…шел, насмешливо поглядывая по сторонам, уверенный и красивый. Чуть шаркая длинными ногами в тяжелых ботинках, белых – как и облегающие кожаные брюки, как и легкая рубашка, распахнутая, открывающая четкий рельеф пресса и гладкую грудь. Широкий пояс, унизанный хромовыми скобами, сверкал. Сверкали в улыбке белые острые зубы. Солнце золотило осветленные волосы, вечер затенял темную синь глаз.
Женские головки оборачивались вслед.
Синий Птиц наслаждался собой и вниманием, подмигивал, щупал мимоходом; жертвы, как околдованные, только улыбались послушно, их кавалеры впадали в столбняк. Наконец, одна из встречных удостоилась особого внимания; не столько сама девушка, сколько ее спутник – плечистый татуированный громила.
Они были так близко, что ветер доносил слова. Шеверинский совсем поник.
Таисия подумала, что циник Димочка страхуется близостью могучего и безотказного Севера. Фейерверки фейерверками, пятнадцатый уровень – не шутка, но проколы бывают у всех.
– Любезный местер, – куртуазно обратился Птиц, – можно позаимствовать вашу даму?
Громила не сразу понял, о чем он. Тогда Васильев просто приобнял его спутницу за талию, и, сверкнув улыбкой, повел в обратную сторону.
Его остановили, ухватив за плечо.
– Тебе чего надо, пидор?!
– Жаль тебя огорчать, – пропел Птиц, – но девочка мне нравится больше.
Пышная шатенка, на полголовы выше Димочки, хлопала ресницами. Ума у девицы было немного, зато чутье – лучше собачьего; для оценки противоположного пола имелся один параметр – «крутость», и по этой части белый кобелек давал громиле сто очков форы.
Татуированный, недолго думая, занес кулак.
Парень был непрост, его подготовка не ограничивалась наработкой мышц, и в стойку он вошел почти профессионально, – но для этого требовалось переменить положение ног.
И он поскользнулся на гладких плитах. Еще до того, как Синий Птиц закончил свое: «…приношу счастье».
Поскользнулся так, что упал.
Очень неудачно.
На локоть.
Выбив из ложа кость.
Полный боли вопль огласил набережную, заглушив веселое хихиканье Птица.
Шеверинский уставился в пустую рюмку. Повернул ее, сопя, стал разглядывать оттиснутый логотип кафе. Знакомый логотип, уральская фирма, только название латиницей, а не кириллицей…
– Хоть не убивает больше… – пробормотал он.
– Позвони координатору! – в ужасе сказала Таисия. – Он с катушек улетает на глазах, ему психотерапевт нужен!
– Он всех штатных психотерапевтов посылает в жопу строевым шагом, – в глухом отчаянии ответил Север. – На свете есть только три человека, которые имеют право его поучать. А сейчас БББ на Анкай! И я не идиот, чтобы им туда звонить. Там дела поважнее. Я с Порта звонил, Борода сказал: «летите, други ситные, на Землю-Два. Мы после саммита с официальным визитом там будем. Искупайтесь пока, позагорайте». Вот он и загорает… у тебя когда экраноплан?
– Рейсовый через час. Местер Мариненко хотел частный нанять, но теперь уже смысла нет… Север, держись.
– А что мне еще остается… вон он идет.
– Кто?
– Мариненко, – Шеверинский показал подбородком. – На глаз говорю, одиннадцать-двенадцать у него… мастер.
– Они все сверхполноценники. Только их ведь тоже мало…
Север ссутулился.
– Посадка объявлена, – сказал подошедший Игорь. – Любезный местер Шеверинский, мое почтение. Местра Таис?

В высокой пушистой траве, похожей на заросли зеленых метелок, приятно ходить босиком. И бегать. И падать в нее. И валяться, чтобы мягкие иглы щекотали тебя от ушей до пяток.
– Мест-ла, – старательно выговаривала девочка, глядя, как качаются ветви высоко в небе. – Мест-ра. Ме-стр-ра!
Улянка вчера выучилась произносить «р». Мама все стыдила ее, что она своей фамилии не умеет выговорить, так вот ей теперь!
– Местр-ра Уляна Игор-ревна Мар-риненко!
Жалко, братик Сашка уехал в Город с друзьями, и ему не похвастаешься… Зато за кустами сидели два дракончика и ждали, когда Улянка встанет, чтобы снова ее повалить. Это они договорились играть. В прошлый раз она так уцепилась за Мыша, что он протащил ее досюда от самого дома, и Улянка устала держаться за него. Она уже умела хватать нукту так, чтобы не оцарапаться, и чтобы ему было удобно, но долго провисеть спиной вниз пока не получалось. Ничего-ничего, тетя Лилен говорит, что получится обязательно.
Ага, вот еще!
– Ли-лен. Лили Мар-р-рлен!
Улянка вспомнила про Мар-рлен и решила, что уже отдохнула. Надо пойти, и сказать ей «Добр-рое утр-ро!» Или «Пр-ривет!» Пусть похвалит. Тетя Лилен классная и ужасно красивая. Но мама все равно лучше.
Улянка замолчала и затаилась. Дракончики сидели в кустах и думали про нее, что вот она замолчала и затаилась. Улянка слышала, не будь дура. Она перевернулась на живот, прикинула, куда бежать, три раза посчитала до пяти и зажмурилась.
Йи-ха!
Если б были на свете соревнования по бегу со стартом из положения лежа на животе, она бы точно взяла золотую медаль. Метелки трав хлестали ее по плечам и макушке, которую она выставила, точно козочка; земля под ногами улетала назад, Улянка завизжала от восторга, что так она быстро бежит, и так вкусно пахнет кругом травой, и так все замечательно на свете!..
И тот же час Мыш и Колючка поймали ее, хохочущую, и повалили.
Улянка брыкалась и отбивалась, катая хвостатых друзей по траве. В горле першило от громкого смеха, забирала икота. Темно-русые кудряшки спутались, в них зеленели травинки. Будущее живое оружие прыгало и наскакивало, чирикая, весело, звонко рыча. Их плечевые и челюстные лезвия были такой остроты, что могли вдоль располовинить волос. Но на коже девчушки оставляли царапины только жесткие стебли.
Вдруг Колючка отошел в сторону и поднял мордочку к небу. Хвост его начал ходить из стороны в сторону, скашивая шипами траву. Мыш еще подержал добытую подружку кверху брюшком, но тоже отпустил.
«Чего такое?» – удивилась Улянка и посмотрела в небо.
«Летит», – подумал непонятно кто: то ли она, то ли Мыш.
Что-то летело: большое, похожее на рыбу, какие водятся в глубине моря, – на огромную рыбу. Летит рыба, а внутри у нее пусто. Рыба звенит и звоном толкается от земли, потому что крыльев у нее нет. А в рыбе, а в рыбе летит папа!! Ура!
Вот это точно была мысль Улянки.
…На поляну садился аэромобильчик-«крыса», поднимая дверцы, как крылья. С водительского места выглядывал Игорь Мариненко, бывший второй мастер терранского питомника. Теперь – первый; но самой главной встречающей не было до этого дела.
– Ииииии! – завопила Улянка и бросилась к папе.
Тот улыбнулся, подхватывая ее на руки, и подул ей в нос, так, что Улянка зажмурилась.
