!
– Да так просто… – улыбнулась я. – Вылазь! Мы уже на месте!..
Я расстегнула молнию на пуховике, и крыс, оглядевшись по сторонам, удовлетворенно потер лапки:
– Не наврал старикан!
– Я же тебе говорила. Надо просто больше доверять людям…
– Людям?..
– Ну… в общем, ты понял!..
Я разглядела в траве узкую тропинку и бодро затопала по ней. Надеюсь, выведет на приличную дорогу… Я, конечно, люблю природу. Но только не ночью! По своему же печальному опыту знаю: чего только тут не встретишь!..
Дорога оказалась совсем рядом. Широкая, утоптанная, наезженная. С одной стороны лес, с другой – обширные зеленые холмы, через которые шла другая дорога, поменьше. А вдалеке, на холмах, черным силуэтом вырисовывалась крепостная стена города. Гринмор! Однозначно, Гринмор!! Слава тебе господи, наконец-то добрались!..
– Мыш… Неужели это правда?!
– А ты как думала? – счастливо фыркнул тот, взбираясь по свитеру ко мне на плечо. Пуховик пришлось снять, потому что средняя летняя температура в Мелиоре – минимум плюс двадцать пять, даже ночью меньше двадцати не бывает. Ноги в зимних ботинках вспотели, но это тебе не куртка, босиком идти мне что-то не очень хочется…
– Ну, что же!.. – Я вдохнула ночной воздух полной грудью, поудобнее перехватила под мышкой скатанный в рулон пуховик и зашагала к столице. Мышель взбудораженно подпрыгивал на плече:
– Я уж думал, не доживу!.. Думал, так и помру в клетке, как хомяк позорный… Ан нет! Мы еще повоюем! Как считаешь?..
– Аналогично… особенно что повоюем. – Я закурила сигарету. – Как думаешь, Арес в этот раз тоже тут замешан?..
– Вряд ли. По-моему, как раз сейчас мы в чьи-либо планы вообще не входили…
– Одни вопросы! – Я с тревогой посмотрела на башни Гринмора. – Ладно! Скоро будем в городе, там и разрулим… Мыш?..
Длиннохвостый, перенервничавший за ночь, отрубился напрочь, повиснув у меня на плече. Я покачала головой:
– Ну, спи…

Сказать по правде, до города оказалось гораздо дальше, чем я предполагала. Когда мы наконец достигли окованных железом ворот, ночь пошла на убыль, уступая место серенькому рассвету. Едва волоча ноги, я подошла к смотровому окошку и нерешительно постучала. Никто не отозвался, хотя изнутри, несмотря на исключительно раннее утро, слышался гомон людских голосов. Странно. Городские жители обычно так рано не поднимаются!
Я постучала сильнее.
– Глухие они там, что ли?.. – недовольно пробурчал крыс, зевая, и прислушался. – Не спят же ведь!
Я, уже начиная злиться, замолотила по мореному дубу кулаками:
– Эй, есть кто живой?! Открывайте!
Окошечко со скрипом распахнулось, и в квадратном проеме показалась физиономия запыхавшегося молоденького стражника.
– Что надо? – спросил он. Паренек явно куда-то торопился.
– Войти хочу!
– Кто такая?..
– Колесо от трамвая! – огрызнулась моя светлость, уязвленная тем, что ее не узнали. – Не видишь, что ли?!
– Вижу, – моргнул он. – Надо чего?..
– Щас по рогам схлопочешь, салага! – вылез крыс. – Открывай ворота, дубина, и бей в фанфары! Мы вернулись!..
– Ой! – шарахнулся стражник. – Разговаривает!..
– Где-то я это уже слышал… – театрально возвел очи к небу хвостатый. – Слышь, малахольный!.. Лучше по-хорошему открой, иначе я за себя не ручаюсь…
– Да я ведь только спросил… – струсил парень, исчезая. Одна створка ворот открылась.
