Да, конечно, обычный рекламный хлам, какой стоит в фойе «Одеона», сделан из картона и пенопласта, а не из каленой стали и гранита, но, наверное, какой-нибудь кудесник от маркетинга решил, что пришло время для совершенно нового подхода к предпрезентационной лихорадке.
Да, но почему здесь, в его комнате? Если только такой не присылали в каждый дом по всей стране (а даже типы, раскрутившие Гарри Поттера, до этого бы не дошли. Или дошли бы?), то это просто не сходилось. Он чесал в затылке, пока не стало саднить кожу. Как же это все глупо!
А потом пришла мысль: «Ну и что теперь?»
В конце концов, Нечто здесь, Оно реально, и если Оно действительно сработает, он очень даже «за», и плевать, что придется мириться с папарацци и прочими ищейками. Нет, конечно, не сработает, но все же... Пол стащил рубашку, свитера и шарф и, расставив пошире ноги, обеими руками схватил рукоять и дернул.
Во всяком случае, у него хватило ума остановиться прежде, чем он потянул мышцы или порезался об острый край. Клинок не поддавался. Причин поддаваться у него как будто не было, потому что засел он намертво. Никакой скрытой пружины или кнопки тоже как будто не наблюдалось – похоже, это как раз тот случай, где не поможет даже универсальный растворитель. Сдавшись, он повесил одежду на место и направился к буфету за банкой консервированных бобов. Вот тогда-то он и обнаружил пропажу консервного ножа.
Хотелось есть, а единственная в квартире пища была в консервных банках – столь же надежно укрыта броней и неприступна, как средневековый рыцарь. Да, когда он в прошлый раз рискнул выйти на поиски еды, с ним стали случаться странные вещи, но находиться в замкнутом пространстве с ножом-переростком для открывания писем было просто невыносимо. Он пересчитал имеющиеся деньги.
Включая мелочь из кармана штанов и небольшой заначки меди в банке из-под мармелада на каминной полке – немного, а если вычесть билеты на автобус до получки, едва-едва хватало на маленькую упаковку тостов. Он запер за собой дверь, хотя особого смысла в этом не было: красть все равно уже нечего, разумеется, кроме меча, а если кто-нибудь захочет его взять, милости просим.
Пол инстинктивно направился к магазинчику на углу и, лишь когда дошел до него, вспомнил, что вчера после обеда он был закрыт. Но сегодня дверь стояла нараспашку, а рядом с ней сам мистер Сингх перетаскивал тюки воскресных газет. Церемонно раскланявшись с хозяином, Пол купил свои тосты.
– Кстати, – начал он, – надеюсь, у вас все хорошо. Семья здорова и так далее.
– Отлично, – ответил мистер Сингх. – Спасибо, что спросили.
– Не за что. Просто я удивился: вчера вы были закрыты.
Кивнув, мистер Сингх объяснил, что договорился навестить сестру, которая замужем в Дройтвиче, а кузен, который должен был его подменить в магазине, в последний момент не смог. Мистер Сингх извинился за доставленные неудобства, на что Пол возразил:
– Что вы, что вы.
Вместо того чтобы пойти прямо домой, Пол решил выгулять свои тосты вокруг квартала. «Ну вот, видишь, – говорил он самому себе, – всему есть вполне рациональное объяснение». В холодном утреннем свете замужние сестры в Дройтвиче и необязательные кузены казались куда логичнее, чем Гилберт и Салливан, преследующие его, точно свора назгулов. А еще, если он потрудится выяснить, то прямой автобус от «Теско» в Кентиш-тауне до Норт-роуд в Хайгейт-виллидже окажется обычным рейсовым, который ходит строго по расписанию в это время суток, а пусто в нем было в тот раз потому, что диванные лемминги Англии сидели по домам, прилипнув к очередному сериалу. Что до внезапной диатезной сыпи господ Гилберта и Салливаиа, то это, наверное, какой-то столетний юбилей, вот почему они вдруг повылазили повсюду на телевидении и любительской сцене. "Ничего такого тут нет – повторил он самому себе, – все совершенно объяснимо и нормально... если не считать, конечно, меча и обломка скалы... "
(Астероид? Наследство от неизвестного эксцентричного дядюшки? Может, все же стоит позвонить в полицию или хотя бы включить «Уголовную хронику» и узнать, не взломали ли подземелья Букингемского дворца? Полагать, что штуковина необъяснима только потому, что он сам не способен придумать для нее объяснения, равносильно отрицанию теории Эйнштейна на основании того, что он не сам до нее додумался, не вывел из основ на пальцах.)
Остаток дня Пол смотрел старые фильмы по телику, но расслабиться как следует ему все равно не удалось – ведь из-за недостатка места все время приходилось сидеть, подавшись вперед, да и меч почему-то сбивал сигнал настройки. В какой-то момент после полудня он заснул в кресле, откинувшись на спинку. А когда проснулся, было уже поздно и пора ложиться в кровать.
