Элспет не присоединилась к общему веселью.
– А ну-ка, тихо! Что это я, интересно, повторяю? – Она отняла пальцы от его щеки.
– Твердишь, чтобы я уехал. А я все равно останусь, птичка моя.
– Ку-ку. – На этот раз у Айрик вышло очень похоже.
Элспет нахмурилась.
– Не смей надо мной насмехаться.
– Ни за что, – тихо отозвался Дункан, глядя ей прямо в глаза.
* * *
– Хороший он человек, твой адвокат, – сказала Беток, глядя с порога вслед Дункану. Он пошел накормить Лазайра, взяв с собой Айрик. Малышка так горько расплакалась, когда ее новый друг ушел, что Дункан тут же вернулся, подхватил ее на руки и понес к лошади.
Теперь Айрик с серьезным видом помогала высыпать овес из корзины в деревянное корытце.
– Мой?.. Он королевский адвокат, – пробормотала в ответ Элспет.
– И с ребенком смотри как занимается. Магнусу бы побольше уделять внимания Айрик. Она обожает отца, а он не понимает, какое у него есть сокровище. Попроси Магнуса… пусть придет за конем вместе с законником. Увидит, как привязалась дочь к Дункану Макрею, глядишь, что-нибудь в нем проснется.
Оценив хитроумный план, Элспет с улыбкой кивнула.
– Мне было видение, когда я лечила твоего адвоката, – продолжала Беток. – В нем много хорошего, очень много. Но есть и скорбь. Я видела острие клинка… всадников, рыщущих в ночи. Дункан Макрей что-то скрывает. Его прошлое таит большое горе.
– Я тоже ощутила в нем давнюю боль, – негромко согласилась Элспет и выглянула за дверь. Ей хотелось рассказать Беток о том странном, пугающем видении, которое сопровождало приезд королевского посланца, но до сих пор она никак не могла улучить подходящий момент. Разве что сейчас…
Айрик тем временем ухватила руку Дункана и потянула нового друга в сторону ручья. Элспет не сдержала улыбки. Придется королевскому адвокату сдаться перед таким напором и познакомиться с любимым занятием малышки – больше всего на свете та любила наблюдать за рыбешками в ручье.
«Очень удачно, – подумала девушка. – Хватит времени, чтобы поговорить с Беток».
– В день его приезда мне было два видения, – сказала Элспет, отойдя от двери и присаживаясь на скамью. Беток опустилась рядом, выслушала, не прерывая, рассказ своей воспитанницы. Нахмурилась:
– Ты видела его казнь?
Элспет кивнула.
– Сама не знаю почему, – закончила она, – но я чувствую, что стану причиной этой казни.
Только не понимаю – каким образом? С политикой я не связана… Может, на этот раз видение меня обмануло?
Брови Беток сошлись в одну мрачную линию.
– Такие видения не обманывают. И это сбудется… в свое время. Ты об этом знаешь. Ты никогда не ошибалась, девочка моя.
– Я пыталась его предупредить, – со вздохом добавила Элспет. – Если бы он уехал из Гленрана, подальше от меня… возможно, и избежал бы страшной участи. По крайней мере, я не была бы замешана – и его судьба могла бы перемениться.
– Предупредила – и хорошо. Больше не говори ни слова. Человек не в силах изменить судьбу.
Элспет покачала головой:
– Но как же так, Беток! Допустим, ясновидящий предупреждает женщину о том, что она погибнет при пожаре. Женщина эта будет осторожна с огнем, пожар не возникнет… и жизнь ее пойдет другим путем. Значит, судьбу можно изменить! Разве мы не несем ответственности за свой дар? Разве не должны мы хотя бы попытаться спасти людей, которым грозит опасность?!
– Нет, – качнула головой ее наставница. – Я считаю, судьбы людей предначертаны Господом. Он лишь приоткрывает нам свои планы. Будь осторожнее, девочка моя. Ты и так страдаешь, зная о близкой смерти знакомого или дорогого тебе человека.