– Вот так-то лучше! – кивнул Мышель. – Молодец. Стаська, дай ему автограф…
– Не надо!.. – испугался бедолага, пропуская меня внутрь. Он что, из деревни, что ли?.. Я задрала подбородок кверху и, напустив побольше важности, прошла за ворота… Улица была совершенно пуста! Я круто развернулась обратно:
– Эй ты! Чудо гороховое!.. А где все?
– Так на площади же! – удивился он, тараща на меня глаза. И чего пялится?.. Я в этот раз довольно культурно выгляжу.
– А что, на площади медом намазано?
– Нет… зачем?..
– Ой, как с вами тяжко… Что происходит-то?!
– Так ведь казнь же! – чуть не плача, сказал он. – Все там! А я тут, с вами…
– Какая еще казнь? – нахмурилась я. Сколько помню, Кирий был крайне либеральным и человеколюбивым правителем и публичных казней в столице не проводилось. Были, конечно, но всё шито-крыто, чтобы государственный престиж не подрывать… Да, много тут за полтора года изменилось!
– А вы не слыхали? – изумился стражник, прислушиваясь к далекому гулу. – Ведь изловили-таки его, змея подколодного!
– Кого?
– Так Деймера, кого ж еще! – радостно доложил паренек, беря под уздцы стоящую у стены лошадь. – На рассвете и казнят.
– Что?! – аж подпрыгнула я. – Кого?!
– Черного Воина! – сиял дурачок. – Уж как мы ждали.
– И еще подождете! – рявкнула моя светлость, отталкивая оторопевшего парня в сторону и вскакивая в седло. – Не вопи, лошадь верну…
Я дернула повод. Конь послушно заперебирал копытами… Я вам казню!… Совсем ум потеряли!.. Держись, любимый, я что-нибудь придумаю…
– Слушай, мать, – задумчиво сказал крыс, пока мы во весь опор мчались к городской площади. – А тебе не кажется, что общественности это может не понравиться?
– Меня это не колышет!
– Но ты-то одна, а их, извини меня, не в пример больше. Только в пятак схлопочем…
– А что ты предлагаешь? – Я натянула поводья, придерживая коня.
– Ну, не знаю… как-нибудь так, в обход…
– Объяснил! – почесала я в затылке.
А ведь он дело говорит. Кто будет меня слушать?.. М-м, что бы такое сообразить… Я посмотрела в переулок, ведущий к площади, и заметила спешащую на «представление» женщину в чепчике. Больше вокруг не было ни души… Так, кажется, мысля заработала!.. Я спрыгнула с лошади и бросилась вслед за горожанкой. Что-то у меня с утра настрой уголовный…

…Я поправила передник, убрала волосы под чепчик и поинтересовалась:
– Ну как? Мне идет?..
– Садюга ты, Стаська! – фыркнул крыс. – Бедняжка до утра в себя будет приходить…
– А я-то тут при чем?! Не я у нее спрашивала, как пройти в библиотеку, а ты…
– По твоей просьбе, между прочим!
– Это детали… – отмахнулась моя светлость. – Пуховик жалко.
– Зато на этот раз ботинки остались. Тоже неплохо.
Я приподняла длинный подол и посмотрела на носки моих зимних ботинок. В общем-то, да… Хватит с нее и пуховичка со свитером! И почти новых джинсов… Пусть вообще спасибо скажет, что хоть их отдала взамен платья. Какая я иногда добрая бываю.
– Хватит вертеться, – строго одернул меня Мышель. – Попрыгали!.. А то ты своего красавчика по частям получишь…
Я отвесила ему щелбан и побежала в сторону площади.
Народищу!.. Яблоку плюнуть негде. Здесь, кажется, не только жители столицы, но и обитатели всех пригородных деревень… Люди стояли, сидели, висели – натурально, висели, на импровизированных качелях, привязанных к балконам домов. Даже на крышах не было ни одного свободного места!.. Я привстала на цыпочки, выглядывая из-за спин собравшихся. Где-то далеко впереди, в самом центре площади, возвышался эшафот. Меня передернуло. Совсем озверели!.. И, главное, лица у всех такие радостные! Как на новогоднем утреннике. Конечно – такое-то развлечение!.. Я перевела дух и взяла себя в руки. Я просто не была на их месте… и не мне их осуждать. Деймер принес этим людям одни беды… Кстати, где он? Эшафот пустой. Палач в колпаке скучает, скромно сидя на деревянных ступеньках. Кругом ажиотаж и перешептывание… А виновника торжества, извиняюсь за натурализм, нету!..
