ни один р
абочий не является настолько ограниченным, чтобы нельзя было переубеди
ть его, если подойти к нему с лучшим знанием дела и лучшим умением объясни
ть ему суть. Постепенно я хорошо ознакомился с учением социал-демократи
и, и теперь это знание я мог хорошо использовать в борьбе за свои убеждени
я. Почти всегда успех оказывался на моей стороне. Основную часть массы мо
жно было спасти. Но только ценой долгого времени и терпения. Еврея же нико
гда нельзя было отклонить от его взгляда. В те времена я был еще достаточн
о наивным, чтобы пытаться доказать им все безумие их учения. В моем малень
ком кругу я спорил с ними до хрипоты, до мозолей на языке в полной уверенно
сти, что должен же я их убедить во вредоносности их марксистских нелепос
тей. Результат получался противоположный. Иногда казалось, что чем больш
е они начинают понимать уничтожающее действие социал-демократических
теорий в их применении к жизни, тем упрямей продолжают они их отстаивать.
Чем больше я спорил с ними, тем больше я знакомился с их диалектикой. Снача
ла они считают каждого своего противника дураком. Когда же они убеждаютс
я, что это не так, они начинают сами прикидываться дураками. Если все это н
е помогает, они делают вид, что не понимают, в чем дело, или перескакивают с
овсем в другую область. Или они с жаром начинают настаивать на том, что сам
о собою разумеется, и как только вы соглашаетесь с ними в этом, они немедле
нно применяют это совсем к другому вопросу. Как только вы их поймали на эт
ом, они опять ускользают от сути спора и не желают даже слушать, о чем же в д
ействительности идет речь. Как вы ни пытаетесь ухватить такого апостола
, рука ваша как будто уходит в жидкую грязь. Грязь эта уходит сквозь пальцы
и тотчас же каким-то образом опять облегает ваши руки. Но вот вам, хотя и с
трудом, удалось побить одного из этаких людей настолько уничтожающе, что
ему ничего не остается больше делать, как согласиться с вами. Вы думаете,
что вам удалось сделать по крайней мере один шаг вперед. Но каково же ваше
удивление на следующий день! На завтра же этот еврей совершенно забывает
все, что произошло вчера, он продолжает рассказывать свои сказки и дальш
е, как ни в чем не бывало. Если вы, возмущенный этим бесстыдством, указывае
те ему на это обстоятельство, он делает вид искренне изумленного человек
а; он совершенно не может ничего вспомнить из вчерашних споров, кроме тог
о, что он вчера как дважды два четыре доказал вам свою правоту. Иногда это
меня совершенно обезоруживало. Я просто не знал, чему удивляться: хорошо
привешенному языку или искусству лжи. Постепенно я начал их ненавидеть.
Я научился уже понимать язык еврейского народа, и именно это обстоятельс
тво помогло мне отделить теоретическую болтовню апостолов этого учени
я от их реальной практики. Еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мыс
ли или, по меньшей мере, для того, чтобы их завуалировать. Его подлинную це
ль надо искать не в том, что у него сказано или написано, а в том, что тщатель
но запрятано между строк. Для меня наступила пора наибольшего внутренне
го переворота, какой мне когда-либо пришлось пережить. Из расслабленног
о «гражданина мира» я стал фанатиком антисемитизма. Еще только один раз
Ц это было в последний раз Ц я в глубине души пережил тяжелый момент. Ког
да я стал глубже изучать всю роль еврейского народа во всемирной истории
, у меня однажды внезапно опять промелькнула мысль, что, может быть, неиспо
ведимые судьбы по причинам, которые нам, бедным людям, остаются еще неизв
естными, все-таки предначертали окончательную победу именно этому мале
нькому народу.
Может быть, этому народу, который испокон веков живет на этой земле, все же
в награду достанется вся земля?
Имеем ли мы объективное право бороться за самосохранение или это право и
меет только субъективное обоснование?
Когда я окончательно углубился в изучение марксизма и со спокойной ясно
стью подвел итог деятельности еврейского народа, судьба сама дала мне св
ой ответ. Еврейское учение марксизма отвергает аристократический прин
цип рождения и на место извечного превосходства силы и индивидуальност
и ставит численность массы и ее мертвый вес. Марксизм отрицает в человек
е ценность личности, он оспаривает значение народности и расы и отнимает
таким образом у человечества предпосылки его существования и его культ
уры. Если бы марксизм стал основой всего мира, это означало бы конец всяко
й системы, какую до сих пор представлял себе ум человеческий. Для обитате
лей нашей планеты это означало бы конец их существования. Если бы еврею с
помощью его марксистского символа веры удалось одержать победу над нар
одами мира, его корона стала бы венцом на могиле всего человечества. Тогд
а наша планета, как было с ней миллионы лет назад, носилась бы в эфире, опят
ь безлюдная и пустая. Вечная природа безжалостно мстит за нарушение ее з
аконов. Ныне я уверен, что действую вполне в духе творца всемогущего: боря
сь за уничтожение еврейства, я борюсь за дело божие».
«Из расслабленного «гражданина мира» я стал фанатиком антисемитизма»,
Ц в этом весь Гитлер, ничего не понявший, ничему не научившийся. Он даже н
е удосужился внимательно вчитаться в историю христианства, историю, ист
оки которой уходят в землю Палестины, в историю именно еврейского народа
. Для Гитлера все значение Копья Судьбы свелось к патологическому антисе
митизму, не способному ничего дать тем, кто ищет ответа на вопрос: в чем см
ысл жизни…

