На ее лице появилась странная смесь внезапного осознания и облегчения; усталое понимание и неясное открытие, которые, как она надеялась, могли принести ей покой. Она закрыла глаза, поежилась, и тихо засмеялась своим мыслям, бормоча на Высокогорном что-то непереводимое.Я сел, свесил ноги с края кровати, почувствовал прохладу земляного пола.– Дел…Голубые глаза открылись и Дел наконец-то увидела меня.– Все кончилось, – сказала она. – Ты не понимаешь?– Что кончилось?Она расхохоталась, потом замолчала, потом начала задыхаться и снова засмеялась, прижимая ладони ко рту тем особым, уязвимым, только женским жестом.– Аджани, – прошептала она через пальцы.Я моргнул.– Дел, прошло почти две недели. Ты только сейчас поняла, что он мертв?Остекленевшие голубые глаза смотрели на меня поверх потемневших ладоней.– Мертв, – повторила она. А потом захохотала, торопливо вытирая мокрые от слез щеки.Я затих, и только смотрел на нее, не понимая, что же делать. Я видел, что она плакала не от горя, от горя женщины плачут по-другому, а она сидела в углу, плакала и смеялась, и прижимала меч к груди как прижимают ребенка.– Кончилось, – сипло сказала она и смех затих. – Моя песня наконец-то закончена.Слезы ручьями текли по лицу, смывая все ее старания казаться Южанкой, но я подумал об этом и забыл.– Баска…– Я не позволяла себе задуматься об этом, – прошептала она. – Понимаешь? Не было времени. За нами гнались…– И до сих пор гонятся.– …и не было времени остановиться…– Сейчас тоже нет. Мы должны ехать дальше.– …не было времени подумать, а что же мне делать теперь?Я похолодел.– И что же тебе делать теперь? – аиды, что она сейчас скажет?Дел печально улыбнулась.– Заняться собой.Я не сводил с нее глаз.– Ты спрашивал меня столько раз, Тигр… и каждый раз я не давала тебе ответа, обещая подумать потом…– Дел…– Не понимаешь? Я наконец-то дошла до себя. Я знаю, что я сделала… но еще не знаю, что буду делать, – она криво улыбнулась. – Ты говорил, что наступит момент, когда я об этом задумаюсь, а я тебя не слушала.Как мне показалось, момент этот наступил не вовремя. Я попробовал отвлечь ее другой темой, бесконечно более важной.– Ну, знаешь, мы сейчас попали в такую историю…Но Дел меня не слушала.– Столько лет, – задумчиво продолжила она, – я отдала ему столько лет, не забрав для себя ни минуты.Я понял, что она не ждет от меня никаких высказываний, и решил терпеливо выслушать.– За одно утро он забрал все, что у меня было – близких мне людей, привычную жизнь, невинность. Сталью и плотью он изрезал меня изнутри и снаружи… – она опустила лоб на ладонь и тускло-черные пряди запутались в разведенных пальцах. – И знаешь, что я сделала?– Спаслась, – тихо сказал я. – А потом собрала кровный долг за твою родню согласно Северному обычаю.Дел улыбнулась мудрой, печальной улыбкой человека, завершившего важное дело и опустошившего себя ради него.– Больше, – прошептала она. – И я отдала ему все это добровольно, годы в Стаал-Уста, потом годы поисков. Я отдала их ему – хотя Аджани ни о чем меня не просил, ни на чем не настаивал, – она прижала голову к стене, расчесывая черные волосы темными пальцами. – Я сделала то, что большинство людей, даже мужчин, сочли бы невозможным, или начали бы, но сдались по пути, узнав на какие жертвы придется пойти.– Ты с честью выполнила данные тобою клятвы.– Клятвы, – устало повторила она. – Клятвы могут изувечить душу.– Но мы живем клятвами, – возразил я. – Клятвы заменяют пищу и воду когда пустой желудок сводит, а рот сухой как кость.Дел посмотрела на меня.