Черные волосы ниспадали ниже спины, а глаза полыхали фиолетовым огнем. Ее сходство с Мелани было поразительным.
Она приблизилась к детям, которые отпрянули в страхе. Им же говорили, что их мать умерла! Что это за призрак?
Между тем призрак заговорил голосом глубоким, даже суровым:
— Я — ваша мать, Маго д'Аркей. Подойдите ко мне!
Все трое повиновались, словно под гипнозом, и Маго заключила их в объятия.
Вот уже семь лет ждала она этого мгновения. Семь лет она скрывалась, скиталась по всей Франции, страшась ареста и эшафота. И внезапно поняла, что ждать более не в силах. Ей нужны были дети, которых она родила от Франсуа де Вивре и которые, как было ей известно, воспитывались во дворце Сент-Поль.
Прибыв в Париж и чудесным образом избежав всех опасностей, она дождалась Великого четверга. Это был единственный день, когда дворец открывали для публики: король по традиции омывал ноги несчастных из толпы. Карла VI, страдающего очередным приступом безумия, сопровождала Одетта де Шандивер, и королева находилась у себя в комнате одна.
Маго проникла к бывшей подруге, и ей не составило особого труда убедить королеву. Изабо по-прежнему испытывала слабость к своей любимице. Она согласилась вернуть ей детей.
Маго решила отвести их в Прованс, на иностранную территорию. Чтобы в полной безопасности пересечь Францию, она собиралась переодеть себя и детей в прокаженных. Изабо Баварская повелела Ингрид, своей камеристке, найти необходимую одежду, а затем отыскать детей. Тем временем она вручила Маго набитый золотом кошелек, чтобы они смогли обосноваться в Ницце, далеком от столицы городе, где никто бы их не потревожил.
Маго д'Аркей по-прежнему прижимала к себе сына и дочерей. Все четверо молчали, столь велико было их волнение. Изабо первая нарушила молчание, попросив Ингрид всех увести, но неожиданно последняя обратилась с просьбой:
— Позвольте мне взглянуть на ладони девушек, ваше величество. Эти двойняшки особенные.
— Что же в них такого особенного?
— Они родились вместе, но их судьбы не похожи.
Изабо дала согласие и уточнила специально для Маго:
— Ингрид — предсказательница.
Ингрид взяла руки Бланш и Мелани и стала внимательно их рассматривать. Казалось, чем больше она глядит на них, тем сильнее становится ее волнение. Наконец, предсказательница подняла голову и медленно произнесла голосом одновременно далеким и проникновенным:
— Все, что светленькая познает в счастье, темненькая познает в горе. Они пойдут разными путями, и судьбы их будут похожими, но все же различными.
После этих странных слов все ощутили странное беспокойство. И только Маго не обратила на них никакого внимания. Посреди комнаты стоял стол с остатками трапезы. Пользуясь тем, что на нее никто не смотрит, она схватила куриную ножку и быстро спрятала ее под своими лохмотьями. Присутствие в такой день на столе этой запрещенной еды нисколько ее не удивило. Маго знала, что Изабо, любящая вкусно поесть, далеко не всегда соблюдает положенный пост.
Пора было уходить. День близился к концу, и вскоре в дверь постучали. Изабо несколько раз повторила, что не хочет, чтобы ее беспокоили, но долго оставаться взаперти она не могла. Она торопливо попрощалась с Маго, и мать с детьми покинули дворец в сопровождении и под защитой Ингрид.
Камеристка буквально следовала инструкциям, полученным от госпожи. В какой-то хижине, в нескольких минутах ходьбы от дворца, уже были приготовлены четыре одеяния прокаженных: плащи с капюшоном из грубой шерстяной ткани и трещотки. Маго надела все это и приказала надеть своим детям, которые молча повиновались. Затем они вышли и отправились в путь, оставляя за собой пустоту. Когда они проходили Папскую заставу, сзади застучала колотушка сторожа.
***
Маго с детьми остановились на ночлег недалеко от Парижа и рано утром снова пустились в дорогу. Народу им встречалось немного: в этот день, Страстную пятницу, люди оставались у себя дома, совершая вечерние молитвы. Они прошли деревню Вильнев-Сен-Жорж, когда часа в три пополудни со всех окрестных колоколен раздался похоронный звон. Мелани опустилась на колени. Маго окликнула ее:
— Что ты делаешь?
— Я молюсь, мама.
— Встань!
Мелани повиновалась лишь после того, как мать несколько раз повторила приказание. Тогда Маго вытащила спрятанную накануне куриную ногу и протянула ее детям.
— Ешьте!
Мелани в ужасе отпрянула. Бланш не смогла сдержать гримасы отвращения. Только Адам не двигался. Мелани, опомнившись первая, заговорила дрожащим голосом:
— Но, мама, сегодня же Страстная пятница!
— Вот именно!
— В этот час как раз распяли Христа!
— Именно! Я — язычница, а вы — мои дети! Вы тоже должны стать язычниками!
