Балтийское море – наше… Гляди: это тебе не город… К осени закончим крепость, – швед зубы сломает… Адмиралтейство – не хуже, чем в Амстердаме… По берегам дворцы будем строить… Ну, ступай, ступай, никак уж идут…
Екатерина . А мне где прикажешь быть, на кухне?
Меншиков . Побудь где-нибудь… Начнем танцевать – приоденься, отчего же, попляши… Только не суйся ты на глаза Петру Алексеевичу.
Екатерина . Отчего не соваться на глаза Петру Алексеевичу?
Меншиков . Отчего, отчего… Была у него девка Анна Монсова, он про нее узнал нехорошее и ее – долой. Вот уж около года ходит один, как голубь… Смотри, Катерина…
Екатерина . Смотрю, Александр Данилович. (Уходит.)
Меншиков (в окошко). Эй, Шафиров, здорово… Иностранцев веди с красного крыльца… Куда же ты в грязь лезешь, потонешь, левее бери, по доскам…
Чистая перемена.

Там же. Широкие двери в глубине раскрыты. Столы. Свечи. Гости сидят за столом, пьют, курят. За одним из столов – иностранцы: купец Блек, шкипер Зендеман. Шафиров и около М е н ш и к о в с кувшином. За другим столом – Петр играет в шашки с Ж е м о в ы м, около купец Свешников.

Меншиков (Шафирову). Почему англичанин не хочет пить, почему скучен?
Шафиров . Господин Блек обижается, что государь на него не глядит.
Меншиков . Больно уж твои иностранцы важны приехали.
Шафиров . Деньги у них большие, Александр Данилович.
Меншиков (купцу Блеку). Господин Блек, надо тринкен.
Блек (подняв палец, предостерегая). Но-но-но!
Шафиров . Да он говорит – для него чересчур крепко.
Меншиков . А нам в самый раз. Не хочет, не надо… Шкипер Зендеман, выпьем за первый голландский корабль, что ты не побоялся – приплыл к нам в Петербург…
Шафиров (переводит). Let's drink to the first Dutch ship in Petersburg, your health – you weren't afraid to come to us. Выпьем за первый голландский корабль в Петербурге, ваше здоровье – ты не побоялся придти к нам (англ.).


Зендеман . Тринкен? Можно. (Пьет с Меншиковым.)
Меншиков . Ты правильный человек, морской человек.
Зендеман . Крепкий водка.
Меншиков . Нам таких людей побольше. Давай еще.
Петр (Жемову). Стоп! Плутуешь, брат.
Жемов . Правильно, Петр Алексеевич, отроду я не плутовал. Три пешки беру и тебя – в нужник.
Петр (раздумывая). Постой, постой…
Свешников (Жемову). А тебе бы, кузнец, поддаться надо.
Жемов . Зачем я ему поддамся? Мы в крепкие играем, не в поддавки.
Свешников . Все-таки.
Жемов . Это ты, купец, все-таки… А мы – не все-таки.
Петр . Ладно. Сдаюсь. (Меншикову.) Данилыч, я проиграл полтину, заплати ему.
Меншиков (подходя). Мин херц, Шафиров говорит – у англичанина Блека деньги большие. Только он хочет тяжелый договорчик, чтоб весь мачтовый и корабельный лес шел ему и никому больше… А уж надутый, мин херц, как пузырь, сидит. И дает дешево.

Петр встает, подходит к иностранцам. Они встают.

Петр . Выпить хочу за любезного брата моего аглицкого короля.
Шафиров (переводит). The tzar wishes to drink the health of his beloved brother, the king of England.
Петр . Данилыч, крепышу, самого жестокого.
Меншиков . Есть, мин херц, самого жестокого.
Блек . Every Englichman drinks the first glass to his king, the second to the invincible English navy and the third – to the welfare of English trade.
Шафиров (переводя). Он говорит, всякий англичанин первый-де стакан пьет за своего короля, второй-де за аглицкий непобедимый флот, третий – во здравие аглицкой торговли.
Петр . Так пусть англичанин все три стакана и выпьет во здравие. (Сам наливает, подает.) За короля!

Блек пьет.

За флот!.. Пей, пей, купец, сие крепко да здорово.

Блек пьет.

За барыши…
Блек . Будет… Невозможно…
Петр . То-то, с другого стакана по-русски заговорил… Пей…

Блек пьет.

Ну вот. Теперь поговорим о делах.
Зендеман (Меншикову). Царь Петр умный голова.
Меншиков . А ты что думал!

Петр, Блек, Шафиров и Меншиков отходят в глубину, разговаривая. Появляется Алексей. Озирается с зябкой улыбкой, кланяется в спину отцу. К Алексею подходят Шереметев и Буйносов.

Шереметев . Здравствуй, Алексей Петрович. Буйносов. Что опоздал, царевич, нездоров, что ли?
Шереметев . Ну, как тебе – против Москвы – на новом месте?
Алексей . Ничего… Хорошо у вас… Партикулярно… Партикулярно – неофициально.


Буйносов . Сыровато маленько, город-то на болоте… Место зыбкое…
Алексей . Ничего, стерпится, слюбится… Господь терпеть приказал…
Шереметев . Наслышаны, наслышаны, радости ждем от тебя…
Алексей . Какой радости?..
Шереметев . Что женить тебя батюшка собрался на австрийской принцессе…
Алексей . Ничего не знаю, это дело батюшки… А я еще не разумен…
Шереметев . Породниться с австрийским императором – это большой политик, царевич.
Алексей . Ты к чему это клонишь? Все вы тут загадками разговариваете… Точно и не русские люди, ей-ей… (Отходит.)
Буйносов . От табаку у него головка кружится.
Шереметев . От табаку ли?
Буйносов . Ох, табак, табак! Какой его сатана выдумал? А вот у меня, скажем, две девки с цепей рвутся, а ведь женихов-то здесь в Питербурхе нет… Кои молоды – все за море посланы.
Шереметев . Женихов тебе весь Преображенский полк да весь Измайловский…
Буйносов . Род-то наш уж очень знатен. Ведь князья Буйносовы от Романа Буйноса-Овчины, что вышел в тринадцатом веке из цезарской земли с дружиною.
Шереметев . Так, так…
Буйносов . Три века в государевой думе сидим боярами и окольничими… Не хочется худородного-то в зятья брать, породу портить.
Шереметев . Так, так…
Буйносов . А ведь придется?
Шереметев . Ох, придется.
Буйносов . Сделай милость, фельдмаршал, уж шепни ты государю словечко: может, сам ко мне сватом приедет, все-таки честь была бы.
Шереметев . Само собой.
Проходят . Ягужинский проходит с двумя немками.
Первая немка. Мой дедушка был пивовар, и мой папаша был славный пивовар, и мой Иоганн пивовар.
Ягужинский (второй немке). Загадки умеете отгадывать?
Первая немка. Она еще боится. Она еще недавно из Москвы. Ее папаша преславный булочник в Немецкой слободе.
Ягужинский (второй немке). Отгадайте изящную загадку: что лучше – любить и потерять, или вянуть – не любить, зато не потерять?
Первая немка (хохочет). Она этого еще не понимает… Она очень стыдливая.
Ягужинский. Обтерпится… Мы люди веселые…

Они проходят
В дверях шум. На четвереньках вползает огромный человек, на нем поп Битка и князь-папа – Никита Зотов.

Битка . Обидели, обидели нас, не позвали…
Князь-папа. Пьем, пьем, пьем во имя всех пьяниц, во имя всех скляниц, во имя всех кабаков, во имя всех Табаков…
Битка . Аминь! Оскверняю дом сей и все пьяное собрание…
Буйносов . Тьфу! Поп, а безобразничает.
Битка . Мне царь безобразничать приказал… Мы с князем-папой с утра трудимся, бочонок водки вылакали за твою княжескую непомерность.

Подъезжают к столу, слезают с человека, берут кубки.

Князь-папа. Пьем, пьем, пьем во имя всех брюхатых, во имя всех толстозадых, во имя всех ленивых, во имя всех спесивых…
Битка . Во имя воров и казнокрадов. Аминь!
Меншиков . Будя вам орать, дьяволы!
Битка . Обидели духовное лицо! Степан, вези нас к бочке. (Опять садится на Степана, едет по комнате.)
Зендеман (хохочет). Поп верхом на человеке!
Битка (протягивает ему стакан). Трижды оскверняю питие… Пей, иностранный…
Зендеман . Русский любит шутить. Виват! Да здравствует! ( лат. Vivat!)