– Убедительно, – пробормотала она и, помолчав, мрачно добавила: – Мы, ты и я, слишком хорошо это знаем, потому что мы позволили нашим клятвам поглотить нас.Я едва дышал. Она говорила о себе, но все сказанное относилось и ко мне. Я верил, что исполню данные клятвы и эта вера заставляла меня прожить ночь и день. У чулы нет будущего, но клятвы создавали его.– Все кончилось, – сказал я. – Аджани мертв. И если ты будешь терять дыхание на сожаления…– Нет, – вмешалась она, не позволив мне закончить. – Я ни о чем не жалею… я правильно спела свою песню и дело наконец-то закончено. Я сохранила честь… – короткая сияющая улыбка осветила ее лицо. – Понимаешь, я только что – сейчас, в этот момент – поняла, что я наконец-то действительно свободна. Впервые с момента рождения я совершенно свободна делать то, что захочу, а не то, что выберут за меня другие.– Нет, – тихо сказал я. – Пока ты остаешься со мной, пока за мою голову назначена награда, ты не свободна.Она долго сидела у стены, баюкая меч, который был сладким избавлением и жестоким надсмотрщиком, потом улыбнулась, потянулась за перевязью и спрятала клинок в ножны.– Этот выбор был сделан очень давно.– Был?– Да. Когда ты пошел со мной в Стаал-Уста. Когда, в своей одержимости, я заплатила тобой как монетой, чтобы рассчитаться с вока.Я пожал плечами.– У тебя были причины.– Они меня не оправдывают, – отрезала Дел, – и ты долго пытался мне это объяснить, – она поднялась, начала собирать разбросанные по комнате вещи. – После всего, что ты дал мне, пока я никак не могла закончить свою песню, ты думаешь, что я могла бы оставить тебя?– Теперь ты свободна делать все, что пожелаешь, – сказал я.Дел засмеялась.– И это лучшая свобода.– Которую ты так и не познала бы, не убей ты Аджани.Она подумала и повернулась ко мне.– Ты придумываешь для меня извинения?Я небрежно пожал плечами.– Если б я начал придумывать для тебя извинения, ни на что другое времени у меня бы не хватило.– Ну да, – буркнула Дел, но приняла отговорку с благодарностью. Она, как и я, чувствовала себя неловко, если правда касалась душевных ран.
Неприятности начались когда я посоветовал Дел отдать мне ее меч.– Зачем? – резко спросила она.– Ты же сама говорила: ты приличная женщина с Границы, которая наняла танцора меча, чтобы он проводил ее в Джулу.– Но это не значит, что ты должен нести мою яватму.– Это значит, что нести ее должен кто угодно, только не ты. А кто, в аиды, еще может?Мы стояли у гостиницы рядом с лошадьми. Сумки и фляги висели у седел. Оставалось только сесть и ехать – но Дел не торопилась.– Нет, – отрезала она.Я подарил ей возмущенный взгляд.– Значит ты мне не доверяешь.– Тебе я доверяю. Я не доверяю твоему мечу.– Это МОЙ меч… Ты думаешь я не могу держать его под контролем?– Нет.В ответ я выругался, поддал ногой камень, яростно скрипнул зубами, посмотрел на землю, на лошадей, на горизонт, на все, кроме Дел. И наконец решительно кивнул.– Хорошо. Тогда можешь идти смывать краску.– Почему?– Потому что ты в обнимку с этим мечом будешь привлекать к себе внимание независимо от цвета кожи и волос.– Я повезу его на лошади, – предложила она. – Вот… я заверну его в одеяло и привяжу к седлу… и никто не поймет, что это.Я молча смотрел, как она снимает с кобылы свернутое одеяло, раскладывает его на земле, укладывает в его складки яватму. Она аккуратно подогнула концы, завернула одеяло и привязала сверток к задней луке седла.– Ты до него не доберешься, – заметил я.– Ты же должен защищать меня.– А ты мне это когда-нибудь позволяла?Белые зубы сверкнули на запачканном лице.– Что ж, думаю нам обоим будет чем поучиться.Я хмыкнул.– Похоже, ты права, – признал я и вскочил на жеребца.
