Хранилище показалось Полу гибридом старомодной библиотеки и тюрьмы строгого режима, приправленным толикой шахт Мории. Мистер Тэннер их не обманул. На полках толстым слоем лежала пыль, и Пол горячо надеялся, что не придется встретиться с пауками, которые сплели гигантскую паутину, обвисшую по углам комнаты, словно паруса заштиленных галеонов. Пыль в воздухе витала такая, что хоть топор вешай. Лет пятьдесят назад потолок начали красить в голубовато-серый цвет, но на полдороге бросили. Пол вполне понимал почему.
У Софи это зрелище тоже не вызвало ликования. Она пришла, вооруженная двумя блокнотами и двумя карандашами, огляделась и сказала:
– Господи, ну и свалка!
– Довольно гадко, – согласился Пол. – Тебе удалось выяснить, что, собственно, нам полагается тут делать? На мой взгляд, мистер Тэннер выразился несколько невнятно.
– Провести инвентаризацию, – ответила София, с отвращением оглядываясь по сторонам. – Ему нужен полный перечень всего, что у них тут есть и где оно есть, плюс нам нужно навести тут порядок, чтобы, когда понадобится, они все могли найти.
– Черт бы их побрал!
Комната была большая, раза в полтора больше его квартирки. Протянувшиеся по всем четырем стенам полки были заставлены черными жестяными ящиками, деревянными картотечными ящиками, папками, гроссбухами и увесистыми бежевыми конвертами.
– На это уйдет целая вечность! Она пожала плечами:
– А что нам остается? Большинством голосов постановляю: будем работать по очереди. Один заглядывает в ящики и папки и говорит, что там лежит, другой записывает. – Она нахмурилась. – И нам нужно придумать способ, как все помечать. А значит, нам понадобится уйма самоклеющихся бумажек, на которых можно писать номера.
Пол тупо кивнул, все еще не придя в себя от величия предстоящего подвига. ;
– Самоклеющихся бумажек, – повторил он. – А где мы! их возьмем?
– Полагаю, у Джулии, – отозвалась Софи, – как и все в этом месте, если не считать воздух для дыхания. Я за ними схожу. А то у тебя такой вид, будто тебе уже надо отдохнуть.
Пока ее не было, Пол бродил по хранилищу, брал наугад предметы с полок и в отчаянии возвращал их на место. Тут его внимание привлекла узкая книжица, переплетенная в красную кожу. На корешке не было названия, но, открыв ее, Пол сообразил, что это перечень – опись – того, что здесь хранится. К несчастью, опись была очень древней и, надо думать, устарела: записи были сделаны кружевным и неразборчивым каллиграфическим почерком, чернила побурели от времени. Насколько он мог судить, книжице было лет семьдесят, если не больше. Тем не менее, решил он, опись обязательно им поможет (хотя чем именно?).
– Самоклеющиеся бумажки, – победно сказала Софи, входя с картонкой размером с коробку из-под обуви. – Миллионы и миллиарды, и мне даже не пришлось за них расписываться. Я просто попросила, и она дала их без единого слова.
– Вот посмотри, – прервал ее Пол, показывая книгу. На Софи она как будто не произвела особого впечатления.
– Не понимаю, какой от нее прок. Ведь с того момента, как она была составлена, сюда массу всего положили и целую гору вынесли. – Она медленно перелистнула страницы. – И все же она хотя бы дает представление, что делать. Смотри, вот колонки с датами, когда и что здесь хранилось, куда это положили, всякий раз, когда и кто выносил, и когда вернули на место. Пожалуй, довольно логичный подход, – великодушно согласилась она. – Но ты только взгляни на даты. Какая древность!
Пол посмотрел. На двух раскрытых страницах самой ранней датой был 1857 год, самой поздней – 1941. Одна или две записи были аккуратно вычеркнуты, чтобы показать, что данный предмет вернули владельцу или тем или иным способом уничтожили. Но таких встречалось немного.
– И это еще не все, – сказал он. – Вон в том углу штабель кофров, совсем как старомодный багаж, и какие-то футляры, точь-в-точь от музыкальных инструментов, и чайные коробки, и еще много всего.
– М-да, – отозвалась Софи, листая красную книжицу, – это хотя бы позволяет понять, чем они тут занимаются.
– Наверное, – кивнул Пол.
Он только что заметил стеклянный поставец с чучелами птиц на верхней полке, а рядом с ним – выкрашенный синей краской ящик с инструментами механика.
– На мой взгляд, их хранилище больше похоже на кладовку, куда сваливают всякий ненужный хлам, – сказал он и задумчиво добавил: – Хотя и не в последнее время. Такое впечатление, что сюда лет двадцать никто не заглядывал. Ты только посмотри на эти конверты с документами.
Софи подняла глаза.
– Это старые конверты. Пол улыбнулся:
– Ты когда-нибудь марки собирала? Нет, и я тоже. Но эти наверняка антикварные, на них ведь король Георг, король Эдуард и королева Виктория. Готов поспорить, стоят немало. Интересно, их пропажу кто-нибудь заметит?
