Противогазов еще не было. По опыту англичан вышла инструкция, рекомендующая использовать ватно-марлевые повязки, но они оказывались недостаточно эффективными. И русские солдаты и офицеры придумывали свои способы защиты наваливали на бруствер хворост, а когда газовое облако приближалось, поджигали, держась поближе к кострам. И восходящий поток горячего воздуха приподнимал облако, оно перетекало над головами людей. Кстати, и немцы применили "новшество". Перед газовой атакой солдатам выдавали специальные дубинки, чтобы не тратить патронов и добивать отравленных. А часто, чтобы воздействовать на психику, пугали обычным дымом, поджигая кучи торфа или тряпок. Однако прорывов с выходом на оперативный простор у врага не получалось. Шло медленное "прогрызание" обороны, а наши части отходили и занимали позиции на новых рубежах.
В Литве, когда германская конница с пехотным полком с налета захватила станцию Трошкуны (Трошкунай), против нее был брошен 5-й Каргопольский драгунский полк. Разгромив 3 эскадрона противника, взял станцию и атаковал местечко Трошкуны, но был отбит. Между станцией и местечком осталось несколько километров нейтральной земли, на которой немцы разместили полевой караул и корректировщиков огня. Уничтожить их вызвались пятеро "охотников" (добровольцев) - старые опытные унтера Мешков и Чернов, ефрейторы Фирсов и Петров и рядовой Рокоссовский. Ночью подползли и перебили отделение германцев. И заняли оборону во вражеских окопах. Утром противник попытался вернуть позицию - его встретили огнем винтовок и трофейного пулемета. Немцы предприняли несколько атак, стали обстреливать захваченную высотку тяжелой артиллерией. Но пятеро смельчаков держались до вечера и лишь под покровом темноты отошли к своим - причем без потерь. За этот подвиг Рокоссовский был награжден Георгиевской медалью IV степени.
А в боях, разыгравшихся под Таржимехи, отчаянно дрался 3-й Хоперский полк. Казаки встретили атаку врага своей контратакой в пешем строю, а начальник пулеметной команды сотник Шкуро со своими "максимами" под обстрелом вылетели на конях впереди наступающих хоперцев, лихо развернулись на фланге немецких цепей и стали поливать их очередями. В этой схватке Шкуро был ранен в живот, и от смерти его спас кинжал на поясе черкески пуля попала в него и отклонилась, лишь вспоров брюшину. Героически держался Осовец. Армия Гальвица, потеряв около 60 тыс. чел., треть своего состава, к началу августа заняла переправы через Нарев, но на этом и остановилась, не в силах продвинуться дальше. На участке 2-й армии, под Горалем на Висле, стоял насмерть Гренадерский корпус - без снарядов, отбиваясь штыковыми. 3-я и 13-я армии отражали ожесточенные атаки Макензена на линии Люблин - Холм, прикрывая войска, находящиеся под Варшавой и не давая противнику замкнуть кольцо. Командование противника начало перераспределять силы и смещать направление ударов.
Германская Бугская армия обрушилась на русских у Холма, сумела сокрушить и отбросить части, оборонявшиеся между р.Вепрж и Буг, и углубиться на север, захватив г. Влодава (южнее Бреста). Здесь немцы навели мосты и попытались форсировать Буