– А еще мужчины говорят, что все женщины с причудами.Потому что так оно и есть.Но я был слишком занят, чтобы доказывать ей это.
Русали почти не изменился за тот год, что мы его не видели – типичный Южный город, типичный город Пенджи в типичном пустынном домейне – только когда мы покидали его, Русали лишился танзира, потому что Северный танцор меча убил его, чтобы напоить свою яватму.Этим танцором была не Дел, а посланник Стаал-Уста, который пришел на Юг по ее следу, чтобы заставить ее заплатить за смерть ан-кайдина Балдура, чьей кровью напилась Бореал.На первый взгляд казалось, что и Дел, и Терон совершили непростительные преступления, но ее можно было оправдать, а Терон повторно наполнил свою яватму, нарушив все Северные законы, чтобы иметь преимущество в танце с Дел. Лахаму, танзир Русали, увлекался магией и обладал некоторым опытом в Южной технике танцев мечей. Терон решил повторно напоить меч, чтобы овладеть Южным стилем, чужим для Дел, и этим повысить свои шансы на победу в круге.Он едва не выиграл танец, но я вовремя заметил в нем перемену и насильно вытащил Дел из круга. Для обычного танца это означало бы признание поражения, но я рассказал о своих подозрениях и Дел быстро поняла, что случилось. Преступление Терона делало танец незаконным и позволяло Дел отклонить его вызов, чем я и воспользовался, решив преподать Терону урок.И я это сделал. Я убил его.При этом узнав, каково это – владеть яватмой, зная ее имя.Его звали Терон. Брат Телека, сын старого Стиганда. И брат, и отец, узнав правду обо мне и Дел, сначала сговорились изгнать Дел, а потом решили убить нас обоих, заставив встретиться в самом яростном танце из всех, которые видела Обитель Мечей, потому что каждый из нас хотел – обязан был – выиграть. Дел – чтобы провести год со своей дочерью, я – чтобы вернуть себе свободу от клятвенной службы, удерживающей меня в Стаал-Уста, в которую обманом вовлекла меня Дел.Аиды, сколько всего случилось. Посмотрите на нас сейчас.Нет, посмотрите лучше на меня.Или не надо. Вдруг увидите что-то, что никому из нас не понравится.Русали. Без Лахаму, но теперь и без Алрика, танцора меча, перебравшегося на Юг с Севера, и Лены, его жены-Южанки, и всех их дочерей смешанной крови.Мы проезжали лабиринт строений и лагерей, окружавших город. Дел оглядывалась по сторонам и выглядела смущенной.– В чем дело? – удивился я.– Вспоминаю. Тогда мы друг друга почти не знали… посмотри на нас сейчас.Слова прозвучали эхом моих собственных мыслей. Я угрюмо признал:– Теперь мы знаем друг друга слишком хорошо.Она улыбнулась.– Иногда.– Но я по-прежнему не знаю многое о тебе, а ты обо мне.Своим замечанием я заслужил косой взгляд.– Может быть… но ты и сам о себе многого не знаешь.Я хмыкнул.– Я знаю достаточно.– Тогда почему ты продолжаешь спрашивать меня реален ли ты?Я заставил жеребца идти по краю узкой улицы, чтобы обойти перевернутую корзину и груду вывалившегося из нее мусора.– А ты никогда не задумывалась, реальна ли ты?– Нет.Я пригнулся, проезжая под низко свисающим навесом, и ударился своим левым коленом о правое Дел, когда улица стала совсем узкой и заставила нас прижаться друг к другу.– Ты никогда не задумывалась, не можешь ли ты быть каким-то… творением.– Творением?Я безуспешно пытался придумать, как сформулировать вопрос.– Это личность, необходимая для чего-то и поэтому появившаяся. Магический человек, созданный колдовством для определенной цели. Например, превратить песок в траву.Дел нахмурилась.– Нет, мне такое даже в голову не приходило. А почему я должна была об этом думать?Я мучительно выискивал самый простой способ объяснить ей свою теорию так, чтобы она не все поняла.– Послушай, однажды ты почувствовала, что танцуешь гораздо лучше, чем твои ровесники и друзья по школе. Ты не думала, что это не совсем обычно?Дел слабо улыбнулась.– Мои родственники постоянно говорили мне, что я необычная.Я помрачнел.– Я не об этом. Я… Когда ты поняла, в душе, что ты лучше всех, ты не задумалась, что это неспроста?Светлые брови взлетели высоко.– Лучше всех? – недоверчиво переспросила она.– Ну, себя я не включаю. Это мы так и не выяснили.Она засмеялась.– Нет, никогда не задумывалась. Когда я была маленькой, мои братья, дяди и отец учили меня владеть ножом и мечом, и ничего странного в этом не видели. Все в нашей семье этому учились. У моей матери было достаточно здравого смысла, чтобы не лишать меня шанса научиться постоять за себя, а у других женщин хватило ума не критиковать за это мою мать. А потом, в Стаал-Уста, я была уверена, что смогу научиться танцевать так хорошо, чтобы… – она надолго замолчала, а когда снова заговорила в голосе появилась мрачная решимость. – Тогда я хотела только одного: научиться танцевать так, чтобы исполнить все клятвы, чтобы уничтожить Аджани. Каждую минуту я думала об этом, мне некогда было задавать вопросы удачливой судьбе, которая подарила мне такой талант.– А-а, – протянул я, завершая рассказ.– Так что нет, я никогда не задумывалась, не могу ли я быть… творением, – она дождалась моего кивка. – Я всегда была сама собой. Какой должна была быть.Больше я ничего не сказал. Мне такая мысль тоже не приходила в голову до тех пор, пока я не присел перед старым хустафой и впервые не задумался о легендах о джихади, песке и траве, которые вполне могли оказаться историей.Я поежился и тут же почувствовал за спиной вес яватмы и волшебника, жившего в ней.
