.. она работает в банке и ее отправили на год в Нью-Йорк. Ей там по-настоящему понравилось.
– Мама с папой говорят, там отлично, – сказал Пол. – Хорошая жаркая погода, люди очень дружелюбные. Мне бы хотелось к ним съездить – когда-нибудь, когда накоплю достаточно денег.
– А Флер сейчас на Борнео, – сказала Софи. – Потом ее, наверное, пошлют в Токио или Чили. Путешествия ей в работе нравятся больше всего.
Пол решил, что ему плевать на Флер.
– Звучит заманчиво, – сказал он.
– Ну, по большей части она сидит за столом и разговаривает по телефону, – ответила Софи. – И сомневаюсь, что у нее есть время погулять, посмотреть город. Тем не менее, наверное, приятно знать, что ты в той самой стране, где потрясающие пейзажи и обычаи, пусть тебе и не удается выкроить минутку их посмотреть, а потом уже пора ехать домой. И со мной тоже так, – добавила она с легкой ироничной улыбкой. – К нам приехала погостить моя кузина из провинции, она ходила смотреть Тауэр, собор Святого Павла, Планетарий, Колесо обозрения и еще много чего, а через неделю вернулась к себе в Норвич. А я живу тут с трех лет и ничего этого не видела. Наверное, рано или поздно схожу посмотрю. Даже забавно: со всех сторон тебя окружает множество удивительных вещей, а ты и не подозреваешь об их существовании.
У Пола возникло ощущение, что она говорит нечто важное, но он никак не мог сообразить, что именно.
– Я был как-то в Планетарии, – сказал он, – со школьной экскурсией. Не могу сказать, что мне там понравилось. Все время приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть, что происходит, и я вывернул шею.
На это никто не нашелся бы что сказать, а поэтому Софи должным образом ничего и не сказала. Полу показалось, что дела принимают дурной оборот. Но ведь это же та стадия, когда им полагается говорить обо всем: о семье, воспоминаниях детства и все такое – и потерять счет времени, и, наконец, придут официанты и их вышвырнут, потому что хотят прибраться и пойти домой. Он не сомневался, что именно так бывает у других, и, надо думать, дядя Тревор и муж кузины Эрик вели себя именно так и получили хотя бы проходной балл, то есть остались на следующий раунд. Он попытался придумать многозначительную реплику по поводу Жизни, но в голову ничего не шло.
– Ешь булочку, – сказала она. – Что?
– Булочку. Ты к ней даже не притронулся.
– А, верно.
Он был совсем не голоден и не питал иллюзий относительно того, какое это зрелище, когда он поглощает пищу. Если уж на то пошло, он всегда недоумевал, почему столько свиданий, условленных и случайных встреч так или иначе связаны с едой. Ведь сколько ни напрягай воображение, потребление блюд никак не может считаться привлекательным, и даже золотые девочки и мальчики, когда пьют суп, издают звуки, как канализация в гостинице. Он застенчиво откусил от твердой как камень булочки, болезненно сознавая, что по переду его рубашки камнепадом сыплются крошки.
– Ты старый свитер принес? – спросила Софи. Пол с благодарностью кивнул.
– Не знаю, действительно ли он всерьез говорил или у него просто такие шутки, но я решил, что лучше не рисковать. А ты?
Ее брови сдвинулись к переносице.
– А почему бы еще на мне был этот неряшливый старый костюм, который я купила за шесть фунтов в магазинчике армии спасения? – ответила она вопросом на вопрос. – Впрочем, мне-то плевать, терпеть не могу эти идиотские деловые тряпки. Маме пришлось самой идти все покупать, я ведь понятия не имею, как они должны выглядеть. Такое впечатление, что опять попала в школу и хожу в форме.
Пол кивнул. На воле он носил взаимозаменяемые джинсы и то, что попалось под руку в коробке для футболок и прошло проверку обнюхиванием. Облачаться в костюм он считал дурацким пережитком прошлого века, а необходимость стирать и гладить рубашки обернулась гадким потрясением, точно он пошел с насморком к врачу, а тот прописал ему курс пиявок.
– Я так до конца и не понял, что нам полагается там делать, – сказал он. – И вообще, зачем им нужно подземное хранилище? Я думал, такое бывает только в банках.
Она покачала головой.
– А еще в юридических и бухгалтерских конторах. В конторе моего отца есть подземное хранилище. Ну, оно только так называется, на самом деле это переоборудованный туалет с сейфовым замком. Там держат паевые сертификаты, закладные и тому подобное.
Он на минуту задумался.
– А что, если «Дж. В. Уэлс и Ко» как раз этим и заняты? – выдвинул он гипотезу. – Может быть, они просто бухгалтерская контора?
– Сомневаюсь, – возразила она. – Я, конечно, не специалист, но на папину контору это не слишком похоже. На мой взгляд, они скорее биржевые брокеры или занимаются импортом-экспортом. Или товарами широкого потребления, что бы это ни подразумевало. Думаю, они много чего скупают у одних компаний и перепродают другим за сумму большую, чем заплатили сами.
