем более. Уезжай. Тебе нужно беречь себя и нашего сына.
– Из Эдинбурга я никуда не уеду. Клянусь, Дункан, мы вытащим тебя отсюда. Вытащим, чего бы нам это ни стоило.
Он покачал головой:
– Ваше прошение в Тайный совет все только усложнит. Но выход есть, Элспет. Должен быть. Наберись терпения… Не теряй надежды, моя любовь.
– Я буду молиться за тебя. За нас.
– Я тоже, родная, – отозвался Дункан. – Я тоже. А теперь уходи. – Он выпустил ее пальцы, с железным лязгом уронил руку.
– Но я не могу! Не могу вот так уйти и бросить тебя здесь!
– Прошу тебя, Элспет. Уйди… ты разрываешь мне сердце.
ГЛАВА 24
Выбравшись из каменного мешка в коридор, Элспет передала факел Хобу и, когда тот повернул ключ в замке, прислонилась лбом к сырому шершавому дереву. Она тяжело дышала, чувствуя себя в плену безрадостного и пустого черного пространства, где не было места чувствам. Наверное, это и хорошо… Ощутить сейчас хоть что-то – значит, впустить в себя невыносимую боль.
Громадная теплая ладонь Хоба легла ей на плечо. Элспет повернулась и зашагала по тому же длинному мрачному коридору, который привел ее к Дункану. Без ботинок, в одних шерстяных чулках, не защищавших ступни от пронизывающего холода каменных плит, без теплого плаща, она содрогалась всем телом – но не замечала этого.
Хоб приблизился к тому охраннику, который впустил ее в тюрьму. Теперь же он уставился на Элспет во все глаза, но в ответ на приглушенный шепот Хоба коротко хохотнул и махнул рукой.
Она, как в тумане, прошла мимо обоих стражников к Эласдару и остальным братьям, дожидавшимся в полумраке тюремного двора. Кеннет бросился ей навстречу, подхватил под руку. Хоб у нее за спиной о чем-то вполголоса заговорил на гортанном шотландском с Эласдаром и Хью. Элспет медленно повернулась. Хоб уже распрощался с братьями и, тепло кивнув девушке, исчез в черном проеме коридора.
– Это двоюродный брат Дункана, из Керров, – объяснил подошедший Эласдар. Его сестра молча уронила голову. – Хочет с нами встретиться. Договорились на завтра. В той таверне, где мы обедали. Он и о тебе говорил, Элспет, – добавил Эласдар.
Она недоуменно нахмурилась:
– Что именно?
– Сказал, что ты напомнила ему одну удивительную женщину, великую женщину и прекрасную, с волосами совсем как у тебя и такую же бесстрашную. Она тоже часто носит мужскую одежду, правда, ради развлечения… А то, что привело сюда тебя, сказал Хоб, – совсем не игра. Он понимает и разделяет твое желание спасти мужа и постарается помочь. Элспет кивнула:
– О ком он говорил? Что это за дама?
– Королева Мария Шотландская.
* * *
Элспет ждала, пока братья покончат с мясными пирогами, которые купили в соседней лавке, возвращаясь со встречи в таверне. Сама она проглотила несколько кусочков хлеба, на удивление белого и воздушного – в горах такого не пекли, – и запила подкрашенной вином холодной водой. Даже при мысли о мясе желудок сводили спазмы.
Прежде она думала, что постоянная вялость, внезапные слезы и перепады аппетита связаны с тревогой за мужа. Но после разговора с Дунканом поняла – это новая жизнь внутри ее набирает силу. Элспет рассказала братьям почти все о встрече в тюремной камере и лишь этой драгоценной тайной не поделилась.
Она проспала почти полдня, согласившись подождать братьев в квартире Дункана. Собираясь на встречу с Хобом Керром, Эласдар сказал, что девушка в наряде горца будет привлекать внимание на улицах города, а это опасно.
Элспет сгорала от нетерпения, дожидаясь конца обеда, чтобы узнать наконец, что же предложил двоюродный брат Дункана.
Эласдар сунул в рот последний кусок пирога, осушил кружку.
– Хоб не знает, сможет ли Дункан добиться помилования, – начал он. – Секретарю совета Мейтленду и графу Морею Хоб по просьбе Дункана отослал письма, но Морей в Стирлинге – это не очень далеко от Эдинбурга, а вот Мейтленд, самый близкий друг Дункана, – тот вообще в Англии. Неизвестно, сказал Хоб, получат ли они письма до казни. И как поступят, если даже и получат.
Элспет кивнула:
– Так, значит, день казни уже назначен?
Эласдар обменялся быстрым взглядом с братьями:
– Да… Через два дня.
Девушка ахнула:
– Нужно что-то делать! Дункан сказал, что прошение не поможет. Наоборот, только ухудшит положение. Но все равно…
– Хоб в этом согласен с Дунканом, – прервал ее Хью. – Прошел слух о приказе Тайного совета бросить в тюрьму любого Фрейзера, который появится в Эдинбурге и попытается защитить Макрея.
– Ну вот что, – вновь заговорил Эласдар. – Я знаю, что нужно сделать. Роберт Гордон наверняка где-то здесь. Клянусь, я переверну этот город, но найду негодяя. Он же, в конце концов, адвокат. Почему бы нам и не попросить у него совета, а?
Элспет коротко кивнула:
– Найди его! А что предложил Хоб?
– Сказал, что знает, к кому нужно обратиться, чтобы нас выслушали. Элспет… Ты должна попросить аудиенции у королевы. Мария Шотландская, сказал Хоб, тебя поймет и поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45