Мы нашли маленькую, почти пустую гостиницу, владелец которой так обрадовался посетителям, что поселил нас в лучшую комнату, которая в общем-то отличалась от остальных только тем, что кровать в ней была длиннее. Мои пятки упирались в конец шаткого сооружения вместо того, чтобы привычно свисать.Дел опустилась на колени на утрамбованный пол и начала распутывать ремни фляг, пристегнутых к седельным сумкам.– Мы не можем здесь задерживаться.– Только одну ночь, – согласился я, ослабляя узел на шнурке одной сандалии. – Еду и воду можно купить сейчас или подождать до утра.– Я все куплю, а ты за это время успеешь помыться, – она поднялась и положила сумы рядом со мной на кровать. – Если допустить, что у тебя есть такое желание.– Судя по твоему тону, оно должно у меня быть.– Совершенно верно, – с улыбкой подтвердила Дел и направилась к закрытой пологом двери.– Куда ты идешь?– Покупать воду и еду в дорогу, я же сказала, – терпеливо объяснила она.– Мы можем пойти вместе.Дел пожала плечами.– А зачем? Когда я вернуть, ты закончишь мыться и я воспользуюсь твоей водой.Вообще-то Дел вела себя подозрительно. Хотя она не хуже меня могла в одиночку купить все, что было нужно, мы предпочитали делать это вместе просто потому что так было легче. Но я решил не докапываться до причины. Может ей хотелось на какое-то время ускользнуть от мужского надзора; с женщинами такое бывает.Особенно когда они тратят деньги.Мне оставалось только пожать плечами.– Хорошо. Если ты не найдешь меня здесь, значит я сижу в общей комнате.– И пьешь акиви. Чем же еще ты можешь заниматься? – Дел откинула в сторону драную тряпку, закрывающую вход, и исчезла.Я заявил владельцу гостиницы, что буду мыться, в комнату быстро прикатили бочку, вернее половину бочки, и ведрами залили в нее воду. Воды было немного, но и это было лучше чем ничего. В Русали работало много купален, но в них и сосчитать нельзя сколько тел мылись одной и той же водой. По крайней мере таким способом Дел доставалось то, что осталось от меня, а меня она знала.С мылом хозяин тоже поскупился, но я сумел вымыться сам и оставить для Дел. Потом, влажный и чистый, я появился в общей комнате, заказал акиви и несколько минут наслаждался покоем.Дел в конце концов вернулась, кивнула мне и исчезла в нашей комнате. Я подумал, не пойти ли посмотреть как она моется, но потом решил, что в этом случае Дел рисковала остаться грязной, ввиду того, что иногда случается, когда я вижу ее без одежды, и я не стал мешать. Я налил себе еще акиви.Когда акиви кончился, я забеспокоился и отправился выяснять, что же, в аиды, могло задержать Дел так надолго.Она сидела ко мне спиной, укутавшись в бурнус и накинув на голову капюшон. Я открыл рот, собираясь спросить чем, в аиды, она занимается, когда она испуганно вздрогнула, обернулась и взглянула на меня широко раскрытыми глазами.Потеряв дар речи от изумления, я уставился на нее. Оба мы застыли как статуи.Я видел только голубые глаза. Голубейшие, ярчайшие глаза. Они были теми же знакомыми глазами, того же цвета и чистоты, но все остальное изменилось.Я долго не мог произнести ни звука, но потом умудрился выдавить:– Что ты с собой сделала?Она заговорила медленно и рассудительно, тем тоном, каким убеждают скорее себя, чем окружающих.– Я сделала себя другим человеком.Я наконец-то пошевелился, шагнул к кровати, неуверенно протянул руку и скинул капюшон на плечи.– Все? – недоверчиво прошептал я.Дел выгнула почерневшие брови.– Женщина с черно-белыми волосами привлекала бы даже больше внимания, чем Северная баска.– Но… мне нравятся светлые волосы.Она помрачнела.– Это краска, ее можно смыть.– А это? – я коснулся одной смуглой щеки.– Это тоже, – черноволосая смуглая Дел, сердившаяся на меня, совсем не напоминала обычный более светлый вариант, хотя выражение лица не изменилось. – Я похожа на Южанку?– Нет. У них глаза черные или карие.– Тогда я с Границы.– Ха.– Пусть все так думают.Я внимательно рассматривал ее. Светлые волосы, выжженные солнцем, стали черными. Краска еще не успела высохнуть и гладкие пряди влажно блестели. Контур бровей стал четким, заостряя выражение лица. Дел покрасила даже ресницы. Смуглая кожа была светлее чем у большинства Южан и почти не отличалась от моей, не было только медного оттенка.Я нахмурился, сделал шаг назад, пожевал губу, раздумывая.