Она поднесла куриную ногу ко рту, с видимым удовольствием откусила и проглотила кусок, затем вновь протянула детям.
— Ешьте!
Дочери оказались ближе к ней, чем Адам. Мелани дрожала от головы до пят, ее фиалковые глаза выражали ужас, Бланш казалась скорее недовольной, чем напуганной. Адам живо отодвинул сестер:
— Вы язычница? Как же это возможно?
— Я родилась в стране язычников, в Пруссии. Однажды в нашу деревню ворвались крестоносцы. Они убили всех: моего отца, мать, братьев, сестер. Мне удалось избежать смерти, потому что я была еще слишком мала. Затем христиане поместили меня в монастырь. Я притворялась христианкой, но сердце мое по-прежнему отдано язычеству.
— Мое — тоже!
Адам схватил кусок курицы и проглотил большой кусок. Невыразимая радость овладела Маго. Была она такой яркой, такой огромной, эта радость, что женщина вся тряслась от возбуждения. Сбылась самая ее заветная мечта: хотя бы один из ее детей оказался похож на нее! Она спасена!.. И она отобрала у Адама кусок курицы. Не следовало забывать и дочерей.
— Теперь вы.
Обе девочки отказались: Бланш — с досадой, Мелани — с отчаянием.
— Ешьте, я приказываю.
Бланш нехотя взяла мясо.
— Коль скоро это приказ, значит, грех лежит на вас.
Она тяжело вздохнула и недовольно повиновалась, скривившись, как будто проглотила что-то очень горькое. Настала очередь Мелани. Но напрасно Маго настаивала, кричала, топала ногами, хватала дочь за длинные черные волосы и пыталась силой запихнуть ей в рот кусок: девочка сжимала зубы, отбивалась руками и ногами. Наконец, Маго отказалась от своих намерений и сама доела курицу.
Она обернулась к сыну. Адам оставался невозмутимо спокойным, и было ясно видно, что происходящее забавляет его: голубые глаза мальчика смеялись. Затем Маго взглянула на Мелани: та следила за матерью взором испуганного животного. Маго сделала странное наблюдение: сын унаследовал обличье отца и душу матери, а девочка, напротив, — внешность матери и душу отца.
Приблизившись к Маго, Адам неожиданно спросил:
— Кто наш отец?
Маго д'Аркей никогда не произносила имени Франсуа де Вивре в присутствии детей. И для этого у нее имелись веские причины.
— Я вам этого не скажу.
— Он умер?
— Не знаю.
Теперь взволнованным голосом заговорила Бланш. Казалось, она уже забыла о недавнем эпизоде с курицей.
— Я уверена, что это благородный господин. Наверное, он рыцарь!
Маго решила удовлетворить ее любопытство.
— Да, это рыцарь.
Она увидела, что лицо Адама внезапно сделалось жестким и суровым. В этом ребенке с белокурыми локонами и голубыми глазами больше не было ничего ангельского. Он пылал ненавистью и жаждой мести.
— Тогда почему он допустил, чтобы мы жили, как последние попрошайки? Почему он позволил, чтобы нас разлучили с вами? Назовите его имя, я отомщу за нас!
Маго так и светилась счастьем: Адам превзошел все ее ожидания. Но она решила не торопить события.
— Сегодня ты не узнаешь его имени.
— Почему?
— Когда-нибудь я назову его тебе.
На следующий день, восьмого марта, они дошли до Корбея. На своем пути они избегали городов, но все равно не могли не расслышать, как на церквях во всю мощь заливаются колокола. Была Пасха, и христианский мир отмечал свой великий праздник. Мелани выразила желание отправиться к мессе. Маго только рассмеялась:
— Мы не пойдем туда. Более того, мы станем поститься! У меня есть три ежегодных обязательства, которые я наложила на себя сама: есть мясо в Страстную пятницу и поститься на Пасху и на Рождество!
Мелани заплакала и не могла успокоиться целый день. Бланш несколько раз принималась жаловаться, но только потому, что была голодна. Что же касается Адама, он хранил невозмутимость. Этим вечером они опять заснули в чистом поле. Маго пробудилась среди ночи, потревоженная полной луной. Она обнаружила исчезновение Мелани. Маго поднялась и довольно скоро отыскала дочь на краю дороги, стоящую перед распятием на коленях, со сложенными для молитвы руками. Женщина подошла поближе и услышала:
— Oremus pro paganis. Ut Deus omnipotent auferat iniquitatem a cordibus eorum; ut, relictis idolis suis, convertantur ad Deum vivum et verum et unicum …
Маго уже готова была отругать и наказать дочь, но остановилась. Зачем? Мелани, которой предсказательница Ингрид напророчила несчастную жизнь, была слишком религиозна. Она никогда не сможет отказаться от веры. Надо оставить ее в покое. Пусть себе молится, сколько хочет. Все это не имеет никакого значения. Главное — Адам…
И в самом деле, когда Маго вернулась, чтобы снова лечь, мальчик, который тоже проснулся, подошел к ней. Он прошептал:
— Мама…
— Что ты хочешь?