– Но, Беток… Если б я хоть что-нибудь могла сделать… Дункан Макрей, возможно, не встретил бы такую ужасную смерть!
Взгляд старой наставницы был суров.
– Даже если бы ты предупредила нас о скорой кончине моей дочери… она все равно бы умерла. Ни заклинания мои, ни лекарства, ни умения – ничто не спасло бы ее. Эта смерть была предопределена… и лишь Богу известно, зачем… Элспет опустила глаза:
– Я только сказала, что у вас родится чудесная девочка.
– Знаю, моя кукушечка, больше ты ничего не сказала, но ведь тебе было видение о смерти. Ты взяла эту боль на себя. И поступила мудро. – Беток подалась вперед. – Так будь же мудрой и впредь. Предупреждай, когда можешь, а об остальном молчи. Если законнику суждено умереть, ты ему не поможешь.
– Я бы все сделала, лишь бы…
– Прими свой дар и то, что он тебе дает. Не переживай так, иначе твой дар превратится в бремя. – Беток с нежностью прикоснулась к руке Элспет. – Вижу, ты страдаешь, девочка моя. Давай-ка я погадаю на воде. Вдруг что пойму?
Сильно хромая, она прошла в угол комнаты, наполнила широкую деревянную чашу водой и, опустив ее на стол, присела. Что-то тихонько приговаривая, Беток три раза провела ладонями над водой и умолкла, глядя на гладкую поверхность. Элспет затаила дыхание.
– Силу и мужество вижу я в этом человеке, – проговорила Беток. – Он упрям и честен. Он несет мир… хотя в нем самом кипят дьявольские страсти. – Она наклонила голову, точно прислушиваясь ко внутреннему голосу. Устремила взгляд на неподвижное зеркало воды. – Этот человек – судьба твоя. Он сердце твое, а ты – его сердце. Потому ты и хочешь отвести от него смерть. Ты боишься его потерять.
– Нет! – выдохнула Элспет.
– Я вижу тебя рядом с Макреем. Ты стоишь по левую руку от него.
– На ручье мне было такое же видение, – прошептала Элспет. – Мое лицо было прижато к его левому плечу.
Беток кивнула:
– Левая сторона означает любовь и брак. Между вами существует связь. Будет и обет. Вы оба уже ощущаете эту связь.
Закусив губу, Элспет молчала.
А Беток по-прежнему вглядывалась в воду. Через несколько секунд она удрученно покачала головой:
– Чувствую смерть вокруг него… но последний час Дункана Макрея мне не открывается. Смерть в прошлом его… в прошлом.
С губ Беток сорвался вздох, она еще сильнее наклонилась над чашей.
– Вижу воронов… но птицы смерти давно кружат над ним. Три ворона. Смерть троих человек гнетет Дункана Макрея.
Сосредоточенный взгляд Беток не отрывался от воды.
– Все исчезло. Больше я ничего не увижу… если только он сам меня не попросит. – Она выпрямилась. Затем обернулась к Элспет: – Этот человек идет навстречу опасности. Предупреди, если можешь… но судьба его предрешена. Он в силах вынести испытание, только должен верить, что вынесет.
Элспет помрачнела:
– Значит, ему суждено умереть?
Беток пожала плечами:
– Это мне не открылось. Но если ты видела, возможно, так и будет. Я чувствую любовь и покой между вами.
– Любовь и покой? – Элспет не верила своим ушам.
Беток кивнула:
– Он попросит тебя выйти за него замуж. Прими предложение, девочка моя.
Потрясенная, девушка вскочила.
– Да как же это? Я его предупредила, чтобы спасти! А наш брак стал бы его крестом!
– Вы любите друг друга, Элспет. А опасность исходит откуда-то извне. Связь между вами – редкий, мало кому выпадающий дар. Пусть даже вам не суждена долгая жизнь вместе, этот дар бесценен.
– Я не могу любить человека, которого, знаю, у меня отнимут! Ты говоришь – бесценен! Вечная разлука у плахи – это разве бесценный дар?!
В комнате вдруг потемнело. Элспет оглянулась на дверь.
На пороге, одной рукой придерживая Айрик, стоял Дункан. Его немигающий взгляд был устремлен на Элспет. Даже тень улыбки не коснулась его губ, его глаз. Девушка поспешно отвернулась. Казалось, эхо ее последних слов все еще звенит в крошечной хижине. Холодок, пробежавший по спине, подсказал ей, что Дункан эти слова слышал.
– Насмотрелись на рыб на всю оставшуюся жизнь, – сказал он, переступая через порог.
Дункан прошел к скамье, присел. Задремавшая крошка сонно прильнула к его груди, и он понизил голос, поверх кудрявой головки обращаясь к Беток. Наверное, сказал что-то смешное о рыбках и ручье… Оба, и Беток, и Дункан, засмеялись.
Элспет смотрела на прикорнувшую у его плеча малышку. Какое это, должно быть, счастье – вот так довериться его сильным объятиям, утонуть в них, забыться… Забыть, хоть на миг о том ужасе, что навис над его головой.
И о словах Беток забыть… Он – сердце твое, а ты – его сердце…
Элспет шагнула вперед, протянула руки, чтобы взять малышку. Руки ее дрожали.
Дункан не спешил отдавать ей девочку.
– Ты устала… Кажется, заснешь сейчас, как это дитя.
Качнув головой, Элспет взяла малышку.
– Нам, пожалуй, пора, – сказал Дункан. – До Гленрана путь неблизкий.
– Не нужно тебе в Гленран, – прошептала Элспет. – Возвращайся в Эдинбург, в Далси, куда угодно, только не в Гленран.
Его губы дрогнули в полуулыбке.
– Кукушечка… Снова завела свою песню? Когда ты ее сменишь?
– Никогда, – ответила Элспет и отвернулась.
* * *
Несколько дней спустя Элспет, как и обещала, привела к Беток Дункана и Магнуса. Копыто Лазайра зажило, по словам Беток, уже на следующий день. Дункан был от души благодарен знахарке, но, сколько ни настаивал, ни о каком вознаграждении она и слышать не хотела. Элспет следила за его попытками с улыбкой, зная, что Беток никогда не согласится принять деньги за лечение.
– Пойдем-ка, Дункан Макрей, – сказала после обеда Беток. – Я приготовила для тебя подарок.
Бросив на Элспет быстрый взгляд, Дункан прошел вслед за Беток во вторую комнатку, отделенную от главной ширмой из тростника.
Элспет повернулась к Магнусу. Покачивая на коленях дочурку, тот с удивлением заметил:
– Похоже, законник понравился Беток.
– Даже очень, – кивнула девушка. Поднявшись, Элспет пересекла комнату и заглянула за ширму. Магнус с малышкой на руках остановился у нее за спиной – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беток показывает Дункану еще незаконченное полотно на своем станке.
Полуденное солнце заглядывало в окошко, заливая крохотную комнатку ярким светом. В тесном пространстве едва помещались шкафчик, табурет и ткацкий станок Беток с растянутым на деревянной раме шерстяным полотном в темно-зеленую, синюю и красную клетку.
Дункан потрогал туго натянутую ткань.
– Так вот, значит, откуда Фрейзеры получают свои знаменитые накидки, – сказал он.
Беток с гордостью кивнула.
– Беток известна в округе своим мастерством, – подала голос Элспет. – Ее накидки носят все Фрейзеры, и ткани еще остается так много, что мы продаем ее в Инвернессе.
– Ну-ну, – отмахнулась от похвалы Беток. – Делаю сколько могу и отдаю Хью. А уж он продает один – два раза в году и всегда привозит мне хорошее мыло, соль, вино.
