Ей припомнилась непринужденная болтовня еще при жизни принца Георга, они с Анной сидели, словно две кумушки, перемывая косточки своим мужьям. Мистеру Морли и мистеру Фримену. Анне мистер Фримен нравился. Он очаровал ее, как и всех. Маль очаровательный мужчина.
Теперь нужно растрогать королеву, напомнить ей о тех днях. Анна всегда отличалась сентиментальностью, и если сыграть на этой ее слабости, то, возможно, удастся сохранить ключи. Лишиться их – значит, навсегда проститься со двором, с надеждой вернуть былую власть.
Писала королеве она в необычайно смиренном тоне, темой письма было беспокойство о герцоге. Если он будет так волноваться, то не проживет и полугода. Давала слово не говорить Анне ничего неприятного, если та позволит ей остаться у себя на службе.
Письмо дышало покорностью. Сара не сомневалась в успехе.
Дописав, она отправилась к мужу. Тот лежал на кушетке. Войдя, Сара внезапно ощутила беспокойство. Кажется, она ничего не преувеличила в письме.
– Дорогой мой, ты нездоров.
Герцог поднялся и тут же стал выглядеть лучше.
– Когда пройдут все эти неприятности, я выздоровлю.
– Я написала письмо. Отвези его Анне и потребуй, чтобы она прочла.
– Я не могу приказывать королеве.
– Оставь, ты понимаешь, что я имею в виду. Попроси как следует, ты прекрасно это умеешь, и она не сможет тебе отказать.
– Сара, она твердо решила…
– Я знаю ее лучше, чем ты. Она прочтет письмо и расчувствуется. Когда я вернусь к ней, то уж постараюсь остаться там.
– Я не хотел бы…
– Вперед, мой доблестный полководец. Мы еще одержим победу.
С Сарой не было сладу. Пришлось нехотя повиноваться. Так поступали и Годолфин, и даже Сандерленд.
– Без этого не обойтись, – убежденно сказала она. – Если б курфюрст ознакомился с нашими планами, все было бы по-другому.
Мальборо покачал головой.
– Он считает, что через несколько лет корона сама свалится ему в руки, поэтому не видит причин сражаться за нее сейчас.
– Напрасно он так уверен. В Англии немало якобитов. Они призовут Претендента… и тогда курфюрст пожалеет, что не прислушивался к своим друзьям.
– Сара, он не желает рисковать и не готов начать войну за английскую корону. И я его не осуждаю.
– Кажется, я окружена трусами, – гневно воскликнула Сара, – что ж, остается только попытаться вернуть расположение Анны. Маль, она прочтет это письмо, а потом вспомнит старую дружбу. И тогда у нее не хватит решительности уволить меня.
Мальборо в этом сомневался, но тем не менее поехал во дворец и попросил аудиенции.
Анна его приняла, однако, когда он достал письмо, заявила, что не желает читать посланий от герцогини.
– Прошу ваше величество прочесть, – сказал Мальборо, встав на колени и умоляюще глядя на нее. Анна печально покачала головой. Такой красавец, по крайней мере, всегда был очень скромным. В прежние времена она считала мистера Фримена одним из самых обаятельных мужчин. Мистер Морли тоже держался о нем высокого мнения. Какие то были счастливые времена! Но даже тогда миссис Фримен была властной, указывала, как поступать. Ослабленную водянкой и подагрой Анну нередко мучили ночные кошмары. Во сне отец укорял ее за роль, сыгранную в его падении. В этих снах подстрекающая ее Сара всегда бывала рядом.
Нет, ей не хочется вспоминать о прошлом, она не станет читать письма Сары.
– Мадам, – сказал герцог, – если вы оставите Сару на ее должностях до тех пор, пока у вас не исчезнет необходимость в моем служении, это избавит ее от многих страданий. Надеюсь, в будущем году война завершится, и мы вместе с герцогиней уйдем на покой.
– Я не могу изменить своего решения, – твердо сказала Анна.
– Герцогиня глубоко сожалеет о беспокойствах, причиненных вашему величеству, и мечтает о возможности оживить те чувства, которые вы когда-то питали к ней. Клянется, что, если такую возможность вы предоставите, будет служить вам со всей смиренностью и усердием, дабы загладить те огорчения, что могла причинить.
Анна молчала.
– Прошу вас, прочтите письмо, – взмолился Мальборо.
Королева прочла, но не сказала ни слова.
– Я вижу, ваше величество растроганы. И хотели бы положить конец страданиям герцогини.
– Я не могу изменить своего решения, – повторила Анна.
Герцог вздохнул, пустив в ход все свое обаяние, чтобы тронуть ее, но королева лишь сказала:
– Ключи должны быть возвращены мне через три дня.
– Три дня, ваше величество! Прошу вас, дайте герцогине десять дней, чтобы уладить дело без кривотолков.
– Нет, – сказала королева, – и без того ключи находятся у нее слишком долго. Они должны быть возвращены мне через два дня.
– Два… но ваше величество сказали – три.
– Через два, – твердо повторила Анна. – Я не могу изменить своего решения.
Оставалось только вернуться к Саре с рассказом о неудаче.
