Петр . Ну, уж это ты врешь. (Идет от стола к Мишке.)
Поспелов . Так уж вы мной не побрезгуйте, тесть дорогой, теща-матушка… (Кланяется Буйносову и Авдотье, выпивает кубок, отходит к Антониде.)
Буйносов (Меншикову). Буйносовы в шестой книге вписаны, Александр Данилович, и с нами восемнадцать княжеских фамилий. Бесчестья чтоб не было множеству столь великих родов – дать бы ему, Ваське, графский титул поскорее.
Меншиков . Дадим, дадим, это нам раз плюнуть.
Петр (Мишке). Давно прибыл из Амстердама?
Мишка . Вчерась ночью, великий государь.
Петр . Чему там научился?
Мишка . Математике, фортификации, кораблестроению, как было приказано.
Петр . Будешь держать экзамен на офицерский чин.
Мишка . Слушаюсь, великий государь.
Петр (берет со стола сверток – чертеж). Посмотрим. (Разворачивает.) Кто чертил? Не врать, – проверю… Это что?
Мишка . Парус.
Петр . Дурак. Как сей парус называется?
Абдурахман (шепотом). Грот…
Мишка . Грот-парус.
Петр . А это что?
Абдурахман (подсказывает). Бом-брамсель…
Мишка . Бом… парус…
Петр . Ты, я вижу, в Амстердаме из кабаков не вылезал.
Мишка . Вылезал.

Петр идет к свечке, чтобы закурить трубку.

Громче, Абдурахман.
Абдурахман. Говорят тебе, – бом-брамсель.
Петр (поймал Абдурахмана за ухо). Держи экзамен. (Указывая на чертеж.) Это что?
Абдурахман (бойко). Бом-брам-стеньга.
Петр . Это?
Абдурахман. Эзель-копф-брам-стеньга.
Петр . Это?
Абдурахман. Брам-рей… Стеньга… Топ-стеньга… Все сие есть полное парусное вооружение трехмачтового стопушечного фрегата «Ингерманландия», спущенного в августе месяце с петербурхской верфи…
Петр . Сукин сын! Все знает! Чертил кто?
Абдурахман. Я.
Петр . А! Помню, – Абдурахман?
Абдурахман. Абдурахман, точно так.
Петр . Ну, если ты мне так же ответишь по математике и фортификации, навешу тебе офицерский кортик. А княжонка твоего – к тебе же матрозом.
Абдурахман. Отвечу, Петр Алексеевич.
Меншиков (который, встав из-за стола, слушал экзамен и нечаянно под лавкой увидел валенки). Мин херц, здесь Алексей Петрович. Его валенки.
Петр . Чего ж он от меня прячется? Я на него не сердит.
Буйносов . Царевич пьяный приехал, едва в дверь проводили. В чулане спит.
Петр . Разбуди. Выспится после святок.

Буйносов уходит.

Что приумолкли? Святки хороните. (Заводит музыкальный ящик.)
Князь-папа (поднимая чашу, гнусавит нараспев). Во здравие отца нашего всепьянейшего Ивашки Хмеля и матери нашей, аки адское пламя, распаляющей помышления наши, всеблуднейшей Венус…
Екатерина (пляшет одна).

Купидон, стрелой пырнувши,
Сам смеется, ах, злодей…
Купидона не боюся
Сих проказливых затей.

Меншиков . Чистая Венус, мин херц. Петр. Ах, хороша, хороша… Катерина, осторожнее…

Алексей входит, бросается к Петру.

Алексей . Отец! Обезумел я от пьянства, от страха… Сам не знаю, что говорю.
Петр . Что-нибудь он здесь говорил?
Буйносов . Чепуху, одну чепуху… Мы уж его стыдили… И рот уж не знали чем заткнуть… Спьяну, все спьяну.
Меншиков . Сумнительно, чтоб только спьяну.
Алексей . Больной я… Головой немощен, телом хил… Чахотка у меня… Отец, отпусти за границу.
Петр . За границу? Истинно, ты весьма пьян, Алексей… Бежать от меня хочешь?
Алексей . Нет!
Петр . Я к тебе добр. С чего же ты? Что спрашиваю с тебя много? Так с кого же и спрашивать!
Алексей . Ничего мне не надо… Отрекаюсь от наследства… Не хочу царствовать… Отпусти за границу…
Петр (бешено). В чулан ступай! Юродивый!.. Тварь презренная!
Екатерина (бросаясь к Петру). Успокойся… Не гневайся, свет мой… Не стоит он твоего гнева… (Гладя его голову.) Ну вот, ну вот… Все знают, – другого такого дорогого не найти на свете… Поедем веселиться в другое место…

Алексея утаскивают.

