На болотах я имел несчастье на себе испытать частицу продолжавшей тлеть в ее сердце ненависти. Рана, нанесенная ей прежним владельцем, очевидно, оказалась так глубока, что породила в ней ответное желание поиздеваться над любым другим мужчиной, подвергнуть его унизительным оскорблениям, что делало для нее месть еще более сладкой.Странная она женщина.Интересно, откуда все же у нее этот золотой браслет? И что самое странное: она, девушка из Богом забытой ренсоводческой общины, оказалась грамотной, сумела прочесть надпись на ошейнике, когда я его на нее надевал.Но я снова не заговорил с ней об этих вещах, а наоборот, стал прислушиваться к ее словам.— Еще девчонкой, на ренсовом острове, и потом, рабыней в клетке моего хозяина, я часто по ночам лежала без сна и думала об этих песнях и о героях, о которых в них говорится.Я отыскал ее руку.— Чаще всего я размышляю о Тэрле Бристольском.Я продолжал молчать.— Как ты думаешь, такой человек где-то есть? — спросила она.— Нет, — ответил я.— А раньше разве он не мог существовать?Она перекатилась на живот и заглянула мне в лицо. Я все еще лежал на спине, уставившись в потолок.— В песнях — мог, — сказал я. — Такие люди могут встречаться только в песнях.— А в жизни разве героев не бывает? — рассмеялась она.— В жизни — не бывает, — ответил я. Она подавленно замолчала.— В жизни есть только человеческие существа, жалкие и ничтожные, — добавил я.Долгое время я тоже молчал, остановив на потолке свой невидящий взгляд.— Человеческие существа слабы, — наконец, словно откуда-то издалека, донесся мой собственный голос. — Они жадны и эгоистичны, тщеславны и самолюбивы. Они злобны и завистливы, уродливы и достойны лишь презрения, — я посмотрел на нее. — Они продажны и жестоки. Нет, таких героев, как Тэрл Бристольский, на свете нет.— На свете есть только золото и меч, — рассмеялась она.— И тела женщин, — добавил я.— И песни.— Да, и песни.Она положила голову мне на плечо.Мы начали уплывать куда-то в темноту, в тишину и спокойствие.Вдруг я различил где-то вдалеке глухие, едва слышные удары большого гонга. Вслед за ними, несмотря на столь ранний час, в доме послышался какой-то шум. Шаги людей по коридорам, их громкие разговоры.Я стряхнул с себя остатки сна, сел на постели и стал натягивать на себя одежду.Кто-то бежал по коридору, приближаясь к моей комнате.— Меч, — сказал я Телиме.Она вскочила на ноги и принесла меч, лежавший у стены, куда я отшвырнул его несколько часов назад, когда чуть было не убил ее.Я вложил меч в ножны и надел их на пояс. Шаги были совсем рядом, и через секунду в дверь комнаты постучали.— Капитан! — услышал я голос Турнока.— Войди, — разрешил я.Он ворвался в комнату и остановился у порога, с горящими бешенством глазами, в которых отражался отсвет принесенного им факела, и с растрепанными, торчащими во все стороны волосами.— Вернулись патрульные корабли, — срывающимся голосом сообщил он. — Объединенная флотилия Тироса и Коса в часе отсюда!— Подготовьте мои корабли к отплытию, — приказал я.— На это нет времени! — воскликнул он. — Капитаны разбегаются! Все, кто может, спешат оставить Порт-Кар!Я хмуро посмотрел на него.— Бегите, капитан! — крикнул он. — Бегите!— Ты можешь идти, Турнок, — сказал я.Он смущенно взглянул на меня, нерешительно потоптался у порога и, вздохнув, вышел из комнаты. Я услышал, как где-то на пути у него испуганно вскрикнула женщина.— Забирай свои корабли и людей, которые еще с тобой остались, — помогая мне собираться, бормотала Телима. — Погрузи в них свои сокровища и беги отсюда, мой убар.Я окинул ее внимательным взглядом; она была сейчас очень красива.— Беги! — воскликнула она. — Пусть Порт-Кар умрет!Я подобрал с полу медаль на широкой алой ленте, с отчеканенным на ее лицевой части боевым кораблем в окружении надписи «Совет капитанов Порт-Кара», и положил его в свой кошель.— Беги, не теряй времени! — сказала Телима. — Пусть Порт-Кар сгорит! Пусть он умрет!— Ты очень красива сейчас, — сказал я ей.— Пусть он умрет! — она разрыдалась.Шагая по коридору, я еще слышал ее рыдания.У меня было странное ощущение, будто я наблюдаю за собой со стороны.Я точно знал, что именно буду делать, и понятия не имел, почему я это делаю.В центральном зале, где еще недавно пир стоял горой, я неожиданно для себя застал своих офицеров.По-моему, они были в полном составе.Я посмотрел на их лица: широкоплечего, громадного Турнока, быстрого, всегда спокойного Клинтуса, опытного гребного мастера и многих других. Большинство из этих людей были отъявленными головорезами, грабителями и убийцами. Что же заставило их собраться в этом зале?Боковая дверь открылась, и в комнату быстро вошел Таб.