Князь-папа. Во имя всех ветров, во имя всех шкиперов…

Битка на Степане и князь-папа уезжают в глубину. Хохот гостей.
Оттуда на первый план выходит Алексей, лицо его искажено, глаза расширенные, побелевшие.

Алексей . Антихристы, антихристы…
Буйносов . От табаку это у тебя, от дыма табачного, царевич… Пойдем на крыльцо, подыши ветром, сокол ясный…

Они проходят. Появляются Петр и Шафиров.

Петр (Шафирову). Скажи этому пузырю: я сам повезу лес в Англию. Не продавать ему ничего… Свешников!

Свешников торопливо подходит.

Ставь водяное колесо на реке Ижоре, ставь лесопилку, пили доски, пили мачтовый лес… Воровать будешь?
Свешников . Господи, Петр Алексеевич, да для нас царская копейка дороже, кажется, своей жизни.
Петр . Помолчи… Дам тебе два барка трехмачтовых, – погрузишь лес и повезешь в Лондон.
Свешников . Петр Алексеевич, боязно, языкам мы не научены.
Петр . Учись… Приказываю. Даю год сроку… Ответишь…
Свешников . Горячий ты какой, Петр Алексеевич.
Петр . Я вас, бородачей толстопузых, знаю, – учены вы в московских рядах воровать, теперь поучитесь торговать.
Свешников . Господи, да когда же мы…
Петр . Данилыч, заготовь указ: первому негоцианту-навигатору – заграничный патент, чтоб пять лет с него не брать пошлин… Как тебя, Свешников, – Алексей… А по батюшке?
Свешников . По батюшке? Так ты с отчеством будешь нас писать? Да за это, государь Петр Алексеевич, что хочешь с меня спрашивай. Никитич я – по батюшке…
Петр . Ладно. Придет время, спрошу… Ты вот что, Алексей Никитич, поди к шкиперу Зендеману, выпей с ним, подружись, сходи на его корабль… Все там высмотри и выспроси, чтоб у нас было не хуже.
Свешников . Все будет сделано, Петр Алексеевич. (Отходит.)
Петр . Данилыч, почему ассамблею хоронишь, почему танцев нет?
Меншиков . Мин херц, тебя только ждали. (Вынимает платок, машет.)

Начинается музыка.

Блек (церемонно кланяется Петру, хотя не трезв на ноги). Сэр… Экскюз ми… Извините меня ( англ. excuse me).


Шафиров . Он уже согласен на нашу цену, Петр Алексеевич.
Петр . Теперь наша цена будет дороже… (Блеку.) Плясать, плясать иди.
Меншиков . Мин херц, что же, начинай, кавалеры, дамы ждут.
Петр . Бабы не вижу подходящей. (Увидел появившуюся принаряженную Екатерину.) Это кто такая?
Меншиков . Эта? Так, мин херц, пленная одна, за экономку у меня живет.
Петр . Почему ее раньше не показывал?
Меншиков . Робкая очень, пугливая.
Петр . Врешь, врешь… Пускай она мне поднесет.
Меншиков . Хорошо, мин херц. (Екатерине.) Поднеси чарку вина Петру Алексеевичу, поцелуй в губы, как полагается.
Екатерина . Александр Данилович, лучше не надо этого…
Меншиков . Ты и впрямь дура. (Наливает чарку, ставит на поднос.) Поднеси.
Битка . Ликсеич, смотри, не обожгись об девку.
Петр . Иди к черту.
Екатерина (поднося чарку). Прошу покорно, герр Питер…

Петр выпил, поцеловал ее в губы.