– Простите! – обратилась я к стоявшей ближе всех полной женщине, судя по запаху, торговке рыбой. – А когда начнут?..
– Да скоро уж! – разулыбалась она. – Вот привезут его, и начнется потеха!.. Ой, гляди-ка, царь!
Я вытянула шею – из противоположного переулка выехал царский кортеж. Впереди – конные воины в блестящих доспехах, расчищающие дорогу. Вслед за ними – правитель Мелиора, Его Величество царь Кирий. Хорошо выглядит старикан. Бодро. Только лицо хмурое слегка… Рядом с ним царевна Аюна, в парадном платье, рассеянно улыбающаяся подданным. У меня даже слеза на глаз навернулась – до чего же я рада снова их видеть!.. Жаль, что подойти не могу, сквозь толпу не протолкнешься… Ага, а вот и зять государя нашего!.. Иллан, в образе человека, с непроницаемым лицом ехал на коне позади жены. Среди женского населения послышались восхищенные вздохи.
– Красавчик, правда? – ткнула меня в бок торговка.
– Угу… – неопределенно промычала я. Ну-ну, это она его псом не видела!.. Зубастика нашего… Я кинула последний взгляд на царскую фамилию, рассаживающуюся на затянутой бархатом трибуне, и попятилась назад, подальше от чужих ушей. Спряталась за чью-то брошеную телегу и приподняла передник. Из кармана под ним высунулся крыс:
– Ну, что там?..
– А ты не слышал?
– Слышал, но не видел.
– Смотреть не на что… – нахмурилась я. – Все рады без памяти… Царь здесь, Аюна тоже.
– А Ил?
– Само собой. Ригана еще не привезли, и подозреваю, что…
– Тихо! – насторожился Мыш, едва не вываливаясь из кармана. – Крысами несет…
– Мыться надо чаще.
– Балда! – огрызнулся он, принюхиваясь. – Где крысы, там тюрьма! Соображаешь, нет?
– Не очень…
– Дуй вперед, через вон тот закоулок!.. Давай-давай, двигай, дело говорю!
Я пожала плечами и рысью попрыгала по грязной мостовой. Дурацкое платье, мешается… Прошлепав через пустую улочку, я выскочила на другую, более широкую, но не менее пустынную.
– И что? – недоуменно оглядываясь, спросила моя светлость.
– Цыц! – велел серый наглец. – Слышишь?..
Я навострила уши. Где-то недалеко гремели по каменным булыжникам копыта и явственно слышался скрип деревянных колес. Звук приближался… Из-за угла дома выехала крытая повозка, запряженная кряжистыми лохматыми лошадьми. На козлах сидели два стражника – один правил, второй зевал, развалившись на скамеечке. Еще двое тряслись в седлах по обе стороны фургона, и двое замыкали охрану почетным эскортом сзади. Чтоб мне провалиться – внутри Риган…
– Со всех сторон обложили, гады, – пробормотал крыс. – Нам тут вдвоем не справиться!..
– Придется попробовать. Помощи ждать не от кого.
– А царь?..
– Какой царь?! Как ты думаешь, по чьему приказу его собираются казнить?..
– Блин. Забыл…
Я что было сил напрягла извилины. Должен быть какой-то выход, или я буду не я… Та-ак… А ну-ка, ну-ка!..
– Мыш, я хорошо выгляжу?!
– Дура, что ли?.. – вытаращился он. – Ты о чем думаешь?!
– Молчи, несчастный… – я лихорадочно отодрала рукав у платья, с треском разорвала юбку в нескольких местах, сбила чепчик набекрень и, зачерпнув грязи из ближайшей лужи, измазалась, как поросенок. Хвостатый потерял дар речи… Моя светлость быстро выудила его из кармана и поставила на землю:
– Слушай внимательно! Я их задержу, а ты разнюхай, что и как. Вон, кстати, у кучера на поясе ключи висят, не иначе как от дверцы… Всё понял?