– Привет, вопилкин, – сказал он, самый замечательный на свете папа, теплый, большой и сильный. Улянка крепко обняла его и чмокнула в щеку. Подумала, что нечего долго нежничать, потому что нужно рассказать много всякого, чего случилось. Что Сашка уехал в Город, и без него скучно, и не видел ли его там папа, а мама варила варенье, и его хотел попробовать дракончик, но не удержался и свалился в чан. Что дядя Крис навытягивал из Сети целую прорву мультиков, и ей даже расхотелось их смотреть, а тетя-драконка Ития думала ей про то, что в глубине моря, оказалось, там ужасно интересно, а Улянка читала книжку про батискаф, пускай папа достанет батискаф и вместе с ней посмотрит на глубину моря. И маму тоже возьмет. А тетя Яна обещала отвезти Улянку в Джеймсон и показать, как учатся экстрим-операторы, но уехала вместе с дядей Дитом, давно, и до сих пор не вернулась, а тетя Лилен стала грустная и с ней не поиграть. Что Мыш и Колючка придумали игру валить друг друга, и она уже умеет правильно цепляться за нукту, и выговаривать букву «р», и еще много всякого…
Уляна набрала побольше воздуха и приготовилась начать рассказывать, но папа перебил.
– Знакомьтесь, это Уляна Игоревна, – сказал он кому-то позади себя.
Улянка не обиделась, а наоборот, страшно обрадовалась. Лучшего случая покрасоваться своей новенькой буквой «р» просто нельзя было и придумать.
– Местр-ра Уляна Игор-ревна Мар-риненко! – выпалила она громко и так солидно, как умеют только пятилетние дети.
Папа подивился и посмотрел с уважением искоса, а позади папы засмеялись певучим красивым смехом.
– Ой, какая вы серьезная местра! А я просто тетя Тася.

Таисия Чигракова, ксенолог-дипломат Седьмой Терры, оглядывала лес. Черные глаза в тени теряли всякое живое выражение, на губах застывала каменная улыбка. Лилен хмуро думала, не принимала ли матушка местры Чиграковой во время беременности ментанол, как когда-то ее собственная бабушка. Неестественно скупая мимика. Но если у мамы такая смотрелась родной и милой, то у этой…
Ей не нравилась Таис. Всем. От модного кожаного плаща, от испытующего, жесткого взгляда, которым семитерранка смерила Лилен при знакомстве, до странной уверенности, с какой она шла по джунглям. Даже не уверенности – напора. Перед Чиграковой точно расступались ветки, раскатывались валуны… зверье разбегалось совсем не фигурально. Пусть Игорь шел первым, указывая почти неразличимую тропу, но горожанка Таисия обязана была устать пятнадцать минут назад.
Не уставала.
Больше того: как нукты излучают чувства, желая поделиться радостью или горем, так Таисия светилась бешеной энергией. Натиском. Нефизической силой. Лилен не понимала, зачем уралке было навязываться с ними, и подозревала, что просто из желания поразмяться.
Ни о чем хорошем это не говорило. Майк, при всей своей чокнутости и толстокожести – не напрашивался.
Лилен и Игорь шли прощаться с живым оружием.
…Малыш лежал на боку. Вытянув хвост и лапы, закрыв глаза обеими парами век, не шевелясь. Трава кругом казалась непримятой, тонкие вьюнки оплели конец хвоста и плечевые лезвия… Уже около двух недель он ничего не ел и не пил; драконы способны выдержать и более длительную голодовку, но эта, последняя, вела его туда, куда он хотел попасть. Малыш не собирался сворачивать с пути. После того, как тело Янины увезли, он ушел вглубь леса, к скалам, и лег на поляну – насовсем.
Он не только не двигался, но даже перестал мыслить. И вездесущие, неугомонные ящерята держались подальше от того места, где тихо угасал боевой нукта, лишившийся своего прайда. Один раз еще Лилен подходила к нему, намереваясь наново задать прежний вопрос, но отшатнулась, только почувствовав состояние бывшего своего охранителя. Словно медленно, очень медленно, но неуклонно ослабевала пружина; неторопливо, градус за градусом, остывало солнце, истаивал свет; мир неспешно сужался в точку… Единственная дочь Малыша стала взрослой, не нуждалась в его помощи, и он оставлял ее жить саму.