Странное это было ощущение. Я знал только одну Дел: светловолосую, голубоглазую, выросшую под прохладным солнцем. Она всегда оставалась Северянкой, чужой для Юга и внешностью, и привычками. Теперь все изменилось – по цвету кожи и волос Дел можно было принять за настоящую Южанку. Став похожей на большинство женщин, Дел потеряла свою необычность, привлекавшую глаз любого мужчины, но осталась поразительно красивой, хотя уже другой красотой. Чужой и одновременно знакомой.Сравнивая старую Дел с новой, я понял, что чувствует человек, когда знакомое становится необычным. Дразнящим.Не это ли чувствовал Умир? Не потому ли его так привлекали отличия?И в новом обличье Дел осталась прекрасной. Темная кожа и крашеные волосы не лишили ее чистоты линий, чувства собственного достоинства и физической силы, которые отличали ее от других.Краска была плохой, кожа казалась грязной, но под этой кожей по-прежнему скрывался блеск великолепной стали.– Зачем? – спросил я.– Я Южная женщина… Я с Границы. Я еду в Джулу и для сопровождения наняла охранника.– Зачем? – повторил я, чуть прищурившись.– Потому что никто не ищет такую пару. А ты как думаешь?– А-а. Значит я тоже должен перекрасить волосы?Она пожала плечами.– Не обязательно. Из нас двоих больше внимания обращают на меня. – Я задумчиво кивнул.– Кажется мы уже говорили, что кое-кто на Юге меня знает. Видишь ли, некоторые физические отличия позволяют узнать меня даже тем, кто меня никогда не видел.– О тебе, конечно, тоже будут расспрашивать… но Песчаный Тигр путешествует со светловолосой Северной баской, которая носит меч – и умеет им пользоваться, – Дел запальчиво пыталась меня убедить. – А кого заинтересует пристойная женщина с Границы, которая никогда не держала в руках яватму и поэтому наняла танцора меча для защиты?– И ты думаешь, что это собьет их со следа.– Либо собьет, либо они просто разделятся.– Не выйдет, – отрезал я не раздумывая. – Конечно они будут расспрашивать и о Северной баске… и может быть ее отсутствие их смутит. Но не заставит свернуть.– Пусть не свернуть, но если за то время, пока они будут раздумывать, мы успеем добраться до Джулы – или куда там еще придется идти – ловушка сработает.Я выдавил вялую улыбку, все еще прицениваясь к черноволосой и темнокожей Дел.– А может этим ты решили проверить мой… интерес к тебе?– Нет, – сухо ответила она. – Я не знаю, что женщина должна сделать с собой, чтобы ты потерял к ней интерес. Думаю, даже если бы я была лысой, ты и тогда не остановился бы.Я несогласно заворчал.– Лысые женщины меня не возбуждают.Дел задумчиво осмотрела меня.– А вот тебе стоит состричь волосы.– Зачем? – испугался я.– Чтобы проверить, возбуждают ли меня лысые мужчины.– А ты закрой глаза, – предложил я, – и представь все, что захочешь.Улыбка Дел осталась улыбкой Дел, несмотря на краску. Не изменился и мой ответ. 35 Я был холодным, холодным как лед… холодным как камень в Северных горах, треснувший от Северного ветра. Воздух, острый как нож, омывал беззащитное тело, покрытое мурашками. Я поежился, поплотнее укутался в потертое одеяло……и понял, что проснулся. На Юге, весь мокрый от жары.Сонно выругавшись, я откинул одеяло и понял, что Дел рядом нет.Невероятным усилием разодрав веки, я обнаружил ее в другом конце комнаты, сидящей у стены напротив кровати. Она сидела и рассматривала свое отражение в стали яватмы, которую держала двумя руками на уровне лица.Мне даже в голову не пришло, что Дел могла избрать такую позу, чтобы отдохнуть. Она не пела, выполняя какой-нибудь загадочный Северный ритуал, не затачивала сталь. Она просто сидела и смотрела. С моего места широкий клинок закрывал ее глаза. Я видел только подбородок, рот, нос и верхнюю часть лба.Я приподнялся на локте.– Что ты делаешь?– Смотрю на свое отражение, – тихо сообщила Дел и положила клинок на бедра. Пальцы одной руки зарылись в черные волосы, высохшие и потускневшие. Смотрела она, спокойно и сосредоточенно, в никуда. Взгляд был жуткий, отрешенный. Потом пальцы выскользнули из волос и безвольно упали на покрытое туникой бедро. – Ты знаешь, что я сделала? – прошептала она.Я насторожился.– Ты о чем? О краске? Но ты же сама говорила, что ее можно смыть.Дел смотрела сквозь меня.– Что я сделала, – повторила она и тяжело прижалась к стене, не спуская с бедер меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46