Всем было ясно, что A.M. потерю любимого сына с
ильно переживает, и боялись, как бы он не слег».
В таких же мрачных тонах описывает состояние Горького комендант дома на
Малой Никитской И.М.Кошенков. Судя по записи в дневнике от 28 мая 1934 года, Коше
нков все же подозревал Ягоду с Крючковым в убийстве Максима Пешкова. В дн
евнике рассказывается о том, как после смерти Максима Горький выходит в
сад и подходит к бассейну, куда недавно пустили малька окуня.
«Ц Где же рыба Ц мальки?
Я объяснил, что всё погибло.
Ц Погубили, плохо. Ц С этими словами он ушел в столовую пить кофе».
Впрочем, здесь же Кошенков объясняет и причину гибели мальков: рыба ушла
в канализационную трубу, потому что кто-то сдвинул загораживающую сеть.

Потерянность Горького видна даже из таких, вроде бы незначительных дета
лей, как дважды повторенные слова «посылаю Вам» в цитированном письме к
Сталину, а также в ошибке в подписи под следующим письмом к вождю: «М.Пешко
в». Свои письма к Сталину он подписывал либо «А.Пешков», либо «М.Горький»,
а в данном случае произошло наложение подписей друг на друга. Но какое си
мволическое! «М.Пешков» (Максим Пешков) как бы пишет Сталину рукой отца че
рез тринадцать дней после своей смерти. Есть отчего вздрогнуть!
И все-таки Ц убили Максима или нет? Ответить на этот вопрос однозначно не
возможно. И едва ли когда-нибудь станет возможно. Есть загадки истории, ко
торые обречены быть вечными тайнами.
«В том, что Макса убили, сомневаться не приходится», Ц пишет Вячеслав Ива
нов. Эта его уверенность происходит от уверенности его родителей, которы
е были близки к Горькому, его семье и тем людям, которые семью контролиров
али. Так, Вячеслав Иванов откровенно пишет о близком знакомстве отца, пис
ателя Всеволода Иванова, с самим Сталиным, Дзержинским и Ягодой. Но откуд
а эта уверенность?
Для устранения Максима, полагает Вячеслав Иванов, у Сталина были как лич
ные, так и политические мотивы. Максим имел независимый характер и не жел
ал считаться с тем, что отец является фигурой государственного значения
и потому не может жить свободно. Будучи сам, еще со времен ЧК, тесно связан
с органами, Максим Пешков пытался в обход Сталина и Ягоды обустраивать и
регулировать жизнь в семье. Например, он запретил комендантам в Горках и
особняка в Москве носить при себе личное оружие. «Мы частная семья», Ц на
стаивал он.
В то же время Максим многих раздражал своей бесшабашностью. Однажды он, с
трастный автогонщик, обогнал на шоссе машину Сталина. Горький знал, что д
елать этого категорически нельзя, и сразу же поехал к Сталину с извинени
ями.
Но все-таки главная причина, считает Вячеслав Иванов, была политическая.
Максим мешал контролировать Горького через Крючкова. Кроме того, Иванов
выдвигает любопытную гипотезу, что Максим, как и отец, был причастен к ант
исталинской оппозиции и ездил весной 1934 года в Ленинград с поручением к С.
М.Кирову. Это было во время напряженной внутрипартийной борьбы на XVII съез
де партии. Вскоре Киров был убит террористом Николаевым прямо в Смольном
при загадочных обстоятельствах.
«В день убийства Кирова, Ц пишет Вячеслав Иванов, Ц Горький был на даче
в Тессели. Утром он вышел в столовую, где была одна В.М.Ходасевич (художниц
а и племянница поэта Владислава Ходасевича, в семье Горького ее звали Ку
пчихой. Ц П.Б.). Было еще темно. Шторы были задернуты. Горький по
двел Валентину Михайловну к окну, отодвинул занавеску и показал ей на че
кистов, окруживших дачу сплошным кольцом и сидевших под каждым кустом в
саду. Горький сказал ей, что они не охраняют его, а стерегут».
Максим мог оказаться жертвой политических интриг. Если так, то признания
Крючкова на суде могли быть полуправдой. Еще Крючков признался, что по за
данию Ягоды «спаивал» Максима.
Но о пристрастии Максима к алкоголю можно судить не по слухам, а по косвен
ным свидетельствам. Например, покинув из-за разногласий с Лениным осень
ю 1921 года Россию и приехав в Берлин, Горький пишет своей жене и матери Макси
ма Е.П.Пешковой: «Многоуважаемая мамаша! Приехав, после различных приклю
чений на суше и на воде, в немецкий городок Берлин, густо населенный разно
образными представителями русского народа, я увидал на вокзале самое ин
тересное для Вас существо Ц Вашего собственноручного сына. Мы с ним поз
доровались обоюдно почтительно и радостно, а затем поехали на автомобил
е пить различные алкоголические жидкости в улицу, которая называется Фр
идрихсдамменштрассе Ц по-русски: Фридриховых дам».
