кое-кого, н
е верящего в то, что он пишет, и т.п., Ц тогда, значит, не глубок раскол, и даже
не раскол. А ежели глубже раскол, чем большевики и меньшевики, Ц значит, д
ело не в нигилизме и не в не верящих в свои писания писателях. Некругло вых
одит, ей-ей! Ошибаетесь Вы насчет теперешнего раскола и справедливо
Добавление
насчет «справедливо»: оговариваюсь. Не понимая дел, нельзя понять и люде
й иначе как… внешне. Т.е, можно понять психологию того или иного участника
борьбы, но не смысл борьбы, не значение ее партийное и политическое (сноск
а Ленина. Ц П.Б.).
говорите: «людей понимаю, а дела их не понимаю».
Но что это за «газетина»? И что это за «фракционеры», которые называют ее «
скучнейшей, малограмотной, никому не нужной, в пролетариат и социализм н
е верящей»?
Поразительно! Ленин настолько обозлен, что даже не стесняется признатьс
я Горькому, что пользуется наушничеством «Лядова и др.», которые уже доне
сли ему мнение Горького о «Пролетарии». Он даже не спорит с Горьким. Выкри
кивает какие-то слова, из которых можно понять одно: или я, или никто! или со
мной, или ни с кем!
Встреча Горького с Лениным в присутствии Богданова на Капри все-таки со
стоялась. Горький Ленина «дожал». Да и неприлично уже было снова отказыв
ать «великому писателю». Тем более писателю, который (об этом в следующей
главе) написал целое произведение, где изобразил большевистских сектан
тов святыми. Который создал для большевиков новое «евангелие».
В очерке Горького о Ленине эта встреча описана в смягченных тонах. Но и зд
есь можно почувствовать леденящее дыхание сектантства.
«После Парижа мы встретились на Капри. Тут у меня осталось очень странно
е впечатление: как будто Владимир Ильич был на Капри два раза и в двух резк
о различных настроениях.
Один Ильич, как только я встретил его на пристани, тотчас же решительно за
явил мне:
Ц Я знаю, вы, Алексей Максимович, все-таки надеетесь на возможность прим
ирения с махистами, хотя я вас предупреждал в письме: это Ц невозможно! Та
к уж вы не делайте никаких попыток.
По дороге на квартиру ко мне и там я пробовал объяснить ему, что он не совс
ем прав: у меня не было намерения примирять философские распри, кстати Ц
не очень понятные мне. К тому же я, от юности, заражен недоверием ко всякой
философии, а причиной этого недоверия служило и служит разноречие филос
офии с моим личным, «субъективным» опытом: для меня мир только что начина
лся, «становился», а философия шлепала его по голове и совершенно неумес
тно, несвоевременно спрашивала:
«Куда идешь? Зачем идешь? Почему Ц думаешь?»
Некоторые же философы просто и строго командовали:
«Стой!»
Кроме того, я уже знал, что философия, как женщина, может быть очень некрас
ивой, даже уродливой, но одета настолько ловко и убедительно, что ее можно
принять за красавицу. Это рассмешило Владимира Ильича.
Ц Ну, это Ц юмористика, Ц сказал он. Ц А что мир только начинается, стан
овится Ц хорошо! Над этим вы подумайте серьезно, отсюда вы придете, куда в
ам давно следует прийти.
Затем я сказал ему, что А.А.Богданов, А.В.Луначарский, В.А.Базаров Ц в моих г
лазах крупные люди, отлично, всесторонне образованные, в партии я не встр
ечал равных им.
Ц Допустим. Ну, и что же отсюда следует?
Ц В конце концов, я считаю их людьми одной цели, а единство цели, понятое и
осознанное глубоко, должно бы стереть, уничтожить философические проти
воречия…
Ц Значит Ц все-таки надежда на примирение жива? Это Ц зря, Ц сказал он.
Ц Гоните ее прочь и как можно дальше, дружески советую вам! Плеханов тоже
, по-вашему, человек одной цели, а вот я Ц между нами Ц думаю, что он Ц совс
ем другой цели, хотя и материалист, а не метафизик.
Затем он азартно играл с Богдановым в шахматы и, проигрывая, сердился, даж
е унывал, как-то по-детски. Замечательно: даже и это детское уныние, также к
ак его удивительный смех, Ц не нарушали целостной слитности его характ
ера.
Был на Капри другой Ленин Ц прекрасный товарищ, веселый человек, с живым
и неутомимым интересом ко всему в мире, с поразительно мягким отношением
к людям.
Был в нем некий магнетизм, который притягивал к нему сердца и симпатии лю
дей труда. Он не говорил по-итальянски, но рыбаки Капри, видевшие и Шаляпи
на и немало других крупных русских людей, каким-то чутьем сразу выделили
Ленина на особое место. Обаятелен был его смех Ц «задушевный» смех чело
века, который, прекрасно умея видеть неуклюжесть людской глупости и акро
батические хитрости разума, умел наслаждаться и детской наивностью «пр
остых сердец».