Брови Софи сошлись к переносице.
– Не смей.
Он пожал плечами:
– Ну, во всяком случае, с нашей нынешней Елизаветой тут не так много, да и те довольно старые. Когда она взошла на трон? В пятьдесят каком-то? Честно говоря, – добавил он вполголоса, – если тут и есть что-то моложе полувека, то я пока его не заметил. Возможно, от этой старой книги пользы будет больше, чем мы думали.
– Сомневаюсь, – покачала головой Софи. – Нам все равно придется начинать с нуля, тут ничего не поделаешь. – Захлопнув книжицу, она положила ее на полку. – Ладно. Начнем от двери и пойдем по кругу. Пока что ты будешь записывать, а я говорить. Идет?
Кивнув, Пол вооружился блокнотом и карандашом, а Софи сняла обертку с куба бумажек.
– Начинаем с единицы, – сказала она. – Ладно, поехали. – Взяв конверт с ближайшей к двери нижней полки, Софи открыла его. – Пункт первый, конверт с документами... нет, не трудись записывать. Паевые сертификаты, – объявила она. – Давайте посмотрим: семьсот, восемьсот, девятьсот паев в «Банке Уитлоу» на имя Дж. Л. Мейера, кто бы он ни был. Именно что был. Сертификат датирован тысяча девятьсот первым годом, так что, надо думать, он уже мертв. – Она помолчала. – Забавно. Ведь положено письменно сообщать компании о смерти держателя пая, тогда на имя наследника выписывают новый сертификат. Я это знаю, потому что помогала у папы в офисе. Если такого не сделать, будет масса проблем с налогами и со всем остальным. Пол наморщил нос.
– Может, это и есть те старые, которые так и не выкинули? – предположил он.
– Ну, тогда кому-нибудь следует написать и выяснить, – сказала она. – В конце концов, «Банк Уитлоу» еще существует, а эти сертификаты, возможно, стоят уйму денег. Впрочем, не наша забота. – Она положила конверт на место. – Номер два...
– Подожди, – попросил Пол. – Грифель сломался.
– Вот и хорошо, что я принесла два карандаша, – вздохнула Софи. – Ты, наверное, слишком сильно надавливаешь. Готов?
Пол кивнул.
– Номер два, – повторил он.
– Ладно. Номер два. – Открыв конверт, Софи достала лист бурой бумаги с разлохмаченными краями. – Похоже на карту.
Пол усмехнулся:
– Только не говори мне, я сам знаю. Это карта острова сокровищ пиратов, а нужное место помечено крестиком.
– Никаких пиратских сокровищ, – негромко возразила Софи, – но ты не слишком промахнулся. Копи царя Соломона.
Пол поднял глаза.
– Что ты сказала?
– Здесь так написано. «Карта копей царя Соломона», смешным таким волнистым почерком. Такое впечатление, что рисовали старой палкой или чем-то вроде того. И запах премерзский, – добавила она. – Как бы то ни было, фамилии нет. Подожди-ка, – вдруг сообразила она, – может, эта карта найдется в этой твоей книжице.
– Может, и найдется. А какой в этом прок?
Софи поглядела на него раздраженно.
– Там может быть сказано, кому она принадлежала или что собой представляет. Если мы напишем просто «Карта копей царя Соломона», мистер Тэннер решит, что мы шутки шутим. А мне вовсе не хочется, чтобы, как только я тут закончу, меня снова сюда послали с наказом не валять дурака и сделать все как следует.
Пол поморщился:
– Ты права. – Он вдруг вспомнил речь профессора. – Отлично придумала. Хорошо, что тебе пришло это в голову, иначе у нас могли бы быть серьезные неприятности.
Софи поглядела на него как-то странно.
– М-да, – пробормотала она. – Куда же она запропастилась? А, вот. На конверте что-нибудь написано? Согласно вот этому, тут должен быть номер или еще какая-то пометка.
Пол проверил.
– Да, есть. Пять – семь – два – косая черта – А. Помогло?
– Минутку. – Софи перелистнула страницы. – Ага, нашла. А572, карта сокровищ...
– Черт побери!
– Карта сокровищ, – повторила она, – собственность сэра Генри Кертиса, принята на хранение в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году. Взята... не могу разобрать дату... тысяча восемьсот, а дальше не понять. Потом идет еще дата, когда ее вернули на место, так же неразборчиво. Как бы то ни было, можно записать «Карта, собственность сэра Генри Кертиса». Как, по-твоему, это выглядит?
– Отлично, – отозвался Пол с чуть большим энтузиазмом, чем требовал вопрос. Тут он вспомнил другой фрагмент лекции профессора и добавил: – Ага, наверное, сойдет.
– Как мило, что ты одобряешь, – сказала Софи. – Номер три... Готов, или я слишком гоню?
– Нет, все в порядке. Номер три.