Игорь болезненно зажмурился и потер пальцами веки. Он, старый профессионал, ощущал куда острее Лилен, и, к тому же, еще не успел привыкнуть… примириться.
Лилен услышала, как он окликнул Нитокрис, и Старшая ответила.
«Ничего, – подумала девушка, – сейчас она скажет ему, что не заметила ничего…»
Мастер присел на корточки рядом с Малышом. Сцепил руки в замок, опустил голову. Повременил; поднялся и сказал вслух:
– Прощай, верный воин. Спасибо тебе за все. С меня трассеры в небо. Для тебя, Малыш. Для экстрим-оператора Янины Хенце. Для мастера Дитриха Вольфа.
Лилен покосилась на Таисию. Та опустила веки и стерла улыбку с губ.
Будто тоже почувствовала.
…как кончился завод у пружины, угасла точка, и некогда пылавшее солнце стало холодным камнем.
Молчали.
Потом Игорь, не глядя ни на кого, неловко, почти зло сказал:
– Он ждал меня, чтобы умереть.
– Дядя Игорь…
– Он боялся, что ты не поняла. Ни его, ни Нитокрис. Надеялся, я пойму.
Лилен закусила губу.
– Местер Игорь, – неожиданно подала голос семитерранка, – мы слушаем.
Лилен готова была ее убить, но мастер и не подумал осаживать Чигракову. Кивнул и отвел глаза, собираясь с мыслями. Даже не предложил сначала вернуться к дому. Беседовать над телом Малыша, проявлять неуважение к мертвому воину…
Таис ждала.
«Зачем она здесь?» – задалась вопросом Лилен. Вначале решила, что Чигракова приехала просто как наблюдатель и представитель, коли уж обсуждается вопрос о создании второго питомника. Какая-то уполномоченная чиновница. Но Игорь готов рассказывать ей все подробности произошедшей трагедии. Даже – мысль казалась кощунственной, но ведь так и было – готов подчиняться.
Ксенолог-дипломат? Не оперативник ли? Неужели подозревают еще какую-то технику чужих? Вроде анкайской? Если так, если что-то неизвестное… то возможно…
– Марлен, пожалуйста, опиши подробно, что ты наблюдала, и что тебе сообщили драконы.
Погрузившаяся в раздумья Лилен вздрогнула и нахмурилась. Опять ей? Что она может рассказать такого, чего не расскажет мастеру Игорю Великая Мать?
– Нитокрис сердита, – не дожидаясь ее реплики, проговорил тот. – Именно из-за того, что ничего не слышала. Она пришла и увидела все постфактум.
– Можно подумать, что-то слышала я! Мы с Майком пришли утром, и уже было… постфактум.
– Почему вы не ночевали дома? – спросила Чигракова. – Разве родители были против ваших отношений? И где вы провели ночь?
– Ваше какое дело?! – вызверилась Лилен. Наплевать, пусть думает, что она всю ночь трахалась в лесу с Майком, но что эта тетка себе позволяет?!
Бархатный, черно-колючий взгляд Таисии впился в нее.
– В полиции тебе не задавали этого вопроса?
– Нет!
– Провинция, и все знакомы друг с другом… – сама себе заметила семитерранка. – Хорошо. Пожалуйста, местра Лили, ответь на вопрос.
Лилен, ища поддержки, покосилась в сторону Игоря, но тот смотрел на Таисию – выжидающе и безгневно.
– Я пошла ночью купаться. А потом думать. В домик. На дереве, – каждую фразу девушка выплевывала, как дротик из духовой трубки; сама не знала, почему все-таки отвечает. Выдерживать безмолвный нажим Чиграковой было нелегко, проще сделать, что просят. – А Майк приперся за мной. Он не умеет ходить по джунглям и не дошел бы обратно. Я его оставила там спать. И мы вернулись утром.
– Ты что-нибудь ощутила? – перебив Таисию, спросил Игорь.
Лилен тяжело вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67