— Прошу прощения, капитан, — извинился он. — Я занимался проверкой кораблей.Мы обменялись оценивающими взглядами. Я улыбнулся.— Я счастлив, что под моим началом служат люди столь усердные и старательные, — сказал я.— К вашим услугам, капитан, — ответил он.— А я как раз отдаю Турноку приказы подготовить корабли к выходу в море, — заметил я.— Ваши приказы выполняются еще до того, как вы их отдаете, — расплылся в улыбке Турнок, демонстрируя дырку во рту вместо правого верхнего зуба.— Что будем делать? — спросил один из моих капитанов.Что им можно было сказать? Если объединенная флотилия Тироса и Коса действительно находится на подступах к Порт-Кару, тогда нам не оставалось ничего, кроме как спасаться бегством или принимать бой. Хотя ни к тому, ни к другому мы не были по-настоящему готовы. Даже если бы я сразу по возвращении в город пустил на это все сокровища, добытые мной во время последнего плавания, мы к настоящему времени не сумели бы подготовить флотилию, способную сравниться по мощи с той, что, очевидно, надвигалась сейчас на нас.— Какова, по-твоему, численность флотилии Тироса и Коса? — спросил я Таба.— Четыре тысячи судов, — без колебаний ответил он.— И сколько из них боевых кораблей?— Все.Его предположение вполне согласовывалось с докладами моих агентов. Согласно полученным мной сообщениям, флотилия должна была состоять из четырех тысяч двухсот кораблей, две тысячи пятьсот из которых принадлежат Косу и тысяча семьсот — Тиросу. При этом тысяча пятьсот из них являются галерами тяжелого класса, две тысячи — среднего класса и семьсот — легкого.Я усмехнулся.Обо всем, кажется, смогли проинформировать меня агенты, вот только дата выхода вражеской флотилии в море осталась им неизвестной. И все же я не мог их в этом обвинить. Едва ли кто широко афиширует подобные вещи. К тому же корабли могут быть снаряжены и готовы к отправке в очень короткие сроки, особенно если все необходимое, включая экипажи судов, находятся под рукой. Мы с членами Совета, по-видимому, ошиблись в определении урона, который мы нанесли Тиросу и Косу захватом их кораблей с сокровищами, и того, каким образом это повлияет на развитие их военных планов. Мы не предполагали, что они начнут боевые действия еще до наступления весны, а то и лета. Сейчас, в се'кара, уже не сезон, чтобы спускать на воду корабли. Большинство переходов, за исключением, конечно, плаваний на круглых судах, делаются, как правило, начиная с конца весны и до начала осени. В се'кара, тем более в конце месяца, море очень неспокойно. Да, наши противники захватили нас совершенно не подготовленными. Сейчас их нападение было особенно опасным. В том, как нанесен был этот дерзкий, самоуверенный удар, чувствовалась рука не Луриуса, убара Коса, а Чембара из Кастры, убара Тироса, этого Морского Слина.Я восхищался этим человеком. Это настоящий капитан.— Что будем делать, капитан? — снова спросил офицер.— У вас есть какие-нибудь предложения? — усмехнувшись, повернулся я к нему.— По-моему, у нас только один выход, — удивленно начал он, — погрузить на борт ваши сокровища и рабов, благо корабли уже наготове, и скорее удирать отсюда. Мы вполне сильны и сумеем захватить себе какой-нибудь небольшой остров на севере. Там вы сможете стать нашим убаром, а мы — вашими людьми.— Многие из капитанов давно лелеют эту мечту, — заметил второй офицер, — и готовы хоть сейчас осесть где-нибудь на северных островах.— Или на южных, — подхватил стоящий рядом с ним.— Тасса широка, — заметил их товарищ, — выбор у нас есть.— А как же Порт-Кар? — поинтересовался я.— А что за него держаться? Домашнего Камня у него все равно нет.Я усмехнулся.Это верно. Порт-Кар единственный из городов Гора не имел Домашнего Камня. Не знаю, то ли жители не любили его, потому что у него не было Домашнего Камня, то ли у него не было Домашнего Камня именно потому, что город не пользовался любовью.Офицеры яснее ясного предлагали оставить город на разграбление и уничтожение матросам Тироса и Коса.Ничего удивительного: Порт-Кар — город без Домашнего Камня.— И многие из вас считают, — спросил я, — что у Порт-Кара нет Домашнего Камня?Собравшиеся удивленно переглянулись: каждый знал, что Камня нет.Воцарилось молчание.Затем Таб сказал:— Я думаю, нашему городу можно было бы иметь свой Домашний Камень.— Но он его еще не имеет, — уточнил я.— Нет, — покачал он головой.— Интересно, — мечтательно произнес один из капитанов, — каково это — жить в городе, у которого есть свой священный Камень?— А как город приобретает свой Домашний Камень? — спросил я.— Люди решают, что он у него будет, вот и все, — пожал плечами Таб.— Правильно, — сказал я. — Именно так у города и появляется свой Камень,Присутствующие снова обменялись взглядами.