Старый рыбак, Джиованни Спадаро, сказал о нем:
Ц Так смеяться может только честный человек».
В письмах к Богданову Горький признавался, что он любит Ленина. А в очерке
о Ленине утверждает, что Богданов в Ленина был просто «влюблен». Между те
м, вот образчик разговора Ленина с Богдановым:
«Ц Шопенгауэр говорит: «Кто ясно мыслит Ц ясно излагает», я думаю, что лу
чше этого он ничего не сказал. Вы, товарищ Богданов, излагаете неясно. Вы м
не объясните в двух-трех фразах, что дает рабочему классу ваша «подстано
вка» и почему махизм Ц революционнее марксизма?
Богданов пробовал объяснять, но он говорил действительно неясно и много
словно.
Ц Бросьте,Ц советовал Владимир Ильич. Ц Кто-то, кажется Ц Жорес, сказа
л: «Лучше говорить правду, чем быть министром», я бы прибавил: и махистом».

Богданов говорил «многословно», потому что Богданов, в отличие от Ленина
, был философом. Он был автором трехтомного труда «Эмпириомонизм», неско
льких других книг по философии и множества статей. Горький, эрудиция кот
орого многих поражала, был восхищен эрудицией Богданова.
Ленин ничего не говорит от себя, но при этом рубит фразы так, словно он еди
нственный обладатель абсолютной истины. Таковым он себя и считал, и этой
истиной был марксизм. Богданов был «ищущим» материалистом. Марксизм не б
ыл для него догмой, Богданов искал новые пути в материалистической филос
офии. И вот это сектанта Ленина злило в Богданове. Потому что если кто-то н
ачинает «искать», вся пирамида секты может рухнуть.
Так, может, Горький лгал, когда писал о любви к Ленину, своей и Богданова? Ду
мается, нет. Настоящий сектантский вождь тем и отличается, что умеет влюб
лять в себя людей. Чем? А вот своей «цельностью», своим «аскетизмом», своей
беспредельной преданностью секте. Наконец, особенным «магнетизмом», о к
отором не случайно пишет Горький. Думается, Ленин завораживал Горького и
менно всем этим, хотя его сектантство он распознал мгновенно.
Горький не остался в долгу у Ленина. Книга «Материализм и эмпириокритици
зм», предложенная издательству «Знание», по настоятельному письму Горь
кого к Пятницкому была отвергнута так же, как Ленин отверг «Разрушение л
ичности». Книга целиком была посвящена критике «махизма», критике Богда
нова отводилась отдельная глава. И хотя имя самого Горького в ней ни разу
не было упомянуто, цель книги была понятна.
В этот раз Горький не стал поступать как «рыцарь» (что было ему свойствен
но) и, даже не прочитав рукописи книги Ленина, написал Пятницкому:
«…Относительно издания книги Ленина: я против этого, потому что знаю авт
ора. Это великая умница, чудесный человек, но он боец, и рыцарский поступок
его насмешит. Издай «Знание» эту его книгу, он скажет: дурачки,
Ц и дурачками этими будут Богданов, я, Базаров, Луначарский».
Слово «боец» следовало бы заменить на слово «сектант», ибо настоящий бое
ц не смеется над рыцарским поступком.
Но гораздо важнее часть письма, где Горький объясняет, почему его филосо
фские симпатии на стороне Богданова, а не Ленина. «…Спор, разгоревшийся м
ежду Лениным Ц Плехановым, с одной стороны, БогдановымЦ Базаровым и К0, с
другой,Ц очень важен и глубок. Двое первых, расходясь в вопросах тактики,
оба веруют и проповедуют исторический фатализм, противная сторона Ц ис
поведует философию активности. Для меня Ц ясно, на чьей стороне больше п
равды…»
«Материализм и эмпириокритицизм» (с трудом, но Ленин все-таки издал свою
книгу) был направлен против корня мировоззрения Горького Ц
Человека. «Всё Ц в человеке, всё Ц для человека». А у Ленина? «Быть матери
алистом значит признавать объективную истину, открываемую нам органам
и чувств. Признавать объективную, т.е. не зависящую от человека и от ч
еловечества, истину (курсив мой. Ц П.Б.) значит так или ина
че признавать абсолютную истину». Как это Ц «не зависящую от человека»?!
Ведь именно это Горький и отрицал всю жизнь! Человек способен на всё. Он мо
жет даже «построить» Бога.
Ведь логика «богостроительства», если не вдаваться в философские детал
и, в целом проста. «Бог умер» (Ницше). Но Бога необходимо возродить, по
строить, опираясь на коллективную волю и коллективный разум челов
ечества. Надо внести в окружающий мир с его бессмысленностью новый,
человеческий смысл. Надо заполнить страшный «провал», где отн
ыне, со «смертью Бога», образовалась «пустота», или, выражаясь экзистенц
иалистским языком, «Ничто». Поэтому Бог Ц это партия («Мать») или народ («
Исповедь»), но в любом случае это человеческий коллектив, который, не приз
нает «абсолютной истины».