Чем ближе подъезжали мы к Южным горам, поднимавшимся за Джулой, тем слабее становилась Пенджа. В песке появились обломки Южного скелета: темные, крошащиеся камни. Мир оживал, мы проезжали мимо тонких, остроконечных деревьев-мечей, росших по соседству растениями, похожими на тигровые клыки. Воздух начал меняться. Едкая вонь пыли и песка Пенджи растворялась в горьком запахе растений и металлическом привкусе пористого дымного камня, тяжелого на вид и легкого в руке. Цвета тоже изменялись. Вместо светлых, кристаллических песков, богатых оттенками желтого, шафранного и серебряного, появлялись глубокие темные переходы коричневого, охрового, темно-золотого. К ним примешивались изюмно-черный цвет дымного камня и оливково-охровый цвет растений. От прохладных красок и мир казался прохладнее.– Так что мы будем делать когда доберемся до Джулы? – поинтересовалась Дел.Я молчал.Она подождала, покосилась на меня и повторила:– Так что?– Я не знаю, – пробормотал я.– Ты… не знаешь? – кобыла с широкой рыси перешла на шаг и Дел повернулась ко мне. – Ведь это ты говорил, что нам нужно ехать в Джулу?– Нужно.– Но… – она нахмурилась. – У тебя есть причина? Или тебя туда потянуло по старой памяти?– Нам нужно добраться до Джулы.– Где-то там живет Шака Обре?– Не знаю.Дел долго молчала.– Тигр, я не хочу критиковать твои решения…– Хочешь.– …но если нам снова придется влезать в утробу дракона, мне было бы приятнее, если бы я знала, с какой целью я это делаю.– Цель есть, – сказал я и пришлепнул назойливого паразита, решившего попировать на шее жеребца. – Цель – найти Шака Обре.– Но ты не знаешь…– Узнаю, – решительно заявил я.– Ты уверен, что узнаешь?– Узнаю.– Тигр…– Не спрашивай как и откуда, Дел. Я не смогу тебе ответить. Я уверен только в одном: пока мы делаем то, что нужно.– Несмотря на опасность.– Может из-за опасности. Что еще ты от меня хочешь?– Тебе не кажется странным, что мы проделали весь этот путь так и не выяснив, ради чего?– Мне многое кажется странным, баска. Думаю последние два годы мы все время совершали странные поступки. Я не знаю, почему мы это делали и делаем до сих пор… но мы должны, – я помолчал и добавил: – Я должен.Она задумалась.– Ты видел это, когда старый хустафа бросал песок?– И это тоже, – уклончиво ответил я.– А что еще?– Ты не поймешь.– А вдруг?– Не поймешь.– Почему мы так уверен?– Я просто… уверен.– Как и «просто уверен», что нам нужно в Джулу.– Тебе не обязательно, – отрезал я, подарив Дел мрачный взгляд.Дел поморщилась.– Я не это имела в виду, я ведь тебя не бросаю, правильно? Я просто хочу знать, что может ждать нас впереди. Разве это плохо? Разве это не нормально? В конце концов, я танцор меча…– Ладно, Дел, давай на этом закончим. Я не могу удовлетворить твое любопытство потому что сам не знаю ответы на эти вопросы. Я могу сказать тебе только одно: мы должны ехать в Джулу.– А что потом?– Откуда, в аиды, мне знать?– А-а, понятно, – побормотала Дел.Мой ответ не удовлетворил ни ее, ни меня, но добавить мне было ничего.
