(Да, но она же не сработает, тут и говорить не о чем. Это, наверное, обманка вроде «неподдельно аутентичных» акустических пистолетов или лазерных сабель, которые то и дело рекламируют на последних страницах журналов для тех, кого можно только пожалеть. Что, если это как раз такое надувательство: принудительный ассортимент, покупка при маркетинге для телешоу, а завод-изготовитель обязательно взрывают как раз перед выбросом в продажу. В таком случае не будет никакого вреда, если он разгладит ее по какой-нибудь подвернувшейся оштукатуренной поверхности, правда?)
Пол поймал себя на очень странном, хотя едва уловимом ощущении: самое ближайшее сравнение, какое он смог найти, это отчаянная потребность в никотине, если ее испытывает тот, кто никогда в жизни не курил. И снова у него мелькнула престранная мысль, что этот нелепый предмет ему знаком, более того, с этим воспоминанием ассоциировалась тяга его использовать. Воспоминание было как симптом абстиненции, подавленная жажда перед лицом запретного наслаждения. Все бы ничего, вот только рядом с этим предметом Полу все более явно становилось не по себе. Разгулялись нервы, было беспокойно, он одновременно чувствовал пресыщение и голод. Даже руки немного задрожали, а во рту появился солоноватый привкус, и десны будто бы поросли шерстью. К тому же Пол точно знал: все неприятные ощущения исчезнут, стоит ему развернуть пластиковый лист и прижать к стене. Он понял, что в его жизнь вторглась еще какая-то сверхъестественная чертовщина, и на задворках сознания завыли предупреждающие сирены, но он против воли их игнорировал.
Пол встал.
Положив инструкцию на стул Софи, он внимательно перечел указания и начал действовать. Для начала расправил лист на столе. За прошедшие несколько минут лист нисколько не изменился, вот только теперь появились две крохотные замочные скважины над и под дверной ручкой, каждая помещенная в тщательно прорисованный орнаментальный щиток. Затем, как предписано, он поднял дверь за уголки и прижал к стене, словно приклеивал тонкие обои. И тут же почувствовал, как материал прилипает, будто на нем есть магниты. Пол осторожно разгладил несколько мелких морщинок и пузырьков, водя наискось по листу тыльной стороной ладони. Потом отступил на шаг и оглядел полученный результат.
Или у него разыгралось воображение, или странная штуковина выросла: высотой и шириной она была теперь с большую входную дверь, а ручка приобрела массивность, – если совсем честно, стала латунной, полированной и блестящей. Протянув руку, Пол коснулся ее кончиком пальцев: на ощупь она оказалась холодной и гладкой.
«Ну, надо же!» – подумал он и сунулся в инструкцию узнать, какой следующий шаг.
«Наисерьезнейшим образом советуем позаботиться об удобном предмете подходящего размера и веса, чтобы во время пользования держать дверь приоткрытой».
Приоткрытой. Когда дверь не является дверью? Почему-то старая шутка сейчас показалась ему не столь смешной, как раньше. Он огляделся по сторонам: на столе прикорнул, как худой черный кролик, длинный степлер. Полу было уже совсем не до того, чтобы удивляться, как он тут оказался – ведь все утро степлер пролежал на рецепции и как будто никто его в эту комнату не приносил. Пол сдвинул брови. Определенно «предмет подходящего веса», и вообще, кроме него, тут не было ничего, что могло бы послужить импровизированной заглушкой. Он взял со стола степлер. Потом, чувствуя себя распоследним дураком, повернул дверную ручку.
Дверь открылась.
Стоило ей открыться, как она изменилась. Приобрела вес. Косяки, притолока и лепнина между филенок выступили объемным рельефом. Никаких сомнений не оставалось: сама Природа могла встать и с честью засвидетельствовать во всеуслышание: «Это дверь».
«Вот черт!» – подумал он и заглянул в щелку. Смотреть там было не на что – сплошь тени и темнота. Если за дверью и была компьютерная, то кто-то погасил все лампы и задернул шторы. Жутковато, но Пол болезненно сознавал, что теперь уже не может остановиться, иначе вернутся симптомы абстиненции, причем во сто крат более сильные. Хочет он этого или нет, он переступит порог. Но для начала... Он посмотрел на часы (01:09:56), открыл дверь чуть шире, наклонился и заклинил ее степлером плотно-плотно, как когда кошка о ноги трется. А затем...
«Тщательно представьте себе все аспекты желаемого места назначения».
Или, как сказал бы Билл Гейтс: «Куда хотите пойти сегодня?» Но это же глупость чистой воды. Дверь ведет или в компьютерную, или вообще никуда. Да, но будь у него выбор, куда бы она открылась? Если бы он мог выбирать по всему миру?
Это все равно как если бы кто-то сказал: «О чем поговорим?» или «Просто скажите что-нибудь в микрофон». Пол никак не мог придумать, куда, собственно, хотел бы пойти. (В конце концов все места одинаковы. Какая разница, где ты, если твоя жизнь превратилась в «орбит без сахара», а единственная девушка, которую ты по-настоящему любил, – в дыру, когда пузырь из жвачки лопнет.) Но раз уже все едино – ему всегда хотелось побывать в Венеции.
Пол прошел через дверь, зацепился ногой за моток веревки и едва не свалился в канал.
Первым делом он огляделся. Посреди осыпающейся красной кирпичной стены имелась слегка приоткрытая, заклиненная степлером дверь. Рядом с дверью висело что-то вроде театральной афиши, но на итальянском языке. Пол медленно повернулся. Вот – канал, вот – моток веревки. Внизу покачивался на зеленой воде маленький катер. Мимо прошли три японочки, что-то щебеча на своем непонятном языке, за ними – бизнесмен в дорогущем с виду костюме. Поглядев направо, он увидел прибитый к фасаду высокого старинного здания желтый указатель – «Рiazza S. Магсо», стрелка указывала куда-то вдаль.
Пол чувствовал себя намного лучше: никакой дрожи в руках, никакого солоноватого привкуса во рту, никакого зуда. Что-то заставило его посмотреть на часы. 01:09:56.
«Ой, – подумал он, – часы остановились!» Оглядевшись по сторонам, он заметил высоко на колокольне какой-то церкви, или похожего на нее здания, большие часы. Десять минут второго.
(Но это же неправильно – должна же быть разница во времени; в Италии на час больше, или на два часа, или еще на сколько-то. Он снова поглядел на свои наручные. 01:09:56.) Потом потер носком ботинка брусчатку. Брусчатка показалась вполне материальной. А еще он ощущал легкий ветерок на лице, и этот ветерок принес с собой запахи. Соль, свежие водоросли, тухлая рыба. Это уже не воображение.
Чуть дальше впереди, слева он увидел кафе. Минуту подумал и, оглянувшись, чтобы убедиться, что дверь и степлер остались на месте, неспешно двинулся в ту сторону. На тротуаре перед кафе стояли столики; за одним сидели двое мужчин и громко говорили что-то в мобильные телефоны. Разумеется, итальянских денег у Пола не было, поэтому купить чашку кофе и кусок пирога он не мог. (А в витрине-то у них девятьсот различных пирогов и пирожных. Ням!) Один из говоривших по телефону сунул в рот сигарету, нашарил на столе коробок и чиркнул спичкой. Пол проверил ближайший к нему стол: ну конечно, там тоже лежал точно такой же коробок, на блестящем черном боку золотыми буквами красовалось название кафе, номер телефона и (Господи помилуй!) интернет-адрес. Пол оглянулся, не наблюдает ли за ним кто, и потихоньку сунул коробок в карман.
Никто его не схватил за руку и полицию тоже не вызвал, так что Пол решил, что пронесло. Он чувствовал себя виноватым, что крадет у безобидных иностранцев, и порылся в кармане брюк в поисках английской мелочи. Найдя двадцать пенсов, Пол положил их на стол: важно же намерение, заверил он себя. «Вот уж нет», – ответила его лучшая половина.
Было приятно тепло. Мимо прощелкали на чудовищных каблуках две девушки: солнечные очки, громкие мелодичные голоса, одежда, которая выглядела так, будто стоила больше, чем он сможет заработать за год, если проживет до Рождества. Из кафе вышел официант и стал собирать грязные тарелки и чашки. Двадцать пенсов его явно озадачили. В конце концов, он покачал их на кончике большого пальца, подбросил на два фута в воздух, поймал и опустил в жилетный карман. Проходя мимо, он улыбнулся Полу: рефлекторно, конечно, зато не гоблинская ухмылка. «Чашку кофе, – подумал он, – и вон ту сверкающую шоколадную штучку, похожую на уменьшенную модель Кремля, вот это я бы с большим удовольствием съел».
Тут налетел ветерок, прибив что-то к щеке Пола. Поначалу он решил, что это лист, но поблизости не было ни одного дерева. Отлепив навеянное ветром от щеки, Пол обнаружил у себя в руке банкноту.
«Это еще что такое?»
Банкнота была синяя, а ряд бубликов после цифры пять напоминал череду пузырьков, оставленную нырнувшим бобром. Впрочем, насколько ему помнится, в Италии смешные деньги: купи на четыре с половиной фунта арахисовых орешков и дай продавцу пятерку, сдачи получишь достаточно, чтобы стать миллионером в лирах. Непонятно с чего Пол расхрабрился и сел за ближайший стол. Когда появился официант, он поднял повыше банкноту:
– Прошу прощения!
По легкому подрагиванию верхней губы официанта стало очевидно, что он распознал в Поле англичанина, но сохранил при этом вежливую улыбку и чувство собственного достоинства, как свойственно всем уроженцам Венеции. Короче, под ноги клиенту не плюнул.
– Прошу прощения, – медленно повторил Пол. – Я смогу купить на это чашку кофе?