А Ленин? «Для Богданова (как и для всех махистов) признание относительнос
ти наших знаний исключает самомалейшее допущение абсолютной истины. Дл
я Энгельса из относительных истин складывается абсолютная истина. Богд
анов Ц релятивист. Энгельс Ц диалектик».
Энгельс, может быть, и «диалектик», но эта диалектика органически была пр
отивна мироощущению Горького. Именно через отрицание мира как суммы вет
хих «относительных истин» стремится Горький к новой абсолютной истине,
но созданной уже Человеком. Он еретик. А сектант Ленин предлагает ему вст
ать «по стойке смирно» перед Энгельсом.
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» возмутила Горького еще
и по тону своему. Это был не философский спор, а выволочка лидера фракции «
зарвавшимся» фракционерам. Даже непонятно было, зачем Ленин столько чит
ал, готовясь к написанию книги, зачем привлекал столько авторитетных фил
ософских имен. Ведь цель книги была сразу обозначена в подзаголовке Ц «
Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакцион
ной философии». Если «реакционной», то о чем спорить?
В предисловии к первому изданию было сказано однозначно: «Целый ряд писа
телей, желающих быть марксистами, предприняли у нас в текущем году насто
ящий поход против философии марксизма. Сюда относятся прежде всего «Оче
рки по (? Надо было сказать: против) философии марксизма», СПб., 1908, сборник ст
атей Базарова, Богданова, Луначарского, Бермана, Гельфонда, Юшкевича, Сув
орова; затем книги: ЮшкевичаЦ «Материализм и критический реализм», Берм
анаЦ «Диалектика в свете современной теории познания», Валентинова Ц
«Философские построения марксизма».
Что касается меня, то я тоже Ц «ищущий» в философии. Именно: в настоящих з
аметках я поставил себе задачей разыскать, на чем свихнулись люди, препо
дносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путаное и реак
ционное».
Это стиль не философской полемики, а партийной выволочки.
Получив книгу Ленина, изданную в Москве в 1909 году издательством «Зерно», Г
орький был в ярости.
«Получив книгу Ленина, Ц писал он Богданову, Ц начал читать и Ц с тоско
й бросил ее к черту. Что за нахальство! Не говоря о том, что даже мне, профану
, его философические экскурсии напоминают, как ни странно Ц Шарапова и Я
рморкина Пу
блицисты консервативного толка.
, с их изумительным знанием всего на свете, Ц наиболее тяжкое впеча
тление производит тон книги Ц хулиганский тон!
И так, таким голосом говорят с пролетариатом, и так воспитывают людей «но
вого типа», «творцов новой культуры». Когда заявление «я марксист!» звуч
ит как «я Ц Рюрикович!» Ц не верю я в социализм марксиста, не верю! И слышу
в этом крике о правоверии своем Ц ноты того же отчаяния погибели, кои сто
ль громко в «Вехах»
Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909. В сборник вошли
статьи Н.А.Бердяева, С.Н Булгакова, М.О.Гершензона, П.Б.Струве и других, повер
нувших от легального марксизма и материализма в сторону идеализма и хри
стианства.
и подобных надгробных рыданиях.
Все эти люди, взывающие городу и миру: «я марксист», «я пролетарий», Ц нем
едля вслед за сим садящиеся на головы ближних, харкая им в лицо, Ц против
ны мне, как всякие баре; каждый из них является для меня «мизантропом, разв
лекающим свою фантазию», как их поименовал Лесков. Человек Ц дрянь, если
в нем не бьется живое сознание связи своей с людьми, если он готов пожертв
овать товарищеским чувством Ц самолюбию своему.
Ленин в книге своей Ц таков. Его спор «об истине» ведется не ради торжест
ва ее, а лишь для того, чтоб доказать: «я марксист! Самый лучший марксист эт
о я!»
Как хороший практик Ц он ужаснейший консерватор. «Истина незыблема» Ц
это для всех практиков необходимое положение, и если им сказать, что, мол,
относительна всякая истина, Ц они взбесятся, ибо не могут не чувствоват
ь колебание почвы под ногами. Но беситься можно и добросовестно Ц Ленин
у это не удалось. В его книге Ц разъяренный публицист, а философа Ц нет: о
н стоит передо мной как резко очерченный индивидуалист, охраняющий преж
де всего те привычки мыслить, кои наладили его «я» известным образом, и Ц
теперь будет и уже, и хуже. Вообще Ц бесчисленное количество грустных мы
слей вызывает его работа Ц неряшливая, неумелая, бесталанная.
Рекомендую А<лександру> Алекс<андровичу> (Богданову. Ц П.Б.) эпи
граф к статье по поводу книги Ленина:
«Ц Что это он как говорит?
Ц Библии начитался.
Ц Ишь его, дурака, угораздило».
(«Однодум» Лескова)»
К этой характеристике почти нечего добавить, кроме того, что нужно все-та
ки сделать поправку на адресата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48