Поздравляю.
Я присоединился к поздравлениям, потом спросил у Кэла:
— А есть следы спермы на нашей пострадавшей?
— Мы просветили тело ультрафиолетовыми лучами — никаких следов спермы. Мы также взяли мазки из вагины, ануса и ротового отверстия. Результаты будут минут через тридцать — сорок. Специалисты по латентным отпечаткам уже обработали тело, джип, сумочку потерпевшей, палаточные колья и шнуры. Фотографы свое дело сделали. Серологи в фургоне колдуют над пробами крови и слюны. Химики провели вакуумную обработку тела, но должен тебе заметить — ни единого волоска не нашли, а обрывок хлопчатобумажной нитки наверняка от ее собственной одежды. Специальная группа занята палаточными кольями и шнурами, но и то и другое — стандартного изготовления, и к тому же бывшие в употреблении. Я пока не могу ответить на все твои вопросы: недостаточно физических данных.
Кэл всегда говорит «не могу», «нет», «не знаю», а спустя некоторое время объявляет, что после нескольких часов блестящей самоотверженной работы он кое-что раздобыл. Кэл — человек-легенда, его секрет в том, чтобы представить работу тяжелее, чем она есть в действительности. Я сам это иногда делаю. Синтия пока еще не научилась.
— Колья из земли вытащил?
— Только один, у левой лодыжки — чтобы взять мазок из ануса. На нем самом посторонней грязи нет, все здешний красный глинозем.
— Мне нужно, чтобы ты определил вот что: могла ли жертва самостоятельно вытащить колья у рук? Посмотри узлы на запястьях — нет ли скользящего. Кроме того, я хочу знать, был ли у нее в руках конец шнура. Или — мог бы быть?
— Ты хочешь, чтобы я сейчас это сделал?
— Да, если можно.
Кэл ушел.
— Если ответы на твои вопросы будут отрицательные, версия аутосексуальной случайности отпадает, — сказала Синтия.
— Правильно.
— Значит, надо искать преступника.
— Преступника или соучастника. Мне почему-то кажется, что трагедия началась с игры... Огласке не подлежит.
— Мог бы не напоминать... Пожалуй, я еще раз осмотрю тело. Теперь я точно знаю, что надо искать.
Она пошла к тенту и пропала в куче народа, а я вернулся на дорогу и остановился возле джипа. Я посмотрел туда, где стояла на посту в ту ночь рядовой первого класса Роббинз, но на расстоянии полумили от склада боеприпасов не было видно. Потом посмотрел в противоположную сторону, откуда мы с Синтией приехали, и увидел, что дорога в сотне ярдов оттуда делает поворот. Если машину остановили там, напротив пятого стрельбища, никаких фар Роббинз видеть не могла. Отсюда следует, что первые зажженные фары, которые видела Роббинз, могли быть не машиной Энн Кемпбелл: если бы это была ее машина, то что она делала в промежутке между часом ночи, когда уехала из штаба, и двумя семнадцатью, когда Роббинз первый раз увидела зажженные фары?
Подошли Синтия и Кэл. Он сказал:
— Колья вбиты в глинозем прочно. Парень в хирургических перчатках вытаскивал, чуть живот не надсадил. Шнуры завязали «бабьим» узлом, даже если подковырнуть чем-нибудь, развязываются с трудом. Да, концы шнуров доходят до рук, но если хочешь знать мое мнение, самостоятельно вытащить колья она не могла. Ты ищешь подтверждения, что произошел несчастный случай при искусственном самовозбуждении?
— Есть такая мыслишка. Только между нами.
— Само собой. Но я-то думаю, что она была не одна, хотя никаких следов ее компаньона мы пока не обнаружили.
— Где находится отпечаток босой ноги?
— Как раз между шоссе и телом. Вон там. — Кэл показал на своего сотрудника, который снимал гипсовый слепок со следа.
— Как был отрезан шнур?
— Отрублен ударом чем-то острым — топором или большим ножом, может быть, на деревянной поверхности. Очевидно, это было сделано не здесь. Мои люди осмотрели смотровые скамейки — никаких разрезов. Скорее всего шнуры были приготовлены заранее... Как бы набор насильника.
Сивер не поддался искушению сказать «преднамеренное изнасилование» или что-нибудь в этом роде. Люблю людей, которые сосредоточены на своей области. В действительности же то, что казалось «набором насильника», было больше похоже на приспособление для привязывания из собственного снаряжения потерпевшей. Но пусть люди думают, что произошло простое изнасилование, так лучше.
— Ты еще интересовался черным пятном на правой ступне.
— Да, и что?
— Девяносто девять процентов за то, что это от дорожного покрытия. Мы провели сравнительный анализ. Но что не окончательно.
— Меня пока устраивает.
— Как ты попал на это задание?
— Сам напросился.
Кэл засмеялся:
— Не хотел бы оказаться на твоем месте.
— Я тоже, если обнаружатся мои следы в джипе.