Бланш спала, Мелани по-прежнему была погружена в свою литанию. Глаза Адама блестели:
— Все! Я хочу знать все. Кто вы? Вы моя мать, а я ничего не знаю о вас. Что это за опасность, которой мы можем избежать, только переодевшись прокаженными?
— Меня приговорили к смерти.
— Кто? Почему?
— Ты узнаешь об этом позже.
Но Адам не желал более оставаться в неведении и обрушил на нее град вопросов.
— Если вы не желаете открыть мне, кто мой отец, скажите, по крайней мере, как вы с ним встретились. Это произошло при дворе? И что связывает вас с королевой?
Маго д'Аркей приложила палец к его губам.
— Я расскажу тебе, но не при сестрах.
— Почему?
— Потому что именно ты — мой настоящий наследник. Однажды ты узнаешь все. Я даже передам тебе свои силы.
— Какие силы?
Маго вновь понизила голос.
— Я должна была наследовать колдуну из нашей деревни. К тому времени, когда крестоносцы пришли и убили его, он успел многому научить меня.
Адам хотел что-то добавить, но Маго сжала его в объятиях.
— Иди, пора спать.
Немного времени спустя вернулась Мелани и тоже легла. И, увидев трогательную картину — обнявшихся во сне мать и брата, — она искренне поверила, что Господь внял ее мольбам.
***
Одежда прокаженных служила самой надежной защитой. Странники без приключений пересекли всю Францию с севера на юг, и никто ни разу не остановил их. Бланш оказалась самой капризной. Все время было слышно только ее: то она смеялась, то хныкала, она не замолкала ни на минуту — обычный здоровый ребенок, похожий на большинство детей ее возраста. Мелани, напротив, говорила мало. Она была грустна и воспринимала жизнь с удивительной серьезностью. Эта девочка казалась не по годам зрелой.
Но самым молчаливым оказался Адам. Невозможно было догадаться, о чем он думает. Он ни на шаг не отходил от матери. Время от времени они обменивались взглядами, и этого было достаточно.
1 июля 1407 года, в День святого Марциала, они дошли до моря. Маго решила, что они пойдут прямо по берегу. Поскольку было очень жарко и в прежних мерах предосторожности смысла уже не было, они сняли свои капюшоны. Темные гривы Маго и Мелани развевались на ветру, светлые локоны Адама и Бланш золотились в лучах солнца.
Местность была почти пустынна. За целое утро им встретилась по пути всего лишь одна рыбачья деревушка. Чуть позже рядом с берегом они увидели корабль — нет сомнения, он возвращался в порт. Но вместо того чтобы двигаться вдоль берега, он быстро повернул к земле, словно направляясь прямо к путникам. На какое-то мгновение у Маго мелькнула мысль о сарацинах, но ей было известно, что их паруса были треугольными, а эти оказались квадратными.
О том, что это ловушка, она догадалась слишком поздно. С корабля в воду прыгнули мужчины и быстрыми гребками поплыли в их направлении. Это действительно оказались сарацины — они нарочно подняли квадратные паруса, чтобы сбить своих врагов с толку.
Тем временем все четверо моряков встали на дно и побрели по воде к берегу. Маго понимала: если она и дети побегут все вместе, то их вместе и поймают. Им следовало разделиться и спасаться в разных направлениях, чтобы хотя бы кто-то избежал пленения. Мать велела Мелани бежать в обратную сторону, Бланш — попытаться уйти в глубь берега, а сама осталась с Адамом, с которым не согласилась бы разлучиться ни за что на свете.
Сарацинам понадобилось еще какое-то время, чтобы выбраться на берег. Поняв, какую тактику предприняли беглецы, они ненадолго растерялись, затем один из них заметил Бланш, которая как раз пыталась вскарабкаться на довольно крутой склон, заросший колючим кустарником.
Сарацины бросились в погоню за ней. Было очевидно, что их выбор определили ее белокурые локоны. В странах Средиземноморья светловолосые женщины ценились куда дороже, чем темноволосые. Как хрупкая девочка могла бы противиться крепким воинам? Спустя несколько мгновений Бланш, испускающая душераздирающие крики, была уже настигнута и уведена.
Вернувшись на берег, сарацины остановились, и некоторое время внимательно осматривались вокруг. Но не было видно ни Мелани, убежавшей в одну сторону, ни Маго с Адамом, направившихся в другую. Преследователи не стали задерживаться и вновь поднялись на свой корабль, довольствуясь одной пленницей.
Фальшивые христианские паруса уже исчезли с горизонта, когда Маго обнаружила свою дочь, которая, едва лишь опасность миновала, тоже пустилась на поиски. Мелани страстно переживала за сестру. Она оплакивала ее судьбу и предстоящую ей жизнь среди неверных, которая будет хуже смерти.
Маго решительно прервала жалобы. Следует продолжать путь, но на этот раз, держась как можно дальше от опасного берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93