Наконец, явится Минако-химэ, прелестная, как богиня, в новом косодэ, и скажет, что пришел срочный вызов по галактической, с требованием визуального контакта.
Тогда старик улыбнется.
Это звонит его самый умный, жестокий и омерзительный враг.
Он тоже поднимается рано.

На Древней Земле, в центре одного из крупнейших городов Северной Америки, в саду, разбитом на крыше небоскреба, лежит в шезлонге Чарльз Айлэнд. Стенки и подкрашенная вода бассейна испускают нестерпимый блеск. Вокруг розарий. Крупные цветы неприятно-плотского цвета притягивают взгляд, подобно телам хозяйских девиц, которые нагими гуляют рядом, загорают, плещутся в ядовито-голубой воде.
Чарли вовсе не такой пошлый, каким хочет казаться. Он содержит несколько хороших галерей, даже предметы искусства коллекционирует не ради вложения денег. Сигэру подозревает, что бассейн в пентхаусе появился только из-за желания американца подразнить утонченного антагониста.
Хотя гайдзин, конечно, большой жизнелюб. У него сейчас время близится к полудню, так что можно быть уверенным: весь обслуживающий персонал Айлэнда уже осведомлен о том, что большой босс с утреца вкусно покушал и легко покакал, а также о том, что он вчера успешно имел женщину. Чарли полагает, что престарелым властелинам полезно – конечно, в разумной мере! – порой пошалить со свеженькими телами.
Оздоравливает.
– Хай, Ши! Ты еще не сдох, старый черт? – бодро осведомляется Айлэнд, похлопывая ладонью по загорелому пузу. Биопластик заметен на сгибах локтей и шее: белесая пленка.
– Ты старше меня на семь лет, не забывай об этом, – отвечает Терадзава. – Хотя в твоем возрасте пристойно иметь проблемы с памятью. Бедняга Тярри.
– Ты прекрасно выговариваешь мое имя, поганка, – хмыкает Айлэнд, – не кочевряжься. Думаешь, я не знаю, что ты упаковался в пластик на десять лет позже меня? Вот она, коммерческая неэффективность. Так что я еще помоложе буду, Ши-Ши.
– Зато я сжег тебе куда больше нервных клеток.
– Мечты, мечты.
– Ты плохо выглядишь, Тярри. Тебе нельзя напрягаться.
– Еще как можно. Я живу полноценной жизнью в ожидании дня твоих похорон. Клянусь, что оторву зад от шезлонга и самолично прилечу в твой милый садик почтить прах.
– Я был бы рад, Тярри. Но, боюсь, у меня остались кое-какие незавершенные дела в этом мире. Как только я разберусь с ними, немедленно отправлюсь к предкам.
– Помочь? – с энтузиазмом предлагает Айлэнд.
– Да, прошу тебя, Тярри.
– Ну?
– Видишь ли, я непременно должен посетить твои похороны.
Любезнейший местер Айлэнд хохочет, откинув голову.
Ему сто двадцать шесть лет.
Физически – семьдесят, а с виду – не более пятидесяти пяти. Реклама производителей медицинского биопластика правдива, как сердце воина. Местер Терадзава Сигэру, первый человек, занимавший кресло Начальника Дикого Порта, на семь лет моложе мультимиллиардера Айлэнда и выглядит ровесником его пластикового полувека.
Только глаза обоих выдают возраст: уже почти нечеловеческие глаза.
Терадзава дважды ставил Айлэнд Инкорпорэйтэд на грань банкротства. Айлэнд поднял армию и выбил три четверти конкурирующего флота. Терадзава сорвал секретные научные разработки Айлэнда, выставив его в глазах общественности попирателем прав человека. Айлэнд заручился поддержкой сенатора Джейкоба и провел через него законопроект, почти лишивший Дикий Порт притока мигрантов-людей. Они обменялись сотнями подобных ударов, ведя непрекращающуюся политическую, финансовую и порой – обычную кровавую войну. Количество впустую проплаченных заказов на убийство друг друга эти двое подсчитывают, постоянно сбиваясь и споря, с искренним смехом.
Сколько бы лет ни давали им на первый взгляд, людям не очень свойственно жить второй век. Их дети – сами уже прадеды, их ровесников не осталось на свете. Старые короли пережили свою ненависть. Едва ли не через день они звонят друг другу – с Земли на Терру-без-номера, с Терры на Землю – и обмениваются колкостями.
Когда один действительно умрет, второму станет незачем жить.
– Сегодня, – говорит Айлэнд, – особенный день. Ровно сто лет назад мы с тобой повстречались впервые.
– Я знал, что ты хранишь тот день в памяти.
– У меня нет склероза, в отличие от некоторых. Я все помню, – американец жмурится. – Ты был чертовски хорошенький – в плащике и с крашеными волосами…
– Ты был самым нелепым гайдзином из всех гайдзинов, которых я когда-либо встречал, Тярри. И до сих пор носишь это почетное звание.
Чарли смеется.
– …я принял тебя за девочку!
– И сто лет после этого сублимировался в финансовые войны, – скорбно качает головой Сигэру. – Мне жаль тебя, Тярри.
– Сдохни уже, скотина косоглазая, – ласково говорит Айлэнд и вдруг подмигивает. – А у меня для тебя подарок.
Терадзава смотрит на американца вопросительно и насмешливо.
– Я к тебе киллеров подослал, – сообщает тот. – Как в старые добрые времена.
– Очень мило с твоей стороны, Тярри. Я знаю. Их четверо, их рейс прибыл два часа назад.
Айлэнд расплывается в ослепительной молодой улыбке. Комплект зубов у него даже не третий – четвертый.
– Удачной охоты, ублюдок, – тепло желает он.
– Спасибо, – лукаво опускает глаза Сигэру. – Тебе тоже…