Кэл снова улыбнулся. Ему нравилось болтать со мной, поэтому пришлось напомнить:
— Если что-нибудь пропустишь, подумай, как жить на половинное содержание. Многие едут в Мексику.
— Не пропущу, не бойся. А вот если ты пропустишь, с тебя снимут стружку, это точно. Плотником будет полковник Хеллман.
Это была правда, и правда неприятная.
— Служебный кабинет потерпевшей, домашняя обстановка и ее личные вещи — в ангаре на Джордан-Филдз. Закончите здесь, валяйте туда.
— Знаю, — ответил Кэл. — До темноты тут провозимся, а уж склад — в ночную смену.
— Полковник Кент приезжал?
— Заглянул на несколько минут.
— Что он хотел?
— То же, что и ты, правда, обошелся без дурацких шуточек. Интересовался, как у нас движется дело. — Помолчав, Кэл добавил: — Сказал, чтобы ты поехал к генералу. Тебе ведь сообщили?
— Нет, не сообщили. Ну ладно, Кэл. Я буду у себя в Управлении военной полиции. Все новости и вопросы — непосредственно мне или Синтии. И чтобы все было упаковано, запечатано и с надписью «Секретно», понял? Если понадоблюсь, позвони или заскочи. Секретарша у меня — специалист Бейкер. Происшествие не подлежит обсуждению ни с кем, даже с начальником полиции. Если что-нибудь спросит, переправь его ко мне или к Синтии.
Кэл кивнул, но переспросил:
— Даже с полковником Кентом пообщаться нельзя?
— Даже с самим генералом.
Кэл пожал плечами:
— О'кей.
— Пойдем посмотрим сортиры. Потом твои люди прочешут там весь участок.
— О'кей.
— Когда сможете передать тело на вскрытие? — спросила Синтия.
Кэл почесал лысину:
— Часика через три.
— Может быть, стоит вызвать коронера из госпиталя? — продолжала она. — Чтобы он осмотрел тело на месте? И, пожалуйста, передайте, что вскрытие надо произвести срочно, даже если ему придется поработать допоздна. Мы ждем от него предварительные результаты к полуночи. Скажите, что генерал тоже будет признателен. Ему с миссис Кемпбелл предстоит немедленно заняться приготовлениями к похоронам.
— О'кей, — снова кивнул Кэл.
Молодчина Синтия, подумал я, овладевает ремеслом. Правильно, учу примером.
Мы прошли мимо смотровых скамеек, по открытой лужайке, сплошь покрытой густой травой, на которой не остается следов, и углубились в рощицу, где стояли туалеты. Кент уже установил здесь кордон. Мы перешагнули через желтую ленту, какой обычно отделяют место преступления. На одной уборной, старой постройки, висела надпись: «Мужской личный состав», на той, что поновее, другая: «Женский личный состав». Слова «личный состав» были лишние, но армейские правила отличаются обстоятельностью и отсутствием здравого смысла. Все втроем мы вошли в мужскую уборную, и, обмотав руку платком, я повернул электрический выключатель.
Пол в уборной был бетонный, стены деревянные, в том месте, где они сходились с потолком, шел ряд окон, затянутых противомоскитной сеткой. Три раковины, три писсуара, все достаточно чистые. Если вчера какой-нибудь взвод выводили на стрельбы, то занятия к семнадцати часам наверняка были закончены и перед отбытием был выделен наряд на уборку сортира. Мусорные корзины были пусты, в унитазах ничего не плавало, и сиденья были подняты.
Синтия подозвала меня к одному из рукомойников. В раковине были следы воды и волос.
— Синтия кое-что нашла, — сказал я Кэлу.
Он нагнулся над раковиной.
— Человеческий, с белого, с головы. — Приглядевшись, Кэл добавил: — Выпал сам или сострижен, но не выдран — нет корня. Не ах какая улика, но я определю группу крови и, может быть, пол человека, но доминирующий ген без корня не получим.
— Имя потерявшего волос тоже установишь?
Кэл не понял шутки. Он еще раз осмотрел уборную.
— Я пришлю сюда своих людей, как только они там закончат.
— Скажи, чтобы осмотрели сифон.
— Обойдусь без напоминаний.
— Молчу.
Мы перешли в женскую уборную. Она была тоже чистая. Шесть кабин, и во всех сиденья подняты, как это и требуется по наставлениям, несмотря на то что женщинам приходится их опускать.
— Мне нужно знать, — сказал я Кэлу, — пользовалась ли капитан Кемпбелл туалетом.
— Скажу, если найдем на сиденье хоть пятнышко от пота, или жировой след с тела, или даже частицу кожного покрова в унитазе. Постараемся.
— Не забудь отпечатки пальцев на выключателе.
— Ты не забываешь дышать?
— Бывает.
— Ну а я ничего не забываю.
— Рад за тебя.
Мы осмотрелись еще раз. Никаких видимых следов преступления, преступника и потерпевшей не было, но если придерживаться теории переноса и обмена, то здесь должно быть полным-полно улик.
Мы вышли из туалета и направились к машинам.