На сей раз официант действительно улыбнулся, причем без малейшего «семейного сходства».
– Si...
– Э-э-э... uno cafe, por favor.
– Один кофе, – повторил официант. – Что-нибудь еще? Одно из преимуществ того, что попадаешь впросак – больше не надо волноваться, если выглядишь глупо.
– У меня еще на что-нибудь хватит? Ухмылка официанта расплылась в улыбку: – Si.
– Тогда, пожалуйста, это.
– Одну минутку.
Официант ушел и вернулся с кофе и сдобной плюшкой, похожей на Кремль. Пол попытался всучить ему банкноту, но официант всем своим видом изобразил недоумение и протянул Полу листок бумаги – наверное, счет. Пол извинился. Простив его, официант ушел.
Кофе был великолепный, а плюшка еще лучше, даже несмотря на то, что лопнула и плюнула кондитерским кремом ему на рукав пиджака. Пол не спешил, уделяя должное вкусу кофе и текстуре пирожного. Лишь покончив и с тем, и с другим и слизав тайком с ладони последнее пятнышко непослушного крема, он сообразил посмотреть на башенные часы.
«Дерьмо собачье, – подумал Пол. – Пять минут третьего»..
Вскочив, он придавил банкноту и счет сахарницей и бегом бросился по улице. Он начисто забыл про дверь, но дверь была на месте – терпеливая и надежная, как собака-поводырь. Ногой отпихнув степлер, Пол толкнул дверь, перешагнул порог...
...и к огромному своему облегчению очутился в собственном кабинете. Вот – стул Софи, а на стуле – инструкция. Софи еще не вернулась с ленча... Тут Пола поразила ужасная мысль, и он глянул на наручные часы. 01:10:02. Он отсутствовал шесть секунд. Если подумать, то даже меньше – ведь сколько-то он простоял в дверях. Он вообще никуда не отлучался.
Пол обернулся как раз в тот момент, когда дверь – или точнее небольшой кусок пластика – отлепилась от стены и упала на пол. «Дерьмо, – сказал он самому себе. – Выходит, я все-таки это себе вообразил». Но тут он вспомнил, что позаботился и об этом и произвел настоящий научный эксперимент. Он пошарил в кармане, и вот, пожалуйста – спичечный коробок с названием, телефонным номером и адресом интернет-сайта.
«Вот черт», – снова подумал он.
Сначала главное. Свернув лист пластика, Пол убрал его вместе с инструкцией в тубус. Потом задумался. Если все делать правильно, тубус следует вернуть в ящик стола, где он его нашел, или еще лучше – в хранилище. «Ну да, как же!» И он осторожно спрятал картонный тубус во внутренний карман пиджака.
Потом огляделся в поисках степлера, но тот снова исчез. Пол было спросил себя, не оставил ли его по ту сторону двери, но определенно помнил, как перешагнул через степлер уже на этой стороне. Впрочем, если нет, то и начхать.
«Значит, переносная дверь, – подумал Пол. – Неплохо». Самое оно, чтобы добраться куда нужно в час пик, если, конечно, можно нацелить с хоть какой-то долей точности, а еще лучше использовать для импровизированного отпуска с бухты-барахты, особенно если все действительно так, как ему показалось, и время, которое он провел там, здесь не считается. С тех пор как он поступил сюда на работу, о праве на отпуск никто даже не заговаривал (предположительно, по той же причине, почему заключенных в Дартмурской тюрьме строгого режима не спрашивают, когда они хотят этой зимой выйти на ежегодную прогулку). Но если дверь работает так, как ему кажется, он каждый день во время ленча может проводить по три недели на Мартинике. Разумеется, возникнут проблемы с карманными деньгами и оплатой отеля, а может, и нет, если дверь пустит его, скажем, в Форт-нокс или в хранилище банка по его выбору. Но тут мысли Пола переключились на другие рельсы. Дело даже не в том, что устраивать себе подобные каникулы неправильно, и не в том, что, узнай про это мама, ему до конца жизни света не видеть. У Пола возникло неприятное чувство, что как раз этого от него хочет сама дверь, а тогда интерфейс у нее, возможно, не столь дружественный, как он поначалу предположил. В том, чтобы улизнуть тайком с работы, пожалуй, ничего дурного нет. А вот воровство – уже совсем другое дело: темная сторона Силы или что-то в том же духе. Разумеется, он может ошибаться, но по зрелом размышлении лучше не рисковать – во всяком случае, до тех пор, пока не представится возможность провести еще несколько тестов, собрать побольше информации.
Внезапно на Пола накатила ужасная усталость, будто он не спал несколько суток. Это, похоже, осложнит ситуацию – ведь вполне логично предположить, что и тут тоже виновата дверь. Он явно шарит в потемках, но вполне вероятно, если после десяти минут на той стороне чувствует себя настолько усталым, то за час вымотается совершенно, а за три недели – откуда ему знать? – может даже умереть. Нужно провести новые испытания, твердо решил он, собрать побольше данных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46