«Номер три» оказался толстой стопкой писем, перевязанных голубой ленточкой и прессованных достопочт. А. Пойнтдекстеру, эскв., Пловерли, Хэнтс. Софи их не тронула. Под номером четыре была записана картонная коробочка, содержащая стеклянный пузырек с каким-то зеленым порошком. К счастью, на пузырьке имелась наклейка, и, воспользовавшись книгой, они смогли зарегистрировать его как «Химический образец», доктор А. Джекил, Харли-стрит, Лондон. Номера пять в красной книжице не оказалось, поэтому пришлось обходиться своим умом: в блокнот Пола он попал как «обрывок бумаги с надписью на неопознаваемом языке».
– Ну и какой с этого хоть кому-нибудь прок? – пробормотала Софи. – А это что? Ладно, номер шесть. Еще один без всяких пометок. Черт!
– В чем дело? – поднял глаза Пол.
– Ну, – сдавленным голосом ответила Софи, – если это то, что я думаю... вот, сам посмотри.
Пол заглянул ей через плечо.
– Манускрипт, – сказал он. – Рукописный, не могу прочесть на... Послушай-ка, он же даже не на английском.
– Да, – сказала Софи, – это французский. «Le jardin du diable», роман Марселя Пруста". Название переводится как «Сад дьявола». – Она нахмурилась. – Пруст не писал романа с таким названием, во всяком случае, я о таком не слышала.
– Кто такой Марсель Пруст? Софи только цокнула языком.
– Просто запиши, – велела она. – Черт, ну и странный у них тут хлам! Неудивительно, что они держат его под замком. Интересно, чье это?
Номер семь – в противоположность всему предыдущему – был контрактом на продажу и поставку шести тонн чернослива, датированным 1907 годом, хотя номера на конверте не было, и в красной книжице он тоже не упоминался. Под номером восемь пошла древняя театральная программка «Вторая миссис Тэнкери», датируемая тысяча восемьсот девяносто каким-то годом, на обложке карандашом значилось «Биллингс». В красной книжице программка была упомянута как собственность в 1927 году Генриэтты Биллингс, но больше сведений старая запись не давала. Номер девять пришлось присвоить колонке цифр с шестью неразборчивыми подписями внизу и маленьким ржавым ключиком. На ключике стояла пометка 998/В, которая отсылала к записи в красной книжице: «Расписание ожидаемых возвращений и ключ, „С. Маг и К°“, 1899». Номером десять стал простой белый конверт с пятью засохшими вишневыми косточками, отсылки к красной книжице на нем не было. Номер одиннадцать присвоили счетам за десять лет от портного времен короля Эдуарда, выписанным на имя некоего Джереми Кастла из Икли, Йокр. Под номером двенадцать пошел одинокий зуб, ни имени, ни номера к нему не прилагалось.
– Ладно, – сказала Софи, закрывая конверт с номером двенадцать и с легким содроганием возвращая его на полку, – теперь твоя очередь, я буду писать. С меня хватит. Кое-какие предметы у них просто тошнотворные!
В этом она была недалека от истины. Номером девятнадцать оказалась высушенная лапа какого-то зверя, кожа напоминала пергамент, когти – огромные, а за тыльную часть еще держались несколько прядей плесневелой шерсти. По всей видимости, некая Селия Гарвин ценила эту лапу достаточно, чтобы сохранить в далеком 1919 году, но Пол не смог заставить себя разделить ее пыл. Впрочем, не все предметы были столь мерзкими: номер двадцать два они присвоили рисунку с какими-то деревьями, нацарапанному карандашом на обороте конверта, адресованного французу по имени Р. Матисс. Софи он очень воодушевил. Номер двадцать пять оказался суммой чуть менее миллиона долларов в банкнотах Конфедерации, а двадцать шесть – вырезкой из газеты тридцатых годов с рекламой патентованных велосипедных седел из лаковой кожи.
Двадцать девятый вернулся к теме смерти: конверт был набит волосами и обрезками ногтей, ни имени, ни номера Пол нигде не обнаружил.
А вот номер тридцать два заставил обоих умолкнуть и задуматься, уставясь друг на друга, как пресловутый баран на новые ворота. И опять ни имени, ни ссылки на предыдущую опись не обнаружилось, но у Пола не возникло никаких проблем, что указать в графе «Собственность такого-то». Это была старая, потрескавшаяся по сгибу фотография в охровых тонах, внизу было белым отпечатано имя фотографа в Вест-Эндс и дата – 1891 год. Человек на фотографии был облачен в цилиндр и сюртук, в руке держал черную лакированную трость и белые шелковые перчатки, – но это был однозначно профессор Ваншпее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Нет, – проговорила наконец Софи.
– Извини?
– Нет, – повторила она, – ты не прав. Это не... как там его зовут? Ну, тот тип, который был на собеседовании...
– Профессор Ваншпее?
– Да. Это не он.
– А. Но выглядит-то...
– Это его прапрадедушка, – твердо сказала Софи, – или кто-то очень на него похожий. Просто похожий, вот и все.
– Очень похожий.
– Да. Но это другой человек. Пол медленно кивнул:
– Тогда все в порядке. Потому что если это он...
– Да. Но это не он.
– Ладно. – Пол убрал фотографию в конверт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46