– Ты говоришь про бокситы?
– Ага, хотя вот бокситы-то сюда как раз не вписываются. Может, они занимаются не только минералами, но и правами.
Пол нахмурился. Он сомневался, что у минералов есть права, хотя и не мог бы вот так сразу сказать, почему бы и нет. Он как будто не помнил, чтобы видел по телевизору как активисты в защиту прав минералов пикетировали сталелитейные заводы, или чтобы останавливали его на улице подписать петицию, но, возможно, движение только зарождается.
Без пяти два они вернулись в контору. Длинный степлер, разумеется, исчез.
– Моя очередь, – сказала Софи. – Я пойду его поищу, а ты начинай подбирать. Ладно?
Пол упорно трудился почти с четверть часа, а его мысли были заняты в основном сторонними предметами, когда дверь открылась, и вошел некто, смутно знакомый: высокий, худой лысый человек с кустиками седых волос над ушами, напомнившими Полу снег на горных вершинах летом.
– Мистер Карпентер, – сказал пришедший нервозно и раздраженно. – Боюсь, со дня вашего собеседования мы не встречались. Я Теодор Ваншпее.
Он протянул руку в старческих пятнах с длинными палъцами и обкусанными ногтями. На среднем пальце блестело тонкое серебряное кольцо.
– Здравствуйте, – смущенно проговорил Пол. Возможно, мистер Ваншпее (вот только он любит, чтобы к нему обращались «профессор», вспомнил вдруг Пол) и казался по-стариковски хрупким, но хватка у него была, как машинодавилка на свалке. – Мм-м, чем могу помочь?
Профессор смотрел как будто за плечо Пола.
– Э-э-э, в настоящий момент ничем, – произнес он с акцентом, который Пол принял за голландский. – Просто проходил мимо и решил зайти представиться. Вашей коллеги, мисс Петтингел тут нет...
– Она кое-что ищет, – объяснил Пол. – Степлер. Он нам нужен, чтобы скрепить... – Он одернул себя и перестал лепетать. – Она через минуту вернется. Вы хотели...
Тонкие губы профессора искривились в подобии улыбки.
– Нет, ничего важного, я просто хотел ей представиться, поскольку не имел случая встретиться с ней после собеседования. Итак, – продолжил он, глядя Полу в глаза и почему-то сделавшись вдруг похожим на директора школы. – Вживаетесь понемногу? Надеюсь, все гладко?
Полу почему-то захотелось выложить странному старику правду, всю правду, включая историю с мечами в камне, замороженной пиццей, бороздами от когтей и Гилбертом с Салливаном. Если уж на то пошло, остановил его только инстинктивный ужас перед высокими худыми властными мужчинами.
– Все хорошо, – ответил он.
– Замечательно. – Профессор Ваншпее слегка нахмурился. – Не сомневаюсь, поначалу все кажется немного странным, но уверен, это быстро пройдет. – И вновь уставился в гладкую стену над плечом Пола, как будто что-то там выискивал. – И, несомненно, вам все проще, поскольку вы начали вдвоем в одно время. Узнавать что к чему, когда ты не один, всегда легче. Так было и со мной, когда я сюда поступил. Понимаете, я начинал как клерк, в точности как вы сейчас, но это было много лет назад.
Полу захотелось повернуться и посмотреть, что там на стене такого замечательного, но он подавил этот порыв.
– Да, – согласился он, – это большое подспорье. Профессор рассеянно кивнул.