Теперь можно сказать с уверенностью: сегодня превосходный день.
Скоро меж сияющих облаков мелькнет серебристое тело «Ирмгард», опустится неподалеку. Удобство обладания яхтой ясно лишь тому, кого зовут в гости хозяева личных архипелагов. Яхта принадлежит Рихарду Люнеманну, преемнику Терадзавы в кресле Начальника, еще одному гайдзину – впрочем, приятного хладнокровия и изысканного вкуса.
Сигэру в свое время был не прочь создать на Порту корпорацию, возглавляемую династией, как приличествует настоящему человеку. Но планета принадлежала не только людям, и он не решился до такой степени утверждать власть. Кроме того, подходящего наследника все равно не было.
Минако-химэ… умная, сильная девушка, но это слишком для нее тяжело.
Море шумит. Местер Терадзава развлечения ради просматривает досье жертв, подаренных ему Айлэндом. Как славно, как мило, очень приятно, что здесь Чарли не стал дешевить и не попытался осмеять противника. Сказать по чести, Сигэру, зная айлэндовское чувство юмора, опасался, что тот заказал его каким-нибудь оборванцам, наркоманам или сумасшедшим сектантам. Испортить охоту так легко. Вдобавок он потерял бы лицо перед Люнеманном и Этрима. Ужасно.
Но нет, кажется, Чарли и впрямь позволил себе побыть сентиментальным. Конечно, ведь сотая годовщина – не шутка.
Сигэру улыбается, читая отчеты о предыдущих операциях киллеров. Это действительно сильные профессионалы, с большим опытом. Очень дорогие. Очень успешные люди. Наверняка работают с изрядной предоплатой. Ах, Чарли, в глубине души ты такой тонкий, предупредительный человек… жаль, что раньше мы были заняты другим.
Иноуэ сообщает, что все подготовлено для охоты. Хозяин кивает, не удостаивая его взглядом: он захвачен чтением. Одна из историй поистине фантастична. Пройти охраняемое здание насквозь, миновать сотни сканеров и десятки охранников, чтобы выполнить особое условие заказа: прикончить жертву должен не «москит», маленький робот-убийца, а человек. Глядя в глаза.
Но и этот красивый, отчаянный, достойный высокобюджетного боевика квест меркнет перед следующим.
Убийство коменданта Маргариты. Неужто – их слава? Терадзава слышал о нем, такое не могли замолчать, хотя и выдали за несчастный случай. Каким-то образом четверка сумела перехватить контроль над одной из «спящих ракет», космических мин времен Великой войны, спрятанных в поясе астероидов возле Марса. Когда яхта коменданта на пути к материнскому миру вышла из мерцания, дряхлая защитница Земли проснулась и ринулась следом…
Невозможно придумать лучше.
Сигэру скептически поджимает губы. Или хакер четверки – гений, или что-то здесь неладно. Быть может, высокие связи, секретные сведения, нарушающие чистоту игры… Показать файл Иноуэ? Нет, пусть подтверждает свою компетентность. Ах, Чарли, гайдзин неотесанный, какую загадку ты задал, как сумел встряхнуть одряхлевшие мысли, погнать старую кровь по телу! Спарринг с тобою – лучшее, что есть в жизни.
Японец улыбается, прикрывая глаза. Право, ему пристало чувствовать неловкость. Его подарок не настолько роскошен.
Местера Терадзаву отнюдь не тревожит совесть. Ведь их с Чарли невинные игры очищают мир от преступников. К тому же, киллер должен быть готов не только к чужой смерти. И наконец, чего, спрашивается, еще достойны те, кто берет деньги за убийство беззащитных стариков, никому на свете не причинивших зла?..

