Однако, как известно, после так называемого поворота
1920 г. во второй топике у З.Фрейда на смену бессознатель-
ному и Предсознанию-Сознанию приходят три инстанции:
Оно, Я и Сверх-Я. Потому логично именно здесь, среди этих
инстанций искать субъектное начало его психоанализа.
Так, Я осуществляет "испытание реальности", пред-
восхищает возможные последствия и на основе этого контро-
лирует движения и восприятия. Как часть цензуры, Я накла-
дывает запреты на необузданную активность Оно, противоре-
чащую принципу реальности, а также приводит в действие
защитные механизмы в ответ на сигнал тревоги со стороны
внешнего мира или чрезмерной императивности Сверх-Я.
Именно Я связывает между собой различные психические
процессы и является обширным резервуаром либидо, устрем-
ляющегося оттуда к объектам (См. 130; 594-616).
Может, судя из сказанного, инстанция Я действитель-
но и есть искомый субъект психической активности? Однако
эту гипотезу развенчивает сам З.Фрейд. Психоаналитические
наблюдения, писал он, разбили одну из основных иллюзий
человека, когда показали, что "Я" не является хозяином в
своем собственном доме [См. 286; 198]. Более того, "то же
самое Я является несчастным существом, которое служит
трем господам и вследствие этого подвержено троякой угрозе:
со стороны внешнего мира, со стороны вожделений Оно и со
стороны сверх-Я" [Там же; 58]. Кроме того, прежде, чем дове-
рить Я роль субъекта психической жизни, следует учесть его

воистину "вздорную" противоречивость. Так, именно Я может
отказывать в признании очевидного, проявлять устойчивое
непонимание, проявлять навязчивую защиту от влечений и
пр. [См. 130; 604].
Необходимо отметить, что и взгляды З.Фрейда отно-
сительно инстанции Я менялись на протяжении всей его
творческой биографии. В зависимости от избираемой точки
зрения он подчеркивал то его несамостоятельность, то воз-
можность его относительной автономии от требований Оно и
императивов Сверх-Я. Подобное суждение можно высказать
и в отношение двух других инстанций. Поэтому, вероятно,
остается признать относительное право и возможность каж-
дой из них выступать в роли основного субъекта психи-
ческой активности.
Почему же З.Фрейд не интегрировал "Оно", "Я",
"Сверх-Я" в онтологически единый субъект психической ак-
тивности? Вполне возможно, он просто не ставил себе такой
задачи или не успел это сделать. Реально допустить и то, что,
расчленяя единое на противоположные части, он рассчитывал
диалектически представить их в их внутренней динамике. Тем
не менее, в его концепции человек как субъект оказывается
внутренне иеинтегрированным. Психика предстает здесь "по-
лем битвы" автономных и изначально непримиримых по. от-
ношению друг к другу, к самому индивиду как целому и его
окружению иррациональных сил, претендующих на внутрен-
нее господство. В ней не предусмотрено места единому субъ-
екту, который бы примирил эти силы и направил их в русло
развития и совершенствования.
Потому вся психосексуальная энергия либидо уходит
на то, чтобы, с одной стороны, различными способами "про-
тащить" влечения, дать им выход, а с другой, - избежать
санкций со стороны общества и собственной психики. Иными
словами, эта цель вмещается в два пункта одной гомеостати-
ческой модели: получая удовольствие, не "заработать" наказа-
ния извне и избежать психического расстройства изнутри. В
итоге, психоанализ З.Фрейда оказывается в плену известной
гипотезы, гласящей, что конечной целью любого влечения
является гомеостатическос удовлетворение, а не создание цен-
ностей и достижение целей (Ш.Бюлер). Кроме того, как от-
мечает В.Фраикл, стремление к счастью мешает счастью. "Это
саморазрушающее свойство стремления к наслаждению лежит
в основе многих сексуальных неврозов. Снова и снова психи-
атру приходится наблюдать, как и оргазм, и потенция нару-

22

шаются, когда они превращаются в цель. В особенности это
случается тогда, когда, как нередко бывает, чрезмерное жела-
ние сочетается с чрезмерным вниманием. Гиперинтенция и
гиперрефлексия, как я их называю, с большой вероятностью
порождают невротические паттерны поведения" {284; 55-56).
Растворение субъектности в принципе наслаждения
своеобразно актуализирует проблему ответственности. У
З.Фрейда ответственность человека мифологизируется и тран-
сформируется в проблему психического переживания унасле-
дованной вины предков. Осознание этого факта индивидом
освобождает его от такого рода зависимости, открывая тем
самым дорогу свободному и безответственному наслаждению.
Этому же способствует и "рас-троение" чувства ответствен-
ности между инстанциями психического, что, как известно,
снижает его общий уровень. Вместе с тем, многими исследо-
вателями признается большая заслуга З.Фрейда именно в том,
что все проявления человеческого поведения он прямо или
косвенно связал с внутренней, вертикально выстроенной де-
терминацией. Это значит, что поведенческие акты, поступки
связаны между собой не непосредственно по типу причина -
следствие, а имеют глубинную мотивацию, причинно восходят
к тому, что составляет интимный мир смыслов и значений.
Именно 3. Фрейд, по мнению специалистов, один из первых
попытался в рамках психологии выявить автономное "ес-
тество" человека, его внутреннюю натуру, которая функцио-
нирует только благодаря своим собственным законам, вос-
принимает мир только через призму этих законов и сохраняет
свои внутренние характеристики, несмотря на то, что вынуж-
дена уступать давлению окружающего мира и приспосабли-
ваться к нему.
Согласно К.Юнгу, психология изучает универсальное
в индивидуальном, т.е. общие закономерности, которые не
лежат на поверхности, а лежат в глубинах. Под влиянием вро-
жденных программ, универсальных образцов находятся не
только элементарные условные рефлексы, но и восприятие,
воображение, мышление. Архетип как "праначало", "пра-
основа", "прапричина", как "повторяемость подобностей", и
"потенциальность основных переживаний" и есть своеобраз-
ный когнитивный образец, который можно сравнить с систе-
мой осей кристалла, который преформирует кристалл в рас-
творе, будучи неким невещественным полем, распределяющим
частицы вещества. В психике таким "веществом" является

123

внутренний и внешний опыт, распределяемый, организуемый
согласно врожденным образцам [См. 322].
Подобно З.Фрейду, К.Юнг выделяет различные эле-
менты (слои), центры в структуре личности: персону, Это,
тень, Аниму (у мужчин), Анимус (у женщин), самость. При
этом наряду с архетипами отца, матери, мужчины и женщины,
тени - как статических ядер, К.Юнг выделяет динамические
архетипы, являющиеся источниками метаморфоз нашего Я,
превращения нас самих на пути к обнаружению сущностного,
неизменной первоосновы личностного своеобразия, "себяса-
мости". Самость - архетип целостности личности. Именно
самость объединяет сознательное и бессознательное, является
центром целостности внутреннего мира.
Как видим, К.Юнг, в отличие от З.Фрейда, специально
фиксирует внимание на объединяющем, интегрирующем на-
чале, обеспечивающем целостность психики и личности, вы-
деляет в пространстве психического функционально-регуля-
тивный центр ("самость"), который, по сути, выполняет глав-
ную субъектную роль в системе психического.
Но, если роль такого субъекта выполняет "Самость",
то почему она позволяет сознанию "сбиться с архетипического
пути"? Если сознание опять же склонно "сбиваться" с пути
истинного, то какая сила устанавливает факт отклонения и
восстанавливает гармоничное равновесие сознания и бессоз-
нательного?
В ответах на эти вопросы теория К.Юнга частично
утрачивает свою привлекательность с точки зрения критерия
субъектности. "Человечество, - сетует он, - ничего не может
поделать с самим собой, и боги, как и прежде, определяют его
судьбы. Сегодня мы именуем богов "факторами", от facere -
"делать". Делатель стоит за кулисами мирового театра, как в
больших, так и в малых делах. В нашем сознании мы господа
над самими собой; нам кажется, будто мы и есть "факторы".
Но стоит только шагнуть сквозь дверь Тени, и мы с ужасом
обнаруживаем, что мы сами есть объект влияния каких-то
"факторов" [322; 113]. Речь идет, конечно же, здесь о "кол-
лективном бессознательном", которое есть "... открытая миру и
равная ему по широте объективность. "Я" есть здесь объект
всех субъектов, т.е. все полностью перевернуто в сравнении с
моим обычным сознанием, где "Я" являюсь субъектом и имею
объекты. Здесь же "Я" нахожусь в самой непосредственной
связи со всем миром - такой, что мне легко забыть, кто же
"Я" в действительности" (Там же; 112].