За внешней иронией, с которой Горький пишет о многочисленной русской эми
грации в Берлине и о встрече с сыном, легко не заметить важные слова, котор
ых, очевидно, ждала от него Пешкова. Вот они: «В опровержение тех совершенн
о точных сведений, которые ты получила от справедливых людей, доподлинно
знающих всяческие интимности о жизни ближних своих, свидетельствую: М.А.
Пешков в употреблении спиртуозных напитков очень скромен и даже более ч
ем скромен. Это наблюдение мое клятвенно подтверждают люди, живущие с Ма
ксимом под одной крышей и тоже очень трезвого поведения. Полагая, что юно
ша не совсем здоров, потому и не спиртоспособен, я тщательно исследовал с
остояние его души и тела».
Если опустить иронию, то обнаружится истинный смысл письма. Горький выпо
лняет настоятельную просьбу обеспокоенной Пешковой, до которой дошли с
лухи о пьянстве Максима за границей.
В данном случае не столь важно, пил ли недавно женившийся Максим в Герман
ии. Важно, что проблема существовала.
У Горького, который довольно часто пил с гостями, такой проблемы не было. Р
омен Роллан описывает пир, который устроили для него, а также для Сталина,
Молотова, Ворошилова и Кагановича на даче Горького в Горках-10: «Стол ломи
тся от яств: тут и холодные закуски, и всякого рода окорока, и рыба Ц солен
ая, копченая, заливная. Блюдо стерляди с креветками. Рябчики в сметане Ц и
все в таком духе. Они много пьют. Тон задает Горький. Он опрокидывает рюмк
у за рюмкой водки и расплачивается за это сильным приступом кашля, котор
ый заставляет его подняться из-за стола и выйти на несколько минут. Ни у к
ого из присутствующих Ц даже у Крючкова, любящего его и присматривающег
о за ним, Ц не хватает смелости помешать ему нарушать запреты врача».
Напомним, что Горькому остается год до смерти. Но его «пьянство» никого н
е волнует. «Я должен добавить, Ц продолжает Ромен Роллан, Ц что в обычно
е время Горький всегда трезв и ест на удивление мало, даже слишком, но докт
ора Левина это не беспокоит: у Горького вне сомнений конституция человек
а, лучше приспосабливающегося к недостатку, чем к избытку». Иными словам
и, Горький даже в старости был способен перепить Сталина и такого любите
ля спиртного, как Ворошилов, но при этом не был алкоголиком.
С Максимом было сложнее… В своих воспоминаниях о Леониде Андрееве Горьк
ий как будто невзначай приводит слова Андреева, сказанные ему: «Ты пьешь
много, а не пьянеешь, от этого дети твои будут алкоголиками. Мой отец тоже
много пил и не пьянел, а я алкоголик…»
Невозможно было придумать лучшего способа убить Максима, чем напоить и о
ставить спать на холодном воздухе, зная о его слабости к алкоголю и насле
дственно уязвимых для пневмонии легких, Ц такая комбинация была убийст
венной для него. Смерть Максима могла произойти и без непосредственного
участия в «заговоре» врачей. Но если Сталин «заказал» Максима, то через Я
году. Преданный Горькому секретарь Крючков в данном случае мог выступат
ь только запуганным исполнителем. Таким образом, все могло происходить и
менно так, как рассказывал Крючков на суде. За исключением одной-единств
енной детали. Максим мешал не «большим людям» Рыкову, Бухарину, Зиновьев
у и другим, но самому-самому «большому человеку» Ц Сталину.
При этом, как показывают недавно обнародованные факты («Генрих Ягода. На
рком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопа
сности». Ц Казань, 1997), проблема состояла в том, что именно Генрих Ягода и бы
л одной из главных фигур «правой оппозиции», а вовсе не исполнителем чуж
ой воли. Об этом намекал уже Вячеслав Иванов в статье «Почему Сталин убил
Горького?»: «Горький в этом смысле был в уникальном положении. Он был в бли
зких отношениях с Ягодой и то же время связан давними политическими разг
оворами с«Ивановичами» (Николай Иванович Бухарин и Алексей Иванович Ры
ков. Ц П.Б.). Если тот союз Ягоды с правыми, о котором шла речь на
подложном процессе, и мог существовать, то только при посредничестве Гор
ького, о чем на процессе, где Ягоду винили в его убийстве, говорить было не
льзя».
Помощник Ягоды П.П.Буланов на закрытом допросе 25 апреля 1937 года (материалы
допроса не были оглашены в суде, и это как раз свидетельствует в пользу их
истинности) рассказал, что Ягода, в случае победы «оппозиции», видел себя
в кресле премьер-министра: «Ягода до того был уверен в успехе переворота,
что намечал даже будущее правительство. Так, о себе он говорил, что он стан
ет во главе Совета народных комиссаров, что народным комиссаром внутрен
них дел он назначит Прокофьева, на наркомпуть он намечал Благонравова. О
н говорил также, что у него есть кандидатура и на наркома обороны, но фамил
ию не назвал, на пост народного комиссара по иностранным делам он имел в в
иду Карахана. Секретарем ЦК, говорил он, будет Рыков. Бухарину он отводил р
оль секретаря ЦК, руководителя агитации и пропаганды. <…> Бухарин, говорил
он, будет у меня не хуже Геббельса».