От края к краю рассветного неба, не таясь, проносится двояковыпуклый диск. Яростно сверкают бортовые огни; даже звук, который издает рассекающее атмосферу судно, заглушен не до конца. Братья этого пилота по разуму, неосторожности и любопытству еще в начале тысячелетия напропалую нарушали конвенцию о невмешательстве в развитие докосмических рас… По окончании Великой войны к аннексированному Ареалу ррит прибавилась почти треть Ареала лаэкно, отданная не по битве, но по договору – в возмещение морального ущерба. Не один гордый Атк-Этлаэк с позором лишился тогда своего звания.
Необъятные просторы Ареала человечества до сих пор не успели изучить толком.
Диск описывает гигантскую параболу, на миг почти исчезнув из поля зрения. Возвращается, и… о нет.
– Врежешься в Такахаси – убью, – негромко обещает Терадзава, следя за яхтой насмешливым взглядом.
Точно услышав, непутевый пилот разворачивает корабль, взмывая к солнцу меж двух украшенных льдами вершин.
Вторая попытка не лучше.
– Только не в эту гору! – молитвенно просит Сигэру. – На нее вид из чайного домика.
Он так увлечен метаниями Ийютаэ, что о прибытии «Ирмгард» сообщает ему Минако. Люнеманн, опытный боевой пилот, находится в согласии как со своим судном, так и с законами физики. И к шуткам действующий Начальник Порта склонен мало. Маленький космодром, укрытый от глаз обитателей дворца живописными скалами, без происшествий принял его корабль.
С минуту Сигэру любуется взрослой дочерью. Несравненная, она точно цветок, благоухающий в уединении меж скал Фурусато. Подобным изяществом, пожалуй, не смогли б похвалиться и дамы старых времен: под шелковыми кимоно древних красавиц не прятался биопластик, делающий походку легкой, а тело – гибким. Терадзава никогда не встречался с матерью девушки, даже фотография ее мелькнула, не оставив следа в памяти. В параметры отбора яйцеклетки не входили точеное лицо и нежная кожа. Внешность юной Ми-тян оказалась приятным сюрпризом.
О, химэ! она всецело заслуживает этого титула, принцесса…
– Ото-сан, – тихо говорит она, прерывая его раздумья. – Их двое.
Старый отец внимательно слушает.
– С ним женщина.
Он хмурится. Странно, непочтительно везти с собой к сенсею постороннюю женщину… Минако опускает прекрасные глаза, и отец с удивлением понимает: она испугана.
– Папа, пожалуйста, будь осторожен, – тихо произносит она. – Это особистка из Райского Сада.
Лицо отставного Начальника Порта омрачается. Он крайне сдержан в выражении эмоций, даже Минако не может понять, что он думает, – но отец недоволен, и оттого сердце дочери трепещет.
Стремясь скрыться от проницающего взора, Минако встает и включает голографический экран, выводя на него данные камер слежения. В полусотне метров от врат Кокоро бьется на ветру белый плащ Люнеманна, знак его королевского достоинства.
Ноздри старика хищно вздрагивают.
Об руку с действующим Начальником идет, словно Инь подле Ян, Анастис Чигракова, облаченная в черное.

Над Фурусато, личным архипелагом местера Терадзава, плывут в лазоревой вышине облака.
– Я живу так, как подобает жить старику, заботящемуся о своем здоровье, – говорит гостям Сигэру и открыто, дружелюбно улыбается, собирая морщины в лучистую маску. – Сейчас я стану наслаждаться беседой с вами, потом – чайной церемонией с любезнейшим Ийютаэ, а всю следующую неделю буду охотиться на киллеров. Мой дорогой враг Чарли по старой памяти подослал ко мне целых четыре штуки.
– Вы остались головорезом, сенсей, – поднимает брови Люнеманн. Трудно представить человека, в чьих устах ученическое обращение звучало бы менее естественно, чем в устах этого немца. Остается только смеяться, что Сигэру и делает.
– Попробуйте сказать, что вам это не по душе!
Веселы четверо – прежний и настоящий Начальники, семитерранка и Ийютаэ Атк-Этлаэк Этрима. Минако молчит, нежное лицо окаменело. Сигэру знает, куда она смотрит и что думает. Дочь боится за него; тепло отцовской любви затопляет железное сердце корсара.
– Все хорошо, милая, – говорит он ей на родном языке. – Будь приветливее.
Лаэкно клонит голову к плечу, глаза подергиваются опаловой дымкой: гостеприимный хозяин нарушает игру! Его слова непонятны!
Ритуал – основа коллективной психики большеокой расы. Мало какое интеллектуальное удовольствие может сравниться с изучением и точнейшим исполнением чужих ритуалов. Чем сложнее и непонятней игра, чем запутанней правила и сомнительней польза, тем лучше. Ийютаэ восхитительно перенимчив. Для Сигэру он прежде всего чудная игрушка, диковинное и забавное украшение; но, пожалуй, даже поняв это, лаэкно не будет в обиде.
Старик с задумчивым видом смотрит в землю. Поднимает лицо.
– Минако не ожидала вашего приезда, – со светской улыбкой говорит он Чиграковой. – Для церемонии, где среди приглашенных – женщина, да еще нежданная гостья, требуется совсем другой сорт чая.
Анастис улыбается чуть смущенно. Неважно, верит ли. Бывший корсар понял, что в базе ее компьютерного переводчика старояпонского нет.

Сосны, кипарисы, бамбук, вечнозеленый кустарник… флора Терры-без-номера так похожа на земную, что никто не утруждал себя перевозкой семян и саженцев. Никто, кроме местера Терадзава.
Затевая чайную церемонию, полагаться на грубые аналоги немыслимо.
Рамы в тясицу, чайном домике, сдвинуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67