В понедельник он проснулся рано, во всем теле ощущалась необычная легкость, пока он кипятил чайник и подсушивал пару кусочков хлеба. Бриться было неудобно, потому что, когда он наклонялся, рукоять меча норовила заехать ему в ухо, но он все же умудрился завершить эту операцию без кровопролития. Пол прекрасно знал, откуда взялась эта жизнерадостность. «До понедельника», – сказала она. Впервые за всю свою трудовую жизнь он не мог дождаться, когда придет в контору.
Из дома он вышел на десять минут раньше обычного, и когда без четверти девять прибыл на Сент-Мэри-Экс, входная дверь оказалась заперта. Дилемма. Если он постучит, это или ему зачтется (энергичному юному клерку не терпится подарить родной фирме пятнадцать минут своей жизни), или же вызовет хмурую гримасу и недобрые слова, что потревожил партнеров. Разумеется, если предположить, что ему кто-то откроет. В здании как будто не было никаких признаков жизни: жалюзи на верхних окнах опущены, свет сквозь них не пробивался.
Вот так он и стоял, борясь с нерешительностью, как вдруг изнутри донеслось шарканье. Крышка почтового ящика медленно-медленно приподнялась. Пол инстинктивно пригнулся посмотреть, что происходит, и ясно увидел в щель один круглый, красный глаз рептилии. Потом дверка захлопнулась, шарканье возобновилось. А еще – если, конечно, он не ошибся – изнутри раздалось отдаленное сдавленное кудахтанье, напомнившее смех гиен в зоопарке.
«Мистер Тэннер», – тут же подумал он.
Но тут появился сам мистер Тэннер: быстро подошел от автобусной остановки, на ходу нашаривая в кармане ключи. Вид стоящего под дверью Пола как будто застал его врасплох.
– Что вы тут делаете? – спросил он.
– М-м-м... – ответил Пол. – Да вот, пришел пораньше. Мистер Тэннер улыбнулся – как гиена.
– Вижу, – сказал он. – Дверь открывается ровно в девять. А сейчас без десяти.
– О, – сказал Пол. – Извините.
Мистер Тэннер нахмурился, словно что-то его беспокоило.
– Что ж, вам лучше войти.
Отперев дверь тремя большими старомодными ключами, он проскользнул мимо Пола, точь-в-точь старший брат, бросившийся за шоколадкой.
– Подождите здесь, – велел он, исчезая за дверью пожарного выхода. – Конфиденциальная почта, – добавил он, но прозвучало это как отговорка: почта все еще лежала в проволочной корзинке на двери, и к ней мистер Тэннер не притронулся. – Порядок, – заявил он, вновь появляясь из пожарной двери, – входите, я за вами запру. Вам лучше направиться прямиком в свой кабинет.
Шагая по коридору, Пол услышал, как за спиной у него закряхтели три замка. «Странно», – подумал он. А еще удивительнее, что мистер Тэннер не отпустил никакой гадкой остроты по поводу пиццы-пепперони. Совсем не в его духе упустить такую возможность, разве что он пытался внушить Полу ложное чувство безопасности.
В кабинете царил полнейший беспорядок. Не обычный беспорядок (во всяком случае, на его половине стола), нет, по полу везде были разбросаны бумаги, два ящика архивного шкафа выдвинуты. Пол на мгновение застыл: если это взлом, тут нельзя ничего трогать. Пока он стоял, пытаясь сообразить, что ему теперь делать, дверь распахнулась, и в комнатку ворвался мистер Червеубивец (Рик для друзей; о котором ни слуху ни духу с того первого дня не было). Волосы у него были встрепаны, коготь косо свисал из-за воротника куртки.
– О! – Он в некоторой растерянности поглядел на Пола. – Привет. Вы рано.
Пол кивнул.
– Транспорт, пробки, – автоматически отозвался он.
– Н-да, понимаю. – Мистер Червеубивец посмотрел на стол и архивный шкаф, потом на Пола, потом снова на стол и архивный шкаф. – Треклятые уборщицы, – сказал он, утрированно цокнув языком. – Вечно после них кавардак. – Наклонившись, он подобрал с пола стопку бумаг. – Вы уж их простите, – сказал он, локтем задвигая ящики.
– О, ничего страшного, – ответил Пол, недоумевая, что тут происходит. – Давайте я вам...
Беспокойно улыбнувшись, мистер Червеубивец переступил с ноги на ногу. У Пола возникло такое ощущение, что он стоит на чем-то, чего ему не полагается видеть.
– И впрямь, – сказал мистер Червеубивец, – окажите услугу, заскочите в кладовую и принесите мне три среднетвердых карандаша? Ладно?