Петр . Катерина, матка моя, спасибо. Едем отсюда… Всешутейшие… Надевай маски. Жениха с невестой в сани. Романа Борисовича с нами же в сани… Одевайте его чертом…

Картина седьмая

Комната в замке Сент-Эльмо в Неаполе. У окна сидит Фроська, в халате, неприбранная. У стола Алексей, пишет.

Фроська (раскладывая карты). Опять дальняя дорога, на сердце пиковый король… А ты говоришь – карты врут. (Облокотилась, глядит в окошко.) Господи, господи… Полгода смотрю на это море, ничего хорошего, одна простуда. Алеша, куда же дорога-то? Домой, что ли? Брось писать, кому ты все пишешь?
Алексей . Сенаторам пишу… Императорский курьер скачет в Питербурх, он и передаст тайно… Сенаторы меня любят… Князь Мосальский любит, князь Мышецкий любит, князь Ростовский любит. Еще напишу митрополитам, а они шепнут попам, а попы – прихожанам… Все будет, как я захочу. Меня чернь любит.
Фроська . Опять во сне видела, – ем студень. Почему здесь пища такая вредная, Алеша? Как итальянцы терпят? Не привыкну вовек, и так уж юбки сваливаются…
Алексей . Потерпи, Фрося. Все будет хорошо. Император даст мне войско. Турки поднажмут из Крыма. Да шведы опять поднажмут… Англичане мне денег обещали… Чернь за меня, духовенство за меня… Половина сенаторов за меня…
Фроська . Много спишь, Алеша, у тебя в головке путается. Никто тебе войско не даст, и денег не дадут…
Алексей . Дура, рыжая дура!.. Много ты понимаешь в европейской политик…
Фроська . Дура, – а зачем сюда привез? Я же не просила… (Глядит в окно.) Ну, опять чертушка идет.
Алексей . Кто?
Фроська . Да все они же – Петр Андреевич Толстой.
Алексей . Сатана! (Сует по карманам письма, комкает черновики, бросает в камин.) Подосланный! Сатана!
Фроська . Все к тебе подосланные. Скоро уж я буду подосланная… Он вчерась говорил, – государь его послал в Италию купить подешевле идолов старинных, мраморных, да картин разных мастеров…
Алексей . Врет он! А ты поверила? Не хочу его видеть. Ну его к черту! (Уходит в боковую дверь.) Фроська раскладывает карты, напевает. Входит Толстой.
Толстой . Здравствуй, Ефросинья… Одна?
Фроська . Спит.
Толстой (подсаживаясь). Ну, говорила с ним?

Она фыркает.