Мальборо предстал перед женой.
– Ну? – спросила она, хотя по выражению его лица было ясно, чем окончился разговор.
– Бесполезно.
– Письмо она прочла?
– Да, и осталась непреклонной.
– Поговорил бы с нею.
– Я говорил.
– Небось ползая у ее ног.
– Я всеми силами старался смягчить Анну и, по крайней мере, уговорил прочесть письмо, хотя она поначалу не хотела.
– Позволяешь ей обращаться с тобой так, будто ты слуга.
– Мы и есть ее слуги.
– Что? Этой толстой дуры? Если б мне удалось вернуться, я бы показала ей, что такого обращения не потерплю.
– Ты именно этим и занималась, потому-то мы и находимся в таком положении.
– Значит, виновата я?
– По-твоему, кто-то другой?
– Да, эта мерзкая особа… с ее грязными собачонками, фавориткой-горничной, картами, шоколадом и пустой болтовней. Не могу передать, что я вытерпела от нее. Она чуть с ума не свела меня своей глупостью. А теперь… смотри, как со мной обращается!
– Сара, ради Бога, успокойся. Ключи придется отдать.
Глаза герцогини сузились.
– Если б ты поговорил с ней…
– Это невозможно. Она уперлась. Твердила, что не может изменить своего решения.
– Старая дура!
– Сара. Смирись. Отдать ключи придется. Она не хочет больше ни о чем со мной разговаривать, пока их не получит. Если не вернешь, я тоже лишусь должности.
Сара сорвала ключи с пояса, где постоянно носила их. Два золотых ключа, символы завидных должностей: распорядительницы гардеробной и хранительницы королевского кошелька.
Она едва сдерживала рыдания.
Давая волю чувствам, герцогиня швырнула ключи в мужа. Они ударились ему о голову, потом упали на пол.
Герцог поспешил подобрать их, пока Сара не передумала, и не теряя времени повез королеве.
Анна поглядела на два золотых ключа – это освобождение. Больше она никогда не станет ничьей рабыней. Даже дражайшей Мэшем – правда, Эбигейл никогда не вздумает управлять ею.
К Мэшем она привязалась сильнее, чем к кому бы то ни было, но тепло относилась и к герцогине Сомерсетской. У них был одинаковый цвет волос. Кое-кто мог бы назвать его морковным, однако Анна находила восхитительным. К тому же она прониклась симпатией к леди Сомерсет, когда та предоставила ей свой Сион-Хауз – после одной из ссор с зятем, Вильгельмом Оранским. Теперь ей вспомнилось, как Вильгельм не хотел этого допустить и как герцог с супругой настаивали, чтобы она жила там. Тогда они показали себя истинными друзьями, и она никогда этого не забудет.
Но Эбигейл стала ей дороже всех на свете. Позвякивая ключами, Анна улыбнулась при мысли, как та обрадуется.
– Миссис Мэшем.
Эбигейл подскочила и уставилась на человека, вошедшего к ней в комнату. Он слегка пошатывался, глаза его были мутными.
– Мистер Харли.
«Он становится безалаберным, – подумала она, – камзол в пятнах. Возможно, он явился прямо после пирушки с литераторами, которые рады работать на него за возможность называть себя его друзьями».
Харли дыхнул на нее перегаром.
Улыбался он ей чуть ли не пренебрежительно, как бы напоминая, что, хотя с другими она может напускать на себя важность, при нем этого ей позволять себе нельзя.
В душе Эбигейл вспыхнула обида. Она находила его привлекательным – этого авантюриста в политических джунглях. Теперь ей стало понятно, что завидовала она в Сент-Олбансе не столько положению Сары, сколько обожанию, которое она вызывала у такого человека, как ее муж. Вот чего ей хотелось. Сэмюэл не Мальборо, но Харли мог сравниться с ним. Блестящий политик… хоть и пьяница. Вместе они могли бы безраздельно властвовать – как намеревались Черчиллы – ведь она никогда не лишилась бы своего места, в отличие от Сары. И смогла бы привести Харли к величию. Но вместо него ей достался Сэмюэл – покладистый, мягкий, заурядный Сэмюэл. А Харли – премьер-министр – лишь приятно удивлялся тому, что она – никто и ничто – приносила ему пользу. Теперь же, когда он достиг своей цели, она стала ему не нужна.
Тут ей пришло в голову, что за сохранение своей должности ему придется сражаться так же усердно, как за то, чтобы ее получить, и это поумерит его пренебрежение.
– Мистер Харли, – сказала она, – вы пили.
– Миссис Мэшем, – ответил он, – я еще и дышал.
– Последнее необходимо, без первого можно обойтись.
– Что я слышу? Вы совсем меня не понимаете! Последнее так же необходимо, как первое.
– Еще более необходимо скрывать этот факт.
– Мой ангел-хранитель! – Харли засмеялся. – А я принес подарок хорошей девочке.
И показал ей золотой ключ.
Она уставилась на блестящую вещицу.
– Вам – хранение королевского кошелька. Гардеробная переходит к Ришей Сомерсет.
– Королевского кошелька! – повторила Эбигейл.
– Эта должность более значительна. «Пожалуйста, передайте миссис Мэшем, я желаю, чтобы этот пост занимала она». Таково распоряжение ее величества.
Эбигейл протянула руку за ключом, но Харли продолжал держать его, глядя на нее с насмешкой. Потом сунул ей за корсаж.
Да, он определенно был нетрезв.
Харли повернулся и пошел к двери. Эбигейл смотрела ему вслед. Раньше он держался почтительнее. Человеческую натуру мистер Харли знает хуже, чем ему кажется. Неужели не понимает, что если хочет сохранить свою должность, то должен выказывать величайшее почтение Эбигейл Мэшем – теперь хранительнице королевского кошелька?
Сара кипела гневом. Она лишилась должностей, и те достались ее злейшим врагам! Ей велено освободить комнаты во дворце, которые теперь принадлежат кому-то другому!
Ну ладно, она их освободит.
В Сент-Джеймский дворец герцогиня отправилась, взяв с собой нескольких слуг.
– В комнатах ничего не оставляйте, – приказала она. – Забирайте все… зеркала со стен и замки из дверей.
Слуги удивились этому распоряжению, но ослушаться не посмели.
Они вынули замки, Сара заявила, что потом заберет и каминные украшения.
В Мальборо-хауз Сара вернулась, торжествующе посмеиваясь совершенному.
И пообещала себе вернуться.
Мальборо, увидев, что она наделала, пришел в ужас.
– Сара, это безрассудство.
– Вот как? Думаешь, я позволю оскорблять себя? Мне велели убираться… я уберусь… я заберу все свои вещи. Это еще не все. Я вернусь за каминными украшениями.
– Нет, Сара, нет.
– Говорю тебе, я их заберу.
– Ты с ума сошла?
– Пусть и сошла, но, по крайней мере, я не трусиха.
– Это глупо.
– Глупо? Показать всему миру, как дурно со мной обошлись? Пусть все знают, что герцогиня Мальборо, в отличие от своего мужа, не смирится с оскорблениями. И я заберу оттуда все, что можно забрать.
– Нет.
Сара уставилась на него.
– Что?
– Ты больше ничего не возьмешь из дворца.
– Я дала себе клятву.
– А я даю клятву, что не возьмешь.
Герцогиня не сказала ни слова, и он продолжал:
– Сара, ради себя самой… ради нас обоих… успокойся… вспомни о своем достоинстве. Мы на грани катастрофы. Ради Бога, не губи нас окончательно.
Поглядев на него, Сара увидела в его глазах страдание и застарелую тревогу.
Тут она бросилась к нему в объятия и бурно разрыдалась. Герцог подвел ее к кушетке, оба сели, и он стал утешать ее, успокаивать.
Эбигейл, придя к королеве, рассказала, что леди Мальборо увезла из дворца все свои вещи.
– Навсегда, – заявила Анна. – Больше она не вернется.
– Теперь ваше величество избавились от этой неприятной особы.
– О Мэшем, какое я чувствую облегчение! Даже не могу передать, сколько беспокойств доставляла мне эта дама.
– Фурия, как именуют ее в памфлетах. Она оставила после себя разорение.
Эбигейл рассказала королеве об опустошенных апартаментах.
– Даже замки забрала!
– До чего необузданна! – воскликнула Анна.
– Зато она съехала, ваша величество. Вам больше никогда не придется видеться с ней.
– Хорошо, что не придется. Но испакостить дворец! А ведь какие деньги мы тратим на строительство дворца для них. Стоимость Бленхейма ужасающа, Мэшем… просто ужасающа.
– Мадам, это неуместно. Вы даете деньги на строительство дворца для нее, а она пакостит в вашем.
– Совершенно неуместно. Я приняла решение. Больше денег на строительство Бленхейма выделяться не будет. Раз герцогиня Мальборо оскверняет мой дворец, никаких домов для нее я строить не стану.
Для Мальборо то были поистине черные дни. Сара лишилась своих должностей; герцог не знал, получит ли поддержку правительства; а дворец Бленхейм, подаренный им королевой и благодарной нацией, стоял недостроенным, по распоряжению королевы работы на нем прекратились.
БЕСЧЕСТИЕ И ОТЪЕЗД
Королева дремала в кресле. Эбигейл сказала ей, что ее желает видеть аббат Гискар.
– Я приму его, Мэшем, – улыбнулась Анна. – Он такой смелый, и мы должны показать, как радостно встречаем тех, кто отвергает католичество ради нашей религии.
Эбигейл проводила аббата к королеве и вышла в приемную, где могла слышать весь разговор между Анной и посетителем. Это давно вошло у нее в обычай.
Анна, близоруко глядя на посетителя, не замечала, какие дикие у него глаза, как подергиваются его губы. Она видела перед собой смелого француза, вынужденного покинуть родину из-за веры. Гискар произвел впечатление на определенных людей, поэтому ему доверили командование полком за границей, и, судя по слухам, он блеснул доблестью под Альмансой.
Сказав, что такие люди должны получать в Англии поддержку, Анна обеспечила ему пенсию – четыреста фунтов в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53