– Хью следит, чтобы у Беток было все, что ей нужно, – подтвердил Магнус. – Лечебные травы и растения – из Англии или Фландрии, крепкая кожаная обувь, посуда. Это скромная плата за ее прекрасные ткани.
– Он мне и деньги предлагает. Только что мне делать с золотом и серебром?
– На городских рынках вы могли бы продавать дороже, – сказал Дункан, щупая мягкое, плотное полотно. – Шотландская шерсть сейчас в большой цене.
Беток рассмеялась:
– Я ткачиха, Дункан Макрей. Я просто люблю ткать и не ищу выгоды. Хью Фрейзер и так дает мне все, что нужно.
Дункан кивнул. Элспет по его лицу видела, с каким уважением отнесся он к словам Беток. Да, он добр и честен, королевский адвокат… Беток была права. Пусть он много лет прожил вдали от гор Шотландии, стал горожанином, но корысти и алчности, как в Роберте, в нем нет.
Беток вскинула голову, глядя в лицо Дункану.
– Ты красив, Дункан Макрей, – сказала она. – И похож на моего мужа… такой же черноволосый и синеглазый. – Она улыбнулась. – Только вот хорошей накидки у тебя нет. Хочу подарить тебе красивое шотландское полотно, только обещай, что будешь его носить.
– Дункан родился и вырос в наших горах, – сказала Элспет. – Значит, когда-то он носил и накидки.
Дункан стрельнул в нее взглядом.
– Носил, – согласился он. – Только в городе в них неудобно.
– Неужели удобнее день-деньской ходить в штанах и никогда не давать свободы телу? И не лучше ли наши сине-зеленые узоры этого твоего цвета смерти? – Беток распахнула дверцы шкафа, выбрала из стопки сложенных накидок самую яркую – с квадратами синего, красного, желтого, коричневого цвета на густо-зеленом фоне.
– Если носишь цвета земли, то она тебя защищает, – объяснила Беток, разворачивая ткань.
Дункан не шелохнулся, пока она оборачивала вокруг него кусок шотландки, забросив свободный конец через плечо.
– Я не могу принять такой дорогой подарок, – сказал он наконец. – Позвольте мне заплатить.
– Ни за что! – воскликнула Беток. – Если откажешься – удачи тебе не видать. – Она взглянула на него в упор. – А тебе, Дункан Макрей, удача не помешает.
Он невесело усмехнулся.
– Это точно… Замечательная работа, – добавил Дункан, поворачиваясь к свету, чтобы рассмотреть узор. – С детства не видел таких красивых накидок. Мягкая, теплая… Спасибо. Я ваш должник, Беток, – и за накидку, и за исцеление Лазайра и мое собственное. – Он потер переносицу, где теперь не было и следа от ушиба.
От уголков зеленых глаз Беток разбежались морщинки.
– На здоровье, Дункан Макрей. Денег с тебя я не возьму. Настанет день, и ты сможешь отблагодарить меня, потому что я попрошу тебя о помощи.
Дункан удивленно вскинул брови, но промолчал. Только кивнул в ответ.
От зловещих слов Беток сердце Элспет стиснула ледяная рука страха. «Ему нужно уехать, – твердила про себя девушка. – Уехать, чтобы спастись. Прошу тебя, Господи, – мысленно взмолилась она, – пусть получит подписи и уезжает!»
– Здорово, – отметил Магнус. – Настоящий горец!
Элспет вскинула глаза на улыбающегося Дункана. Он расправил плечи, опустил ладони на бедра – и столичный законник исчез, а на его месте и впрямь появился истинный горец, необузданный и отважный. Глаза вспыхнули синими льдинками, а сам он, казалось, дышал силой и гордостью.
Затаив дыхание, Элспет смотрела на него… и понимала, что любит этого человека. Любит и не может больше сопротивляться этому чувству.
– Мы скоро отправляемся на охоту, – подал от двери голос Магнус. – Пойдешь с нами, Макрей?
– Конечно.
– А на кого охота, на Макдональдов? – неожиданно резко выпалила Элспет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45