Скоро Клаудиус станет единственным убаром Порт-Кара.— Не без помощи Тироса и Коса. И, как я подозреваю, этот убар будет вашим ставленником.— Совершенно верно, — рассмеялся Чембар.— Но вы не можете не знать, что Клаудиус и сторонники Генриса Севариуса не пользуются в Порт-Каре поддержкой.— Наша информация, капитан, надежнее, чем вы, очевидно, себе представляете, — усмехнулся Чембар. — Уверяю вас, мы сумеем вывести Клаудиуса из его теперешнего затруднительного положения.— Вы, кажется, неплохо осведомлены о том, что происходит в Порт-Каре, — заметил я.— Да, — согласился Чембар. — И кстати, если хотите, можете познакомиться с нашим главным агентом, тем, кто в свое время поведет наши флотилии к Порт-Кару.— С удовольствием познакомлюсь, — ответил я. От группы богато одетых придворных, стоящих несколько поодаль от тронов убаров, отделился старавшийся до сих пор держаться неприметно человек.У него были длинные черные волосы, стянутые сзади алой лентой.В левой руке он держал позолоченный шлем, украшенный гребнем из шерсти слина, отличительным знаком капитана Порт-Кара.Я ожидал, что этим человеком окажется Самос.— Я Лисьяк, — сказал он. — Ты, Боcк, конечно, помнишь меня.Я усмехнулся, вспоминая, как он с горсткой своих людей поспешно удирал от нас из владений Генриса Севариуса. Это происходило на следующую ночь после того, как я спас брошенного ими в канал юношу, за день до увеличения нами числа охранников у возведенной вокруг имения опального убара стены. Не думаю, чтобы после этого еще кому-нибудь из сторонников Клаудиуса удалось бежать.— Я даже помню тебя раньше, чем ты думаешь, — сказал я.— Что ты имеешь в виду? — спросил он.— Ты ведь тот самый капитан, на которого в дельте Воска напали бесчисленные ренсоводы и который вынужден был, бросив все свои корабли и богатства, спасаться от них бегством, — уточнил я. — Не так ли?— Этот человек опасен, — предупредил Лисьяк Чембара. — Я советую его убить.— Нет, — ответил Чембар. — Мы продадим его в рабство и получим от него хоть какую-нибудь пользу.Девушка, убара Вивина, откинула назад голову и весело рассмеялась.— Он очень опасен, — повторил Лисьяк. Чембар посмотрел на меня.— На деньги, что мы получим от вашей продажи, — сказал он, — будет приобретено кое-какое снаряжение для наших кораблей. Сумма, конечно, будет небольшая, но зато вы сможете почувствовать, что не остались в стороне от столь важного мероприятия, как организация объединенного флота Тироса и Коса, и внесли посильный вклад в его будущую силу и славу. Я не ответил.— Надеюсь также, — продолжал Чембар, — что вы окажетесь не единственным из капитанов Порт-Кара, сидящих на веслах на наших галерах.— Кажется, вы не оставляете за мной права выбора, — ответил я. — Позвольте мне, по крайней мере, удалиться отсюда.— С удовольствием, — сказал Чембар. — Но вы кое-что забыли.— Вот как? Что именно?— Вы забыли попрощаться с убарой Вивиной, — напомнил Чембар.Я с удивлением посмотрел на него.— Вы ведь с ней больше не увидитесь, — пояснил он.Я обернулся к девушке.— Я не часто спускаюсь в гребные трюмы круглых кораблей, — с издевкой уточнила она. В комнате раздался смех.— А вы вообще бывали когда-нибудь в трюмах галер? — поинтересовался я.— Конечно, нет, — гордо встряхнула она головой.Естественно, высокородные госпожи совершают плавания по морю в специально оборудованных, роскошных каютах, расположенных в кормовой части корабля.— Не огорчайтесь, — посоветовал я ей, — может быть, когда-нибудь у вас появится такая возможность.— Что вы хотите этим сказать? — огрызнулась она.— Это просто шутка, — успокоил ее Чембар.— И когда же высокородная убара собирается поднять чашу свободной спутницы в честь союза с Луриусом, достопочтенным убаром Коса? — поинтересовался я.— Сначала я вернусь на Тирос, — поделилась убара Вивина своими планами, — где будут сделаны все необходимые приготовления. Затем на кораблях, груженных сокровищами, мы отправимся в праздничный вояж к бухте Телнуса, где я официально приму предложение руки Луриуса и выпью с ним вино свободного союза.— Позвольте пожелать вам, убара, приятного и лишенного опасностей плавания, — с легким поклоном произнес я. — Счастливой вам жизни.Она кивнула в ответ и рассмеялась.— Вы упомянули о кораблях с сокровищами, — заметил я.— С колоссальными сокровищами, — уточнила она.— Значит ли это, что одного вашего тела для благородного Луриуса недостаточно? — полюбопытствовал я.— Негодяй! — крикнула она. — Тарск!Чембар рассмеялся.— Уведите его прочь! — закричал Луриус, стиснув подлокотники трона и весь подавшись вперед.— Прощайте, убара, — с поклоном произнес я.— Прощай, раб! — процедила она сквозь зубы.