Как же устранить это противоречие между самостью, с
одной стороны и фатальной предопределенностью бытия че-
ловека, - с другой?
По мнению К.Юнга, индивид может сделать свело ак-
тивность подлинно своей только в процессе "индивидуации" -
психического развития, предполагающего ассимиляцию созна-
нием содержаний личного и коллективного бессознательного,
только при условии достижения соответствие естественному
ходу жизни, за время которой индивид становится тем, кем он
уже всегда был [См. там же; 127].
Если даже попытаться истолковывать это суждение с
позиций соотношения категорий единичного, особенного и
всеобщего и полагать, что речь идет о воспроизводстве в ин-
дивидуализированной форме жизнедеятельности ее общечело-
веческих начал, то все же индивидуальная субъектность не
поднимается здесь выше способности повторить себя, изна-
чально сущностно равного коллективному бессознательному.
(Однако исключительно важным представляется, вслед
за К.Юпгом, не смешивать сущностное и являющееся в пси-
хике человеке, признать возможным спонтанное проявление
глубинного на поверхности психической жизни. Трудно также
не поддержать К.Юнга в его стремлении вычленить, как неко-
торое автономное образование ("автономный комплекс"),
именно творческое начало в человеке. Трудно также не про-
никнуться его заботой о том, чтобы скрытые творческие сози-
дательные силы человека воплощались в жизни не насильст-
венно, не путем уловок и ухищрений, а как можно более при-
родно, естественно и продуктивно. При этом вполне реально
допустить, что противоречия между низшим и высшим, яв-
ляющимся и сущностным, сознанием и бессознательным, раз-
рушающие внутреннюю гармонию внутреннего мира, Могут
быть "сняты" введением представления о едином субъекте
психической активности, интегрирующем все онтологические
пласты психической жизни. Тем более, что человек, согласно
К.Юнгу, должен быть самим собой, должен нести собствен-
ную индивидуальность, тот центр личности, который одина-
ково удален и от сознания и от бессознательного, и должен
стремиться к этому иделчьному центру.
А.А()лер, заложивший основы индивидуальной психо-
логии, в отличие от З.Фрсида и К.Юнга, пытался избегать
мифологизаций и мнстифнцирования при объяснении дви-
жущих сил психической иктипности и развития человека.
11р11:1па1>ая педушук> роль бессознательного, он специально

125

обращал внимание на относительность его границ с сознани-
ем, на постоянные взаимопереходы одного в другое.
"Стремление к превосходству", "потребность в привя-
занности", "социальное чувство" он рассматривал не как био-
логически унаследованное, а как "врожденную потенциаль-
ность", которая может и должна быть сознательно целена-
правленно развита.
При внимательном рассмотрении, отмечал он, "... об-
наружится следующая закономерность, пронизывающая про-
явление любого душевного события: мы не способны думать,
чувствовать, желать, действовать, не имея перед собой цели.
Любое душевное явление, если оно должно помочь нам по-
нять человека, может быть осмыслено и понято лишь как
движение к цели. Таким образом, независимо от предраспо-
ложенности, среды и событий, все психические силы целиком
находятся во власти соответствующей идеи, и все акты выра-
жения чувства, мысли, желания, действия, сновидения и пси-
хопатологические феномены пронизаны единым жизненным
планом" (8; 1101.
Если психическая жизнь имеет подобные цели, то
вполне допустимой представляется попытка ее интерпрета-
ции, вслед за А.Адлером, как субъектной субстанции, испыты-
вающей чувство общности, чувство неполноценности или не-
достаточности, стремление к превосходству и собственной
значимости (или самозначимости, по А.Адлеру), а также более
или менее сознательно и целенаправленно реализующей эти
чувства и стремления.
Своеобразие его концепции состоит в оригинальной
интерпретации внешней и внутренней детерминации актив-
ности, диалектики индивидуального и социального факторов
в жизни личности. А.Адлер утверждал, что человек не являет-
ся пассивным существом - объектом воздействия внешних
сил. В борьбе за свое место в жизни он сам активно влияет на
окружающую среду. Кроме того, каждый человек сам форми-
рует спою личность: "он и картина и художник".
Вместе с тем, такого рода самотворчеству препятству-
ют перманентио возникающие чувства неуверенности в себе,
неудовлетворенности, неполноценности, которые при неспо-
собности или невозможности их устранения могут перерас-
тать в соответствующие болезненные комплексы, что суще-
ственно меняет картину субъектной активности. Комплекс
начинает перехватывать и, в конечном итоге, может полнос-

тью узурпировать субъектную роль, подчинив себе функцио-
нальные органы психики и личности.
Что же может вызывать сомнение или возражение в
концепции психической активности А.Адлера с точки зрения
критерия субъектности? Думается, что такое сомнение должно
вызывать то значение, которое он придавал чувству неполно-
ценности в психическом и социальном развитии человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69