Кассиус Гай и другие

Для жителей Иерусалима оставалось загадкой, чем з
арабатывал себе на жизнь отставной легионер Гай Кассиус, из-за катаракт
ы глаз он был списан с военной службы и дни свои, казалось, проводил в праз
дном шатании по площадям, улицам и рынкам. Его видели везде и везде он лишь
лениво прожигал собственное время.
Кассиус был доволен, что именно такое впечатление складывалось о его пер
соне у обывателя. Он считал себя большим артистом, ведь никто и не замечал
, как внимательно Кассиус прислушивался к разговорам, присматривался к л
юдям, зорко вглядываясь в лица приезжих. Особенно интересовал его молодо
й выходец из Назарета, высокий, худощавый, с печальным взглядом. Его часто
можно было видеть в самой гуще горожан, он постоянно что-то неторопливо о
бъяснял, словно втолковывал непонятливым самую простую истину, зачасту
ю его окружение составляли полтора десятка молодых людей, внешне чем-то
даже похожих на него. И их постоянно можно было встретить на рынках, среди
шмуной толпы горожан, и они вели неторопливые разговоры с ремесленникам
и, торговцами или мелкими чиновниками местной администрации. Уроженца Н
азарета звали Иисус, а Кассиус имел самое точные указания от своего нача
льства Ц собрать на него «компромат».
«Арест не за горами», Ц так думал Гай, провожая глазами худую фигуру Иису
са. Но, чем дольше Кассиус наблюдал за назаретцем, чем внимательнее присл
ушивался к его речам, тем чаще он ловил себя на мысли, что речи Иисуса, ход м
ысли, логика, захватывает его самого, и, что главное, он верит словам пропо
ведника.
Арест Иисуса застал Кассиуса врасплох, ночь отставной легионер не спал,
а утром попытался задействовать все известные ему «рычаги», дабы добить
ся освобождения арестованного. Но, увы, слишком серьезные фигуры были ис
пользованы в игре, и рядовому служителю «плаща и кинжала» оставалось удо
влетвориться, по крайней мере, ролью командира отряда легионеров, сопров
ождавшего Иисуса на пути к Голгофе. Весь этот путь Кассиус проделал молч
а, стараясь не оборачиваться назад, дабы не видеть страдания идущего на к
азнь.
…Кассиус запретил римским воинам перебивать Иисусу ноги (казненные в то
т же день и час Гестас и Дисмас подобной пытки не избежали), кости у Мессии
не должны быть переломаны, иначе будет невозможным его второе пришестви
е.
И еще одно, что в силах был сделать для обреченного Иисуса Кассиус Ц он об
легчил его страдания ударом копья в бок, между четвертым и пятым ребром. Т
акой удар в римской армии считался «милосердным», он избавлял смертельн
о раненного противника от мучений.
В ту же самую секунду, когда сильным рывком Кассиус выдернул из бездыхан
ного тела казненного оружие, и из раны хлынула кровь и вода, Гай почувство
вал, как глаза его освобождаются от той тяжести, что давила на них многие г
оды. Катаракта оставила измученного римлянина.
Через несколько дней после казни Иисуса, оставил службу. Он поселился в К
ападокии, где проповедовал идеи христианства.