Меня резко дернули за цепи, сковывающие руки за спиной, и поволокли, спотыкающегося, из тронного зала высокородных особ.Когда на следующее утро с восходом солнца меня, закованного в кандалы, в сопровождении многочисленной охраны вывели из дворца Луриуса, убара Коса, улицы города еще были пустынны. Ночью, видимо, прошел небольшой дождь, и на булыжной мостовой местами сверкали лужицы. Попадающиеся на пути лавки были заперты на засовы, древесина которых еще выглядела потемневшей от ночного дождя. Сквозь окна домов кое-где пробивался слабый свет. Я обратил внимание на согнутую фигуру какого-то крестьянина, встреченного нами у самых ворот города, пришедшего, очевидно, продавать свои овощи, готовый суп или тур-па, и явившегося слишком рано. Он казался спящим и едва ли нас заметил. Это был крупный мужчина, настоящий гигант, в грубом, натянутом до самых глаз крестьянском плаще. Рядом стоял его прислоненный к стене завернутый в шкуры длинный лук. Когда мы проходили мимо, человек зябко поежился во сне и плотнее запахнул на себе плащ, из-под которого теперь высовывалась только его жесткая растрепанная рыжая шевелюра.Я молча усмехнулся.У пристани меня без лишних церемоний приковали к целой веренице рабов.К восьми часам стали сходиться капитаны круглых кораблей и начали торговаться со старшим надсмотрщиком о цене на гребцов. Надсмотрщик, на мой взгляд, хотел получить слишком много за свой товар, учитывая, что мы предназначались только для использования на скамьях галер. Я, однако, воздержался высказывать по этому поводу свои соображения. К тому же он наверняка получил указания продать нас как можно дороже. Кос, очевидно, не жалел ни сил, ни средств на снаряжение своей флотилии. В подобной ситуации каждая медная монета приобретала для острова совершенно особое значение, поскольку вкладывалась сейчас в дело упрочения будущей славы и могущества.Меня же занимали в этот момент совершенно иные проблемы, и больше всего раздражало хозяйское отношение ко мне будущих владельцев, осматривавших меня, похлопывающих руками и заглядывающих в рот, дабы исследовать качество зубов. Очевидно, я был в неплохой форме, если меня решили выставить на продажу в качестве гребца на галеры.Поблизости от помоста с выставленными на нем на продажу рабами сидел, скрестив ноги, рыбак, занятый починкой разложенной перед ним сети. Рядом, у его ног, лежал трезубец. Заметив подошедших к помосту новых рабов, он откинул с лица длинные пряди черных волос и проводил вновь прибывших внимательным взглядом своих серых глаз.— Ну-ка, пожми мне руку, — потребовал один из капитанов. — Я беру к себе только сильных людей.Он протянул мне кисть руки.Я сжал ее в ладонях.Через мгновение он взвыл от боли.— Хватит, раб! — приказал надсмотрщик, охаживая меня плетью по плечам.Я разжал кулак; ломать руку человеку я вовсе не хотел.Тот стоял напротив меня, смущенно потирая руку и с недоверием окидывая взглядом мою, очевидно, производящую на него менее сильное впечатление фигуру. Затем, вероятно, решив, что я все же не слишком хорош для его корабля, он отправился осматривать следующие кандидатуры будущих гребцов на галеры.— Выкинешь еще что-нибудь подобное, — пообещал надсмотрщик, — и я тебе глотку перережу.— Сомневаюсь, что вы порадуете этим Луриуса и Чембара, — заметил я.— Да, тут ты прав, — усмехнулся надсмотрщик.— Сколько вы хотите за этого раба? — поинтересовался следующий подошедший капитан с тщательно подстриженной щегольского вида бородкой.— Пятьдесят медных тарнских дисков, — ответил мой продавец.— Это слишком много, — заметил капитан. Я был с ним совершенно согласен, но заводить об этом спор со своим надсмотрщиком не стал.— Такова назначенная за него цена, — пожал плечами надсмотрщик.— Хорошо, — сказал капитан и жестом приказал стоящему у него за спиной писцу отсчитать моему продавцу пятьдесят медных монет.— Могу я спросить, — обратился я к капитану, — имя моего нового хозяина и название его корабля?— Я Тенрикс, — ответил он, — Тенрикс из Темоса. А корабль мой называется «Звезда Темоса».— И когда мы отходим? — спросил я. Он рассмеялся.— Раб, ты задаешь вопросы, как пассажир.Я улыбнулся.— Мы выйдем в море с вечерним отливом, — сказал он.— Спасибо, хозяин, — поблагодарил я его.Тенрикс в сопровождении писца двинулся дальше вдоль ряда рабов. Я заметил, что рыбак уже закончил свою работу и тоже собрался уходить. Он аккуратно сложил залатанную сеть и перебросил ее через плечо. Затем он поднял с земли трезубец и, даже не оглянувшись, побрел с пристани.Старший надсмотрщик пересчитал полученные пятьдесят медных монет.Я неодобрительно покачал головой.