– Сделаем! – подмигнул он и помчался в указанном направлении.
Повозка, скрежеща, приближалась к переулку. Тэкс!.. Сейчас я им такой спектакль устрою – Бродвей закроют за убожество актерского исполнения!..
Передвижная тюрьма на колесах свернула за угол. В ту же минуту дверь одного из домов распахнулась и на порог рухнула я, вопя дурным голосом:
– Спасите! На помощь! Убивают, насилуют, грабя-ят!..
Лошади от неожиданности встали на дыбы и захрапели. Повозка резко остановилась.
– Есть в этом городе хоть один настоящий мужчина?! – на одной ноте верещала я, полными слез глазами взирая снизу вверх на остолбеневших стражников. – Ведь среди бела дня режут!.. А-а-а!! – Как будто кто-то тянул меня за ноги обратно, я затрепыхалась и с видом умирающего лебедя на скотобойне вползла внутрь… Оказавшись в полутемной комнатушке какой-то гончарной мастерской, моя светлость резво вскочила на ноги и, спрятавшись за дверным косяком, пнула стол, уставленный глиняными мисками и кувшинами. Грохот был слышен на весь квартал!.. Чтобы окончательно добить суровых охранников, я, не прекращая пинать всё, до чего доставала, издала прощальный крик и захрипела…
С улицы послышался топот ног. Видимо, настоящие мужчины в Гринморе всё-таки были… Я тихонько выглянула в маленькое окошко рядом с дверью: стражники, толкаясь, спрыгивали с лошадей. На козлах остался только один. Ну, это не шесть…
Первый сунувшийся в дверь получил поленом по макушке и отключился. Та же судьба ждала остальных… ничего, парни крепкоголовые, очухаются!.. Пыхтя, я оттащила неподвижные тела в угол и уложила живописной кучкой. Отдыхайте, ребята! А мы займемся водилой… Я снова заняла наблюдательный пункт у окна. Кучер нервничал. Еще бы – на его глазах пятеро бравых молодцов вошли в дом спасать невинное создание, то бишь меня – и ни один не вышел!.. Дядю пробил мандраж…
– Эй! – не утерпел он, ерзая. – Вы там это… живы?!
Я затаила дыхание. Не дождавшись ответа, тюремный страж сполз с облучка и, бросив поводья, с опаской подошел к двери.
– Эй!.. – Он переступил порог, подслеповато щурясь в полутьме.
– Привет! – сказала я и подставила мужику подножку.
Не ожидавший подвоха кучер кубарем полетел на пол. Воспользовавшись секундной заминкой, моя светлость вылетела из дому и вскочила на подножку повозки.
– Мышель?!
– Тута! – Крыс прыгнул мне на руки и юркнул в карман платья. – Линяем!
– А ключи? – что есть силы дернув поводья, спросила я.
Громыхая по мостовой, фургон вырулил из переулка. Перепуганные лошади понеслись во весь опор вдоль пустой улицы по направлению к городским воротам. Вслед нам летели запоздалые проклятия кучера.
– Спер! Вот!.. – Хвостатый демонстрировал зажатое в зубах кольцо, на котором, позвякивая, болталась связка ключей.
– Молодчага! – от души похвалила я, нахлестывая обезумевших коней. – Держи крепче!..
– Есть!.. – козырнул хвостом серый приятель и залег на дно кармана.
Я вцепилась в поводья. Эге-гей, залетные!.. Надо рвать когти, пока кто-нибудь из бывшей охраны не добрался до площади. У Кирия такая кавалерия – враз догонят…
Молоденький стражник у ворот, грустно ковыряющий кончиком копья землю, отпрыгнул в сторону, чтобы не быть сию минуту раздавленным в лепешку. Глаза у него стали по полтиннику.
– Что… – начал было он, но мне было не до сантиментов…
– Открывай ворота!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38