По пути за канцпринадлежностями Пол встретил мистера Сусловица, который, пятясь из конференц-зала, тащил огромный джутовый мешок, и мистера Уэлса, которого не видел с самого собеседования и который, завидев Пола, безуспешно попытался спрятать за спиной совок и скомканную газету. Уважительно – как он надеялся – кивнув на ходу, Пол поспешил пройти мимо обоих, взял карандаши, расписался в книге и юркнул в свой кабинетик. Все бумаги лежали аккуратными стопками на столе, мистера Червеубивца не было и в помине. Пол почесал в затылке и решил об этом не думать. Потом снял пальто и пошел повесить его на крючок за дверью, но крючка не оказалась. Вместо крючка имелись четыре рваные дырки там, откуда были вырваны болты, и четкий след лапы с четырьмя когтями.
«Не мое дело», – сказал Пол самому себе, а потом наклонился и заглянул под стол, просто чтобы убедиться, что там никто не спрятался. К несчастью, усевшись на стул, он оказался ровно против того места, где был крючок и где теперь красовались следы когтей. Перед его мысленным взором замаячил круглый красный глаз, поглядевший на него из щели. Если уж на то пошло, при иных обстоятельствах, он бы выскочил из здания, как крыса из водостока.
Но он ничего не мог поделать, а потому велел себе успокоиться и не брать в голову. В конце концов человек, живущий в одной квартире с заключенным в камень столовым прибором, не вправе критиковать чужие, необъяснимые царапины. Подойдя к стене, он провел по бороздам пальцем. На ощупь дерево было шершавым и занозистым, и это почти убедило Пола, что глаза его не обманывают.
«Интересно, страусы счастливы?» – спросил себя он. С одной стороны, если суешь голову в песок, не видишь все возможные неприятные вещи, которые могли бы испортить тебе день. С другой стороны, следовало иметь в виду, что головной убор из страусиных перьев во многих африканских странах – часть традиционного костюма, а значит, в этом подходе есть свои недостатки.
Он снова сел, и несколько секунд спустя дверь открылась.
– Привет, – сказала худая девушка.
И тут же следы когтей, блестящие красные глаза и шебуршение за дверью разом вылетели у него из головы. Она просто ему улыбнулась – слабенькая такая, тусклая сорокаваттная улыбка, – но для Пола это было все равно что снова стать ребенком и впервые увидеть рассвет. Никогда еще она не говорила ему «привет».
– Здравствуйте, – неловко проговорил он, когда она сняла свое пальто с капюшоном и повернулась, чтобы повесить его на крючок.
– Да кстати... – добавил Пол, но опоздал.
– А что случилось с вешалкой для одежды? – нахмурилась она.
– Понятия не имею.
– Крючка нет. Такое впечатление, что его вырвали.
– М-м-м. И это еще не все. – Он указал на царапины от когтей и немного растерянно спросил: – Видите, о чем я?
– Откуда, скажите на милость, такие царапины? Похоже на ногти или на когти.
– Вы так думаете?
– Да.
– Чудесно. – И он поспешно добавил: – Я хочу сказать, это большое облегчение. Понимаете, я уже боялся, что мне привиделось.
– А почему это вам должно было привидеться?
– Не знаю. – Пол помешкал. Его распирала потребность кому-нибудь рассказать, но он до чертиков боялся того, какое выражение возникнет у нее на лице, если она ему не поверит.
– Ну, со мной позавчера случилось кое-что странное. Она повернула к нему голову:
– В каком смысле странное?
«А и ладно», – подумал он, зажмурился и начал:
– Когда я вернулся из того паба, где мы выпили...
– Да.
– Когда я вернулся, – повторил он, – у меня в квартире оказалось нечто... невероятное... Дверь стояла нараспашку, кто-то зашел и оставил у меня, ну... огромный кусок гранита. С засевшим в нем мечом. Большая такая острая штуковина, я палец о него порезал, вот, посмотрите. Я попытался его вытащить, потому что на боку камня была надпись, но меч не поддался, поэтому я просто повесил сверху кое-какие старые вещи, чтобы не пришлось на него смотреть. И утром, когда я уходил на работу, он все еще стоял у меня посреди комнаты.
Она молча смотрела на него две, может быть, даже две с половиной секунды – достаточно, чтобы с потолка до пола выросли сталактиты.
– Так и у вас тоже? – спросила она.
Пол кивнул. «О небо! – подумал он. – Она поверила, она не считает меня...»
– Что вы только что сказали?
– Вы тоже такой получили? – Она села, потирая нос костяшкой пальца.
– Тоже?
– Вот именно. Нам его доставили вечером в субботу, незадолго до того, как я вернулась домой. Но так получилось, что вчера у папы был день рождения, поэтому он решил, что это подарок ему. Он заставил грузчиков затащить его на задний дворик и поставить между папоротниками в горшках и пластмассовым фонтанчиком. По правде говоря, он просто без ума от него.
– Э-э-э, – протянул Пол. – А на вашем есть надпись?
Она кивнула.
– Я попыталась дернуть, когда никто не видел. – Успешно?
– Нет.
– И я тоже. Оно и понятно, ничего удивительного. Если верить матушке, где-то перед Первой мировой мой прапрапрадед был мэром Рамсгейта, но дальше этого мы к королевской крови не приближались. И вообще сомневаюсь, что захотел бы получить эту работенку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46