* * *

«Потом он так говорил:
Человек Ц это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, Ц кана
т над пропастью.
Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опа
сны страх и остановка.
В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только т
о, что он переход и гибель.
Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы погибнуть, ибо идут они по мо
сту.
Я люблю великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски
по другому берегу.
Я люблю тех, кто не ищет за звездами основания, чтобы погибнуть и сделатьс
я жертвою Ц а приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала зем
лею сверхчеловека.
Я люблю того, кто живет для познания и кто хочет познавать для того, чтобы
когда-нибудь жил сверхчеловек. Ибо так хочет он своей гибели.
Я люблю того, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверх
человека и приготовить к приходу его землю, животных и растения: ибо так х
очет он своей гибели.
Я люблю того, кто любит свою добродетель: ибо добродетель есть воля к гибе
ли и стрела тоски.
Я люблю того, кто не бережет для себя ни капли духа, но хочет всецело быть д
ухом своей добродетели: ибо так, подобно духу, проходит он по мосту.
Я люблю того, кто из своей добродетели делает свое тяготение и свою напас
ть: ибо так хочет он ради своей добродетели еще жить и не жить более.
Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей. Одна доброде
тель есть больше добродетель, чем две, ибо она в большей мере есть тот узел
, на котором держится напасть.
Я люблю того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности и не воздае
т ее: ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя.
Я люблю того, кто стыдится, когда игральная кость выпадает ему на счастье,
и кто тогда спрашивает: неужели я игрок-обманщик? Ц ибо он хочет гибели.

Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет все
гда еще больше, чем обещает: ибо он хочет своей гибели.
Я люблю того, кто оправдывает людей будущего и искупляет людей прошлого:
ибо он хочет гибели от людей настоящего.
Я люблю того, кто карает своего Бога, так как он любит своего Бога: ибо он до
лжен погибнуть от гнева своего Бога.
Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах и кто может погибнуть при малей
шем испытании: так охотно идет он по мосту.
Я люблю того, чья душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все в
ещи содержатся в нем: так становятся все вещи его гибелью.
Я люблю того, кто свободен духом и свободен сердцем: так голова его есть то
лько утроба сердца его, а сердце его влечет его к гибели.
Я люблю всех тех, кто являются тяжелыми каплями, падающими одна за другой
из темной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают о
ни и гибнут, как провозвестники.
Смотрите, я провозвестник молнии и тяжелая капля из тучи; но эта молния на
зывается сверхчеловек».

* * *

Слава о проповедях Кассиуса разошлась далеко за п
ределы Римской империи. Мало того, что речи его сурово обличали власти, пр
оповеди Лонгина-копейщика (под таким именем знали его последователи и с
торонники) взяли на вооружение бунтовщики, чьи выступления сотрясали им
перию последние годы.
Был отдан приказ о его аресте и суде, но Лонгин, как старый солдат, умер не р
аспятым на кресте, а под ударами мечей: выйдя из окруженного легионерами
своего дома, он, согласно легенде, криво усмехнулся и, пользуясь замешате
льством молодых неопытных командиров, взмахнул рукой:
Ц Руби, ребята!

* * *

Истошный вопль, протяжный ст
он.
А это вот что означало:
Все человечество кричало
И в исступлении звало
Избыть содеянное зло,
Все беды, горести, потери!…
Оруженосец в зал вбегает,
И крови красная струя
С копья струится, с острия
По рукаву его стекая.
И, не смолкая, не стихая,
Разносится со всех сторон…

Вольфрам фон Эшенбах

* * *

Историк Николай Лисовой видит историю с Кассиусо
м-Лонгином в ином свете, в иной трактовке:
«…Лонгин в латинском языке попросту «длинный». В римскую армию вообще от
бирались парни повыше, тем более в командный состав. Напрасно иногда дум
ают, что воинская служба несовместима с религиозной верой. Скорее наообо
рот: чувство долга, обостренное до готовности отдать свою жизнь и взять ч
ужую, ближе всего подводит человека к проблеме христианского выбора.
Каким был он в жизни, этот командир римской центурии, прибывший в Иерусал
им в апреле 33 года с отрядом префекта Иудеи Понтия Пилата? Наверное, круто
й и честный вояка, привычный к дисциплине, служивший не за страх, а за сове
сть. Может быть, он был свидетелем, как в крепости Антонии, на мощеной мост
овой Лифостротона, солдаты маршировали, играли в кости, избивали узников
, как в любом гарнизоне. Может, был участником этих игр и жестоких забав…»

Так или иначе, спор идет лишь о «предыстории», о том, кем был Кассиус-Лонги
н до появления в Иерусалиме. Но, может быть, этого не так и важно.
Важно другое:
«В храме Гроба Господня, за алтарем греческого кафоликона, находится пра
вославный придел, посвященный святому Лонгину Сотнику.
Это о нем сказано в Евангелии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40