– И мисс Петтингел очаровательная молодая леди, – сказал он. – У нее родимое пятно над пупком, а ее домашнего кролика звали Лаки, впрочем, девять лет назад он умер. Не следует дарить ей цветы, это было бы крайне неуместно, но у нее есть слабость к шоколадным яйцам с кремовой начинкой, хотя она весьма неохотно это признает. Музыкой она не слишком интересуется, но вам было бы неплохо ознакомиться с произведениями Диккенса, Тургенева и Дика Фрэнсиса. Всех этих писателей, – добавил он, слегка хмурясь, – она читает ради удовольствия. Некоторые познания в современном искусстве сослужат вам хорошую службу, но остерегайтесь искушения выставлять их напоказ, лучше вообще избегать этой темы. Машины ей скучны, она разыгрывает пылкий интерес к мотоциклам, но лишь для того, чтобы позлить родителей, в действительности они ей безразличны. «Кока-колу» и газированный лимонад презирает, но если голодна, будет есть гамбургеры и пиццу. Регулярность пищи для нее важнее количества или даже качества, и зачастую она раздражительна и неприветлива только потому, что ей нужно поесть. Она пьет пиво, лишь бы казаться неженственной, но его вкус ей не нравится. Вам лучше избегать каких-либо упоминаний Бирмингема, иначе это может пробудить у нее неприятные воспоминания. Крыс она не боится, чего нельзя сказать про змей и пауков. Она глубоко убеждена, что некрасива, любая попытка убедить ее в обратном только вызовет негативную реакцию. Соответственно комплименты должны относиться к ее интеллекту, находчивости и душевной щедрости – и если вы решите сказать несколько похвальных слов в этой области, ваши замечания будут далеко не пустой лестью. – Мимо левого уха профессора пролетала какая-то мошка, которую он, даже не глядя, выхватил из воздуха большим и указательным пальцами. – В вопросах денег она осмотрительна и щепетильна, даже чрезмерно. Позаботьтесь всегда возвращать одолженное, но избегайте чрезмерной спешки и никогда не предлагайте заплатить за нее в ресторанах или в увеселительных заведениях. Если вы обедаете вместе в городе, постарайтесь помнить, что и на сколько вы заказывали, чтобы сумму можно было разложить быстро и без пререканий. До двенадцати лет она ходила на уроки танцев и утверждает, что их презирает, хотя втайне получает от них большое удовольствие. Возможно, вам следует самому взять несколько базовых уроков, так как, если представится возможность потанцевать, она не взглянет сквозь пальцы на ваши недостатки. Как вы сами уже догадались, она способна до некоторой степени определить по вашему лицу, что вы думаете; однако не пытайтесь замаскировать свои мысли, а, напротив, воздайте должное ее похвальным пониманию и сочувствию. Когда будете покупать ей подарок, я бы предложил выбрать или короткий шерстяной шарф, или хорошего качества карманный калькулятор. И самое главное – не стремитесь произвести на нее впечатление или разыгрывать из себя того, кем вы не являетесь. И ни при каких обстоятельствах не следует целовать ее вскоре после того, как употребили что-либо с мятой. – Профессор кашлянул и, достав из кармана пиджака носовой платок, тщательно вытер кончик носа. – Прошу прощения, – сказал он, – меня ждут на совещании партнеров. Пятая страница снизу вон в той стопке лежит не по порядку, пожалуйста, исправьте ошибку перед тем, как скрепить папку. – Его взор затуманился, будто он что-то забыл, потом вновь прояснился. – Приятного вам дня. – С этими словами Ваншпее удалился.
Прошло несколько секунд прежде, чем Пол вышел из оцепенения, в которое впал с первой же минуты речи профессора. А как только очнулся, проверил пятую страницу снизу. Некоторое время он просто на нее смотрел, потом убрал на положенное место – третьей сверху.
– Закончил? – Он не заметил, как вернулась Софи, и едва из шкуры не выпрыгнул от неожиданности.
– Почти.
– Я его нашла, – сказала Софи, победно размахивая степлером. – Одному Богу известно, как он оказался в шкафу со щетками. – Остановившись, она поглядела на стопы отксеренных листов. – Это все, что ты успел? Ты и половины не сделал!
– Извини, – неловко пробормотал он. – Приходил старый худой тип с бородкой, профессор... – Он помешкал, делая вид, что забыл имя.
– Профессор Ваншпее? Он кивнул:
– Ага. Заглянул сюда. Правду сказать, только что ушел. – Сделав глубокий вдох, он отвел взгляд. – Ты с ним уже встречалась?
– Я? – Она покачала головой. – До собеседования в жизни его не видела. А что?
– Так, ничего. Он, случайно, не друг семьи или еще что-нибудь?
– Господи, нет. Почему ты спрашиваешь? Пол тряхнул головой.
– Так, пустяки. Просто он такого тут наговорил, что я решил, он, наверное, тебя знает. Но скорее всего это я все напутал.
– А... – Она пожала плечами. – И о чем же вы говорили?
– О разном, – проскрипел Пол. – «Как вы вживаетесь», как поначалу в голове все путается и все такое. Обычные пустые слова.
Если она и заметила в его тоне что-то странное, то никак не среагировала. Они вместе закончили резать и склеивать, рассортировали получившееся по стопкам и скрепили степлером.
– Ну вот, – сказала Софи, – я отнесу их в кабинет Джулии, встретимся в хранилище. Степлер я тоже с собой прихвачу, – добавила она. – Полагаю, рано или поздно он понадобится, а так хотя бы кто-то будет знать, где он.
Пол вернулся в их кабинетах за свитером. Надевать его он не стал на случай, если мистер Тэннер все же пошутил и кому-нибудь не понравится, что он ходит на работе в поношенной одежде. По дороге в хранилище он изо всех сил старался не думать о словах профессора Ваншпее, но потерпел прискорбное поражение. Разумеется, он сознавал, как все это странно, но в основном его мысли сходились к: "Это значит, что она?.. " – и с визгом закладывали вираж подальше. Проходя мимо мусорной корзинки у стойки рецепции, он достал из кармана упаковку экстракрепких мятных таблеток и выбросил.
Вероятно, даже и к лучшему, что голова у него была занята, иначе представшее зрелище полностью выбило бы его из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46