Таким образом, обстоятельства вероятного убийства Максима стягиваются
в поистине гордиев узел. В смерти сына Горького одновременно заинтересо
ваны и не заинтересованы все возможные участники дела.
Самая непонятная фигура здесь Ц Крючков. Он Ц «крайний». Преданность е
го Горькому не вызывает сомнений. Доброе отношение к нему Горького Ц то
же. Вот письма к нему Горького, написанные в разные годы:
31 октября 1924 года Ц из Сорренто:
«Теперь, по тону письма вижу, что Вы на «посту» (в советском торгпредстве в
Германии. Ц П.Б.) и что роль «Дизеля» продолжает увлекать Вас.
О голове, превратившейся в самопишущую машинку, Вы написали хорошо. Не хо
чу говорить Вам комплименты, Ц уже говорил, и очень искренне говорил, а в
се-таки скажу: настоящую человечью жизнь строят только художники, люди, в
любленные в свое дело, люди эти Ц редки, но встречаются всюду, среди кузне
цов и ученых, среди купцов и столяров. Вот Вы один из таких художников и вл
юбленных. Да».
23 декабря 1926 года Ц из Сорренто:
«…желаю найти в России работу по душе и встретить людей, которые оценили
бы Вашу энергию так высоко, как я ее ценю и как она того заслуживает. И чтоб
ы Вы нашли товарищей, которые полюбили бы Вас, как я люблю.
Крепко жму руку, дорогой друг мой».
4 февраля 1927 года Ц из Сорренто:
«…когда я буду богат, я поставлю Вам огромнейший бронзовый монумент на с
амой большой площади самого большого города. Это за то, что спасли мне мои
книги. Кроме шуток, горячо благодарю Вас».
На плечах Крючкова Ц немыслимый груз. Он и секретарь, и охранник, и нянька
для Горького. Именно он ограничивает доступ к Горькому разных людей. Осо
бенно настырных писателей, которые ненавидят его за это. Именно он кладе
т на стол Горького не все приходящие к нему письма. Если бы он отдавал все,
Горький читал бы письма «трудящихся», а также «обиженных» с утра до ночи.
А еще ему надо было следить, чтобы Горький меньше курил и меньше «излишес
твовал». В то же время он обязан быть информатором Ягоды и Сталина и слуша
ться их указаний. Шутки и угрозы «Хозяина» («Кто здесь секретарь? Горький
или Крючков?», «Кто за это отвечает?», «Вы знаете, что мы можем с вами сделат
ь?») крутятся в его голове постоянно.
Чуткий к психологическим деталям Ромен Роллан глубоко понял жизненную
драму Крючкова, которая затем переросла в трагедию. В своем «Московском
дневнике» он отмечает, что Крючков любил Горького и понимал безнадежнос
ть его положения.
Вот 9 июля 1935 года в Горки приезжают девяносто (!) писателей Москвы. Список ог
ромен. Но он был бы еще больше, если бы Крючков с Ягодой не сократили его. От
лученные от высокой встречи, естественно, ненавидят Крючкова. И пишут на
него доносы. Не на Ягоду же!
«Оберегая больного А.М.Горького от натиска посетителей, Ц пишет побочн
ая дочь Крючкова Айна Петровна Погожева, Ц его секретарь стоял между ни
м и армией молодых, напористых советских писателей и разнообразных прос
ителей. Он играл роль «фильтра», принимал «удар» на себя и ясно осознавал,
какую массу врагов он наживает. «Мне это отольется…» Ц говорил он обреч
енно. В самом деле, и по сей день авторы статей о последних годах жизни Гор
ького называют Крючкова «тайным агентом НКВД» и либо намекают, либо прям
о говорят о его участии в убийстве Горького и сына Максима. Но на каком осн
овании? Какие на этот счет имеются документы? Пока в архиве КГБ-ФСБ ни лич
ного дела, ни удостоверения «агента» Крючкова никто не видел. Зато истор
ик Шенталинский обнаружил следы «дела Крючкова», которые говорят о том,
что за ним, как за Горьким, шла слежка».
«Личность несомненно загадочная, Ц пишет о Крючкове в статье с нравств
енно точным названием «Memento mori» Л.Н.Смирнова, Ц но не потому, что загадочност
ь была свойством его натуры, а потому, что, будучи приговоренным на процес
се 1938 года к расстрелу, он был приговорен также к полному забвению. На протя
жении нескольких десятилетий традиционное советское горьковедение не
упоминало его имени рядом с именем Горького, Ц о нем даже нет сведений в
четырехтомной «Летописи жизни и творчества А.М.Горького», вышедшей в 1958Ц
1960 годах. Он был вычеркнут из жизни».
О Крючкове вспомнили только в конце 80-х годов, когда его посмертно реабил
итировали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48