— Это слишком много, — сказал я ему. Он пожал плечами и усмехнулся.— Раз кто-то выкладывает требуемую сумму, — сказал он, — значит, цена приемлемая.— Да, — согласился я, — пожалуй, вы правы.Я не был особенно разочарован, увидев «Звезду Темоса». Это, конечно, оказался круглый корабль. Я с удовольствием разглядывал его широкие палубы. Его трюмы должны быть очень глубоки и вместительны. Такой корабль будет двигаться медленно.Меня даже не расстроила выданная мне в качестве обеда корка хлеба с луковицей и пригоршней гнилого гороха; не думаю, чтобы мне пришлось долго так питаться.— Сомневаюсь, что грести на таком корабле покажется тебе пустячным делом, — заметил гребной мастер, пристегивая мои кандалы к тяжелому брусу, лежащему вдоль скамей.— Что-то рабов у вас маловато, — с нескрываемым сожалением сказал я.— А кроме того, — усмехнулся он, — сомневаюсь, что тебе покажется пустячным делом мне угодить.— Что же рабов у вас так мало? — никак не мог успокоиться я.Мастер повернул ключ в замке на моих кандалах и, хохоча во все горло, отправился на кормовую палубу, где и уселся на своем кресле, лицом к нам.У него перед креслом, поскольку корабль был действительно велик, сидел темп-мастер — громадного роста широкоплечий мужчина с перетянутыми кожаными ремнями запястьями. Перед ним стоял громадный медный барабан, ударами в который темп-мастер по ходу движения судна отмечает ритм для гребцов.— Весла наружу! — раздалась команда старшего мастера.Все гребцы выставили весла в бортовые проемы.Над головами у нас, на верхней палубе, раздавались крики матросов, отдающих швартовы и отталкивающих корабль от пристани тремя традиционно принятыми для этого длинными шестами. Паруса не будут подняты на реях, пока судно не выйдет из гавани.Я услышал скрип рулей, ощутил едва заметный крен судна, услышал глухой плеск воды о проконопаченный, пахнущий смолой борт.Мы отошли от земли.Огромные глаза, нарисованные по обеим сторонам на носу корабля, теперь, наверное, уже смотрят в сторону моря. На всех кораблях Гора, независимо от типа или класса, к которому они принадлежат, всегда изображаются глаза — на деревянной голове тарна, возвышающейся над носовой палубой боевых кораблей-таранов, или прямо по обеим сторонам носовой части круглых судов, таких, например, как «Звезда Темоса». Это последнее, что делают с кораблем перед его первым спуском на воду. Изображенные на бортах судна глаза отражают веру горианских матросов в то, что корабль является чем-то живым, одушевленным. Поэтому ему необходимы глаза, чтобы он мог видеть море.— Приготовиться! — приказал старший гребной мастер.Весла замерли в горизонтальном положении.— Весла на воду! — последовала команда.Темп-мастер ударил обмотанной кожей деревянной колотушкой в стоящий перед ним громадный медный барабан.Весла, все, как одно, погрузились лопастями в воду.Я покрепче уперся ногами в деревянный брус под скамьей и изо всех сил налег на рукоять весла.Корабль медленно, как упитанная, пышнотелая, тяжелая и неповоротливая птица, начал нехотя двигаться к проходу между двумя высокими круглыми башнями, охраняющими вход в гавань Телнуса, столицы острова, города, в котором находится трон убара Коса.
Мы уже два дня были в море.Сейчас, как и четыре раза в день, мы ели из жестяных мисок брошенную в них горсть гнилого гороха, луковицу и ломоть хлеба. Затем по очереди передавали друг другу кожаный бурдюк с водой.Весла были втянуты внутрь.Нам не приходилось грести до изнеможения, как обычно. Все два дня мы шли под попутным ветром, который начал стихать только вчера под вечер.На «Звезде Темоса», как на большинстве круглых кораблей, мачты были установлены намертво, в отличие от боевых галер, на которых мачты можно было снимать. Грот-мачта располагалась примерно посередине судна, а фок-мачта находилась ярдах в четырех-пяти впереди. Паруса на обеих мачтах имели треугольную форму, а рея фок-мачты была вполовину короче реи грот-мачты.До сих пор мы шли с хорошей для тяжелого корабля скоростью, но ветер постепенно слабел.Этим утром нам уже несколько часов пришлось просидеть на веслах.Время перевалило за полдень.— Как я догадываюсь, — произнес, подходя ко мне сзади, гребной мастер, — ты был капитаном в Порт-Каре.— Да, я капитан, — согласился я.— Был капитаном в Порт-Каре, — уточнил он.— Для Порт-Кара я так и остался капитаном.— Ну, здесь не Порт-Кар, — заметил он. — Да и ты не капитан.Я пристально посмотрел ему в лицо.— Порт-Кар находится везде, куда доходит его сила и власть.В глазах гребного мастера появилось удивление.— Я просто заметил, что ветер стихает, — пояснил я свою мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47