Темные скалы, изрезанные трещинами и проломами, на выступах сверкает ледяная корка. Холодный воздух омывал беззащитную плоть; окутывал покрытую рунами яватму; вытекал из узкого горла в рот и уносился теплым дыханием. Сначала я подумал, что вернулся в глубины Дракона недалеко от Ясаа-Ден, но потом понял, что ошибся. Это место было старше, пещера меньше, стены потрескались, темные впадины окаймляла изморозь…– Тигр?Я вздрогнул.– Что?– С тобой все в порядке?– Просто задумался. Или я не имею права?Она выразительно изогнула одну потемневшую бровь.– Прости мне мое несвоевременное вторжение, но солнце почти скрылось за горизонтом и я подумала, не пора ли нам остановиться на ночь.Я махнул рукой:– Хорошо, остановимся здесь.– Последние несколько часов ты слишком тихий, – сообщила Дел, подозрительно покосившись на меня.– Я же сказал, я думал.Она вздохнула и, не задавая больше вопросов, направила кобылу к зарослям тигриных когтей. Я ехал за ней, злясь на свою раздражительность и ее любопытство. У кустов я соскочил с жеребца и начал расстегивать пряжки и ремни.И застыл, тупо глядя на свои руки: руки с широкими ладонями, покрытые шрамами по которым можно было прочитать всю историю жизни чулы, ставшего танцором меча. Я смотрел на руки, а шрамы на глазах пропадали. Ладони сужались, кожа темнела, пальцы вытягивались, приобретая аристократическую форму…– Тигр?Я поднял голову. Я знал, что рядом стояла Дел, но не видел ее. Передо мной раскинулась страна, волнистая от холмов, на которых под ветром клонились густые травы.– Я переделаю все, что ты сделал, и докажу, что я сильнее тебя…– Тигр, – Дел набросила повод кобылы на ближайший куст и подошла ко мне, – с тобой все в порядке?– Я уничтожу зеленое плодородие этого мира и превращу его в аиды, чтобы доказать, что я могу это сделать…Рука Дел опустилась на мое плечо.– Ти…– Я превращу траву в песок…Я дернулся, ощутив ее прикосновение, непроизвольно сделал шаг в сторону, потряс головой и потер место, которого она коснулась. Мои руки снова стали грубыми и знакомыми.Совсем не похожими на те, что я видел.С темного лица на меня внимательно смотрели голубые глаза Дел.– Где искать Шака Обре? – спросила она.Даже не задумавшись, я уверенно показал.Она повернулась, посмотрела и снова взглянула на меня.– Ты уверен?– Да… нет, – я нахмурился и медленно опустил руку. – Когда ты спросила, я знал, но сейчас… – я покачал головой, отгоняя растерянность.– Все прошло. Я не знаю, почему я это сделал.– Ты показал туда, на горы за Джулой.Я пожал плечами.– Не знаю, баска. Все прошло.Она пожевала губу.– Возможно… – начала она, но не стала заканчивать и только вздохнула. – Может ты попробуешь спросить Чоса Деи?– Чоса Деи и без моих просьб стал слишком разговорчив, спасибо. Пусть лучше помолчит.– Но он должен знать, где его брат. Он сам выбрал для него тюрьму, – Дел замолчала и тревожно посмотрела на меня. – Так ты от него узнал, что мы должны ехать в Джулу? Он сказал?Я только пожал плечами.– Не знаю. Я это просто почувствовал.Дел мрачно кивнула.– Значит это часть его в тебе…Я повернулся к жеребцу и снова занялся пряжками.– Пока он затих.– Ты уверен?– Он не пытается переделать меня, если ты об этом. Я бы об этом знал,– я снял сумки, седло, разложил на земле мокрый потник. – Послушай, баска, я обещаю: если у него снова кончится терпение, я тебе об этом скажу.– Обязательно скажи, – кивнула Дел и повернулась к своей кобыле.
В середине ночи я резко сел, потом вскочил и сделал два неверных шага, прежде чем понял, где нахожусь и остановился, ругаясь и стирая по со лба. Дел спит чутко, и когда я повернулся к одеялам, она уже сидела, ожидая объяснений.Презирая себя за страх, я тяжело вздохнул, подошел к Дел и несколько секунд бесцельно стоял, чувствуя под ногами прохладу песка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46