— Не сердись, — сказал я Кэлу, — но я должен напомнить, чтобы ты обеспечил надлежащий учет и охрану вещественных доказательств. Задокументируй каждую мелочь, составь опись. Представь, что готовишься к жестокому перекрестному допросу адвокатов, которым заплатили за то, чтобы они добились вердикта о невиновности подсудимого.
— Не беспокойся, все сделаем. Ты только добудь нам подозреваемого, а мы уж поскоблим его как следует, и волоски подергаем, и кровушку на анализ пустим. Расколется, будь уверен, как тот молокосос у Синтии.
— Надеюсь, у тебя найдется, чем уличить подозреваемого?
— Всегда что-нибудь находится. Кстати, где ее одежда?
— Пропала. Она была в повседневной форме.
— Тут все в повседневной. Ну, найду, допустим, волоконце от ее рубашки — что толку?
— Вот и я говорю. Трудно работать, когда на всех одинаковая одежда и одинаковая обувь.
— Понятно... Между прочим, твои люди у всех полицейских сняли отпечатки башмаков?
— У всех, кто тут топтался.
— У полковника Кента тоже?
— Угу.
Мы вышли на шоссе. Синтия сказала:
— Кэл, если на вас будут оказывать давление, не поддавайтесь. Никто не в праве что-либо требовать от вас, кроме Пола и меня. Слышите?
— Слышу.
Он посмотрел на место, где лежала потерпевшая.
— Красивая была женщина. У нас в лаборатории висит ее плакат для призывников... — Потом посмотрел на нас с Синтией и сказал: — Ну, удачи вам.
— Вам тоже, — отозвалась Синтия.
Кэл Сивер повернулся и побрел к мертвому телу. Мы с Синтией сели в ее «мустанг».
— Куда? — спросила она.
— На Джордан-Филдз.
Глава 12
Быстрота — залог успеха. Преступление надо раскрывать по горячим следам. Чем дольше затягивается дело, тем холоднее следы. Чем холоднее следы, тем труднее дело.
Передача и обмен. Официально это выражение относится к вещественным доказательствам, к материальным предметам и их частицам. Но для человека, расследующего убийство, передача и обмен приобретают почти метафизический смысл. В ходе следствия припоминаешь биографии правонарушителей и разборы аналогичных преступлений и начинаешь заочно узнавать убийцу. Изучая поведение жертвы, производя, так сказать, психологическое вскрытие, узнаешь о ней больше, чем говорят люди. Постепенно догадываешься, что между убийцей и жертвой существовали какие-то отношения, они знали друг друга, как это чаще всего и бывает. Основываясь на теории эмоционально-психологической передачи и обмена, то есть контакта, общения между потерпевшей и убийцей, можно понемногу сокращать список подозреваемых, однако я был бы не против получить от Кэла Сивера доминирующий ген и отпечатки пальцев.
Мы ехали в северном направлении, где находился центр базы, но у указателя с надписью «Джордан-Филдз» повернули налево.
— Если мы согласны с выводами Кэла насчет кольев и шнуров, — сказал я, — мне не придется связывать тебя.
— Карл — типичный кабинетный следопыт, — промолвила Синтия.
— Это верно.
Среди других привычек Карла особенно раздражала его дурная привычка выдавать гениальные идеи. Сидит в своем кабинете в Фоллз-Черч, читает отчеты следователей, показания свидетелей, разглядывает фотографии. Потом строит версии и дает указания, в каком направлении вести следствие. Народ на местах это любит, и Карл мнит себя этаким мудрецом. Тот факт, что результаты нулевые, его нисколько не волнует.
Зато Карл — хороший распорядитель. Проводит опасные операции, не гнет спину перед начальством и заступается за своих подчиненных. Сейчас полковника Карла Густава Хеллмана наверняка вызовут в Пентагон для доклада. Стоя навытяжку в кабинете начальника штаба перед министром сухопутных войск, руководителем ФБР, Главным военным прокурором и другими меднолобыми лизоблюдами нашего излюбленного президента, он докладывает: «Дело ведет один из моих лучших сотрудников, старший уорент-офицер Пол Бреннер. Он докладывает, что не нуждается в дополнительной помощи, и заверяет, что разрешит дело в течение нескольких дней. Арест неминуем». Все верно, Карл. Не исключено, что под арест пойду я.
Синтия посмотрела на меня.
— Что-то ты бледный, — произнесла она.
— Устал немного.
Мы приближались к Джордан-Филдз, который является частью Форт-Хадли. Большая часть Хадли — открытая зона, военнослужащий может находиться где угодно, но Джордан-Филдз — секретный объект. У въезда нас остановил патруль. Один из полицейских посмотрел у Синтии удостоверение личности и спросил:
— Распутываете убийство, мэм?
— Да, — ответила она. — А это мой папа.
Полицейский ощерился.
— Строение третье, мэм.
Синтия включила сцепление, мы подъехали к третьему строению. Джордан-Филдз был основан в 30-х годах уже не существующим Воздушным корпусом сухопутных войск и выглядит сейчас как декорации к фильму о Второй мировой войне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57