Спасибо.
Петр . Откушай и ты. (Наливает ей.)
Екатерина . Спасибо. (Пьет.)
Петр . Танцуешь?
Екатерина . Очень хорошо… Спасибо…
Меншиков . Весь день, мин херц, поет да танцует между делом, такая веселая.
Петр . И поешь хорошо?
Екатерина . И поешь хорошо… Спасибо…
Меншиков . Заладила – спасибо да спасибо… Ты расскажи что-нибудь.
Екатерина . Расскажи что-нибудь. Он же не простой человек. Можно вас просить, герр Питер?
Петр (нахмурясь). Просить? О чем? Ну, проси.
Екатерина . Налейте мне еще вина в рюмку.
Петр (захохотал). Вот так попросила… Ну, попросила? Прошу, мамзель, на польский. (Берет ее руку.)
Екатерина . Спасибо.

Петр и Екатерина танцуют.

Битка . Ликсеич, смотри, как бы у тебя голова не закружилась.
Петр (танцуя). Плясать всем.

Общий танец.

Екатерина . Ай! Извините, герр Питер…
Петр . Что с тобой?
Екатерина . Так стыдно мне… Подвязка развязалась… Извините… (Садится, поправляет.)
Петр (отходит к столу, наливает, пьет, не сводя глаз с Екатерины). Ловка, ловка плясать, как огонь…
Меншиков . Тут еще есть одна, мин херц, немка-булочница, ну, чистый розан…
Петр . Я пойду – прилягу на часок. А вы тут пошумите без меня, попляшите.
Меншиков . Постель готова.
Петр . Скажи Катерине – взяла бы свечу, посветила мне в спальне. (Уходит.)
Битка . Ликсеич, ты шалить собрался, грех великий…
Меншиков (проводив до двери Петра, возвращается, берет свечу). Катерина… Царь хочет, чтобы ты взяла свечу – посветила ему в спальне.
Екатерина . Господь с вами, Александр Данилович!.. Не понесу свечу.
Меншиков . Иди… глупая…
Екатерина . Свет мой… Жалеть будете…
Меншиков . Иди, говорят тебе… Сама виновата…
Екатерина . Сама виновата?!
Меншиков . Иди!

Екатерина уходит со свечой.

Музыканты, давай Бахусову, застольную!
Во имя всех скляниц, Во имя всех пьяниц, Во имя всех кабаков. Во имя всех дураков.

Князь-папа, шкипер Зендеман и Жемов пляшут.

Жемов . Стойте, давай расстанную. Расстанная песня – исполняемая при расставании.

(Запевает.) «Ясный сокол, что не весел, что головушку повесил».

За ним поют все.

Битка (Меншикову, который поет и пьет). Данилыч, завей горе веревочкой…
Меншиков (схватил его с бешенством). Сволочь, ты чего царю нашептывал?
Битка . А я к тому и приставлен – ему на ухо нашептывать.
Меншиков (льет ему из кувшина в глотку). Пей, мгла пьяная, адский сын…
Битка . Будя… (Валится.)

Екатерина появляется в дверях, глядит на Меншикова. Музыка смолкает.

Меншиков (кидается к ней). Ну что, Катя, царь заснул?

Екатерина ударяет его по щеке. Меншиков кинулся к ней. Она ударила в другой раз. Он согнулся, целует ей руку.

Алексей (из глубины глядит на Екатерину). Сука!

Картина четвертая

Кремль. Тронная палата. Собираются монахи, бояре, купцы. Проходит Алексей, с ним – Буйносов, Таратутин и Вяземский.

Таратутин (с бородой, в старорусском платье). Приехал, приехал… А уж мы не чаяли узреть. А он, месяц ясный, вот он, – приехал.
Буйносов . Три дня без отдыху скакали из Питербурха-то в Москву… Ох ты!
Таратутин . Громче, князь Роман, у меня ухи завалило.
Буйносов . Говорю: так жить знатным особам – это разве жизнь, это – тартарары.
Таратутин . А мы живем в Москве ничего себе, богу молимся.
Алексей . Молитесь, молитесь, бояре, бог милостив.

К ним подходят еще бояре.

Молитвы у нас никто не отнимет.
Таратутин (не расслышав). Чего отнимать-то хотят, – денег опять, что ли, надо?
Буйносов . Ох, господи…
Вяземский . Денег! Опять денег?
Алексей . Не знаю, ничего не знаю бояре… Мне-то, убогому, ничего не надо, ни денег, ни крови человеческой. Была бы тишина да покой… Ох, опять я гляжу на эти стены, – вот она где, Россия, дедовская, истовая…
Буйносов .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74