Надо кончить это дело. Царевич по своей воле должен вернуться.
Фроська . Не хочет он ехать… И не приставай с этим. Император нам громадное войско дает.
Толстой . Кто это тебе сказал?
Фроська . Да уж знаем, – обещано.
Толстой (берет у нее колоду, бросает на пол). Дура, не картам верь. Мне верь. Император обещал нам выдать царевича.
Фроська . Нет! Пугаете.
Толстой . Наложим цепи на него, на тебя, повезем в мужицкой телеге об одну конь, – что хорошего… А вернется своей волей, государь отпишет царевичу город Углич али Новгород на воеводство… Тебе деревеньку дадим душ в полтораста… Такой-то и жить в довольстве… Молодая, пышная… Шейка-то у тебя беленькая, лебединая. (Потянулся поцеловать.)
Фроська . Пусти… Не про тебя это…
Толстой . Ну, как по такой шейке да топором тяпнут? Жалко.
Фроська (отшатнулась). Сатана… Сатана…
Толстой . Не вернешься добром, спознаешься с топором. Иди к нему.
Фроська (дрожит, всхлипывает). При вас он со мной говорить не захочет.
Толстой . Я пойду по крепостным стенам похожу… Без канители, Ефросинья, чтоб ответ был сейчас. (Уходит.)
Фроська (приотворяет дверь). Алексей Петрович, он ушел…
Алексей . Ушел? Сатана…
Фроська . А ну вас обоих, право… Через вас такие муки терпеть… Не хочу больше здесь жить – вот и весь сказ… Который месяц в бане не парилась.
Алексей (подозрительно). Что он тебе говорил?
Фроська . В Москве теперь крыжовник поспел. Девки в огородах на качелях качаются.
Алексей . Что крыжовник… Все у нас будет. Про здоровье отца он ничего не говорил? Я знаю: отцу года не прожить, гниет заживо.
Фроська . Лучше я дома полы буду мыть. Лучше мне дома куски по дворам сбирать, чем томиться в этой могиле… Думаешь – император тебе войско даст? Как же, жди… Император обещался тебя выдать государю…
Алексей . Врешь! Тебе Толстой это сказал?.. Тебя Толстой подослал? Отвечай, сука! (Кинулся на нее, опрокинул на кровать, начал душить.) Заодно с ним, заодно!
Фроська (вырвавшись). Черт с тобой! Одна уеду… Оставайся, сумасшедший, оставайся – лягушек жрать… Ни денег тебе не дадут, ни войска… Все равно, чеп на шею набьют, увезут на худой телеге… Поганый… (Идет к дверям.)

Алексей кинулся за ней, удерживает.

Алексей . Погоди. Куда ты… Свет мой… Да как же я без тебя! Сядь… Потолкуем… Страшно мне, Фрося… Люди злы. Император со мной ласков, турецкий посол ласков, английский и того ласковее… Я все понимаю… Ну и пускай их берут, что хотят… Много ли нам с тобой нужно? Покой, да тишина, да радость…
Фроська . Не плачь, свет мой, не плачь. Разве я тебе зла желаю? От тебя под сердцем ношу. Поедем домой. Государь тебя простит. Нам город подарит, – русский, с плетнями-огородами, с белыми церквами, во садах, с монастырьком над речкой… Заживем… Поедем, свет, вернемся…
Алексей . Ох, тошно…
Фроська . Обещай. Не сходя с места… Целуй крест… (Вытаскивает нашейный крест, дает целовать.)

Толстой осторожно входит.

Толстой . Батюшка твой, Петр Алексеевич, мне со слезами говорил: выручи сына моего, чтоб не брал он на себя страшного греха… Чтоб именем твоим, Алексей Петрович, как сто лет назад именем Григория Отрепьева, русская земля не была б разорена из конца в конец и попрана иноземцами, так что и жилого места было не найти. Тягостен тебе царский венец – живи партикулярно. Отпиши себе города, забавляйся, чем хочешь. Но беги из Европы, царевич. Того не ведаешь, что именем твоим готовятся кровавые дела.
Алексей . Уйди, Толстой. Не сразу петлю на меня накидывай. Дай подумать… Господи, с мыслями дай собраться.
Толстой . Слушаю, царевич. (Пятится к двери, кланяясь.)

Картина восьмая

Летний сад в месте скрещения Невы с Фонтанкой. Угол летнего дворца. За садовым столом – Петр с трубкой. Около – строительные рабочие, подрядчик, инженер.

Петр (подрядчику). С божьей помощью, с божьей помощью! Ты не виляй с божьей помощью… (Указывает на развернутый план города.) На мысу Васильевского острова ставим Академию наук и рядом Камер-коллегию. За ними – поперек, на запад по компасу и вдоль острова, с норда на зюйд – роем каналы.
Старик рабочий. Вода-то, слышь, поднимется в наводнение, – по каналам ей способнее разливаться… Это правильно, Петр Алексеевич…
Петр . Землею из тех каналов на Васильевском острове будем поднимать набережные берега.
Подрядчик . Ох, работ много, справимся ли…
Петр . Надо – справишься, а не справишься – жалеть будешь.
На площадку выбегают, играя в жмурки, Екатерина, Ольга, Антонида, Авдотья и несколько фрейлин, Меншиков, Шереметев, Буйносов, Шафиров, Ягужинский, Поспелов и несколько молодых офицеров. Две девочки – Елизавета и Екатерина – подбегают к Петру.
Екатерина-дочь. Фатер, ком шпилен, ком, Папа, пойдем играть, пойдем ( нем. Vater, komm spielen, komm).

ну, пожалуйста…
Елизавета . Папа, алён жуе авек ну… Папа, пойдем играть с нами ( фр. Papa, allons jouer avec nous).

Петр. Сейчас, приду, бегите, бегите…
Девочки отбегают к играющим.
Екатерина (поймала Шереметьева, срывает с него платок). Господин фельдмаршал! Зачем поддаетесь?.. Вам гореть…
Шереметев . Горю, государыня, горю…
Екатерина . Горю, горю… Дайте завяжу вам глаза покрепче, Борис Петрович.
Шереметев . Игра отменная.
Екатерина . Игра отменная. Ловите…
Шереметев . Где уж мне… ловить пойманное… (Идет с завязанными глазами.)

Все разбегаются. Екатерина садится на скамью.

Екатерина . Уморилась.
Авдотья (около нее). Долго ли застудиться, матушка государыня, от реки такой сквозняк.
Буйносов (около скамьи). Не приставай ты с глупостями.
Авдотья . Оставь меня. От излишнего пота, государыня матушка, шалфей надо пить.
Буйносов . Ну, что ты несешь, помолчи. Авдотья.
Авдотья . Оставь меня, я статс-дама, что хочу, то и говорю.

У скамейки появляется Шереметев.

Екатерина. Горю, горю… (Убегает.)

Авдотья и Буйносов уходят за ней. Со стороны Невы появляется Абдурахман, в офицерском мундире, с кортиком. Подходит к Петру.

Петр . Здорово, Абдурахман. Вчерась прибыл?
Абдурахман. Яхта «Не тронь меня» благополучно бросила якорь в Кронштадте, особых происшествий не было, в Штетине ваш посол передал мне на борт запечатанное письмо. (Подает.)
Петр (инженеру и рабочим). Идите. Около бельведера стоит солдат, попросите у него по чарке водки и по огурцу.
Голоса . Спасибо, Петр Алексеевич.

Инженер, подрядчик и рабочие уходят.

Петр (вскрывает пакет). Каково было море?
Абдурахман. Весь обратный путь был ветер зюйд-вест, свежий.
Петр (крякает от удовольствия). Свежий! Эх, хорошо! (Читает письмо, нахмурился, обернулся.) Данилыч… (Абдурахману.) Позови светлейшего. (Встает.)

Выбегают девочки – Елизавета и Екатерина, кидаются к нему.

Елизавета . Папа, вам гореть. Екатерина-дочь. Папенька, вам, вам… Петр (вынимает платок). Завязывай, Лизавета.

Идет с завязанными глазами, девочки со смехом убегают. Появляются Екатерина, Алексей и Меншиков. Петр схватывает Екатерину, целует.

Екатерина . Ой! Это я, Петр Алексеевич… Ох, вижу я теперь, как вы целуетесь с завязанными-то глазами. Кто вас так научил?
Петр (снимая платок). В Карлсбаде одна мадамка, на тебя маленько похожая.
Екатерина . На тебя маленько похожая…
Петр . Да уж где нам, старикам…
Екатерина . Напрасно затеяли, что старики. Молодым гребнем только волосы издерешь, старый гребень лучше чешет. (Смеется.)
Петр (Алексею). Ну что, привыкаешь к нашему парадизу? Саду, раю (от фр. paradis).

– Повеселел, вижу, маленько.
Алексей . Приятно здесь, истинный парадиз.
Петр (Меньшикову). Данилыч… (Отходит с ним к дому.) Вот что пишет Матвеев… «Король Карл под видом графа Норда покинул Турцию. В Вене имел свидание с императором и просил денег, и ему дали. После чего под видом графа Норда поехал в Берлин и имел свидание с великим курфюрстом. В Берлине денег ему не дали, но обещали помощь. После чего король Карл тайно проехал в шведскую крепость Штральзунд и там набирает войско».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74