— Пришлите ко мне мальчишку-раба, Фиша, — распорядился я.Приказ мой не прибавил капитанам понимания происходящего, но один из них отправился за Фишем.Я знал, что никто из рабов не убежит. Им это не удастся. Тревога поднялась ночью, а в это время суток рабов, по горианскому обычаю, где-нибудь запирают. Я ни на шаг не отступал от этой традиции; даже Мидис, после того, как она в достаточной степени ублажила меня на шкурах любви, я всегда пристегивал цепью к кольцу, вделанному в основание моего ложа. Фиш сейчас тоже сидел на цепи на кухне, вместе с Виной.Через минуту мальчишку, бледного и испуганного, привели в зал.— Выйди на улицу, — приказал я, — найди какой-нибудь камень и принеси сюда. Он недоуменно взглянул на меня.— Давай быстро! — прикрикнул я. Он мигом выскочил из зала.Мы терпеливо, в полном молчании ждали, пока он не вернулся. В руках он держал камень размером с мой кулак — обычный голыш, серый с прожилками.Я взял у него камень.— Нож, — потребовал я.Мне протянули нож, и я вырезал им на камне заглавные буквы названия Порт-Кара.Покончив с этим занятием, я поднял камень над головой, так, чтобы его могли видеть все присутствующие.— Итак, что у меня в руке? — обратился я к ним.— Домашний Камень Порт-Кара, — едва слышно ответил Таб.— Ну, — взглянул я в лицо офицеру, предлагавшему нам спасаться бегством, — можем мы теперь убегать?Тот, не отрываясь, смотрел на камень у меня в руке, как на какое-то чудо.— У меня еще никогда не было Домашнего Камня, — пробормотал он.— Но теперь, когда он у нас есть, — допытывался я, — можем ли мы бежать отсюда?— Нет, — не совсем уверенно ответил офицер. Я снова обвел глазами присутствующих.— Так есть у нас теперь свой Камень или нет? — спросил я их.— Я признаю этот камень своим священным Домашним Камнем, — торжественно произнес мальчишка-раб, Фиш.Никто не засмеялся. Даже то, что первым признал Камень Порт-Кара мальчишка, раб, не вызвало у присутствующих раздражения: говорил он как настоящий убар.— Я тоже признаю, — решительно кивнув головой, пробубнил Турнок.— И я! — сказал Клинтус.— И я! — воскликнул Таб.— И я! — все, как один, закричали остальные.И вдруг зал наполнился радостными криками, лязгом оружия и поздравлениями. Сотня мечей одновременно вылетела из ножен и замерла в воздухе, отдавая честь Домашнему Камню Порт-Кара. Я с удивлением заметил слезы, заблестевшие на глазах бывалых моряков, и ликование, какого прежде мне не доводилось видеть на их суровых, сдержанных лицах.Я отыскал глазами Турнока.— Освободите всех рабов, — приказал я. — Пусть бегут по всему городу, на пристань, в таверны, на рынки, площади — повсюду! Пусть всем сообщат эту новость! Пусть каждый узнает, что Порт-Кар обрел священный Домашний Камень!Люди с радостью бросились выполнять мое распоряжение.— Офицерам, — продолжал я, — вернуться на свои корабли! Выставить их в один ряд у входа в гавань, в четырех пасангах к западу от причалов Севариуса!— Турноку и Клинтусу, — распорядился я, — остаться в моем имении.— Нет! — в один голос воскликнули они.— Оставайтесь в имении! — настойчиво повторил я.Они тревожно переглянулись.Я не мог послать их на смерть. У меня не было никакой надежды, что Порт-Кару удастся собрать достаточно кораблей, чтобы отразить нападение объединенной флотилии Тироса и Коса.Я сжал в кулаке Домашний Камень и зашагал по коридорам, прочь из зала.Выйдя из здания на широкую площадку, протянувшуюся до внутреннего искусственного озера, соединяющегося с одним из городских каналов, я приказал приготовить себе легкий, быстрый баркас с вырезанным у него на носу тарларионом.Даже сюда доносились крики людей на улицах, сообщавших друг другу об обретении Порт-Каром своего Домашнего Камня, и виднелись отсветы многочисленных факелов, освещающих город как днем.— Убар мой, — услышал я за спиной и почувствовал, как мне на плечо легла ладонь Телимы. — Ты нe собирается уходить из города?— Прислушайся, — сказал л. — Слышишь, чго они кричат, там, на улицах?— Кричат, что у Порт-Карa появился Домашний Камень, — пробормоталa она. — Но ведь это чушь, у Пора-Кара никогда не было и не будет священного Камня.— Если люди хотят, чтобы у Порт-Кара был священный Камень, значит, так и будет.— Беги отсюда, — всхлипнула она, — беги!Я поцеловал ее и запрыгнул в баркас, уже поданный к берегу.— К зданию Совета капитанов, — приказал я.Гребцы налегли на весла. Возвышавшаяся над баркасов вырезанная голова тарлaриона развернулась в сторону канала и преграждающих выход из моего имения ворот.Я обернулся к Телимe и махнул ей рукой. Она продолжала стоять у выхода из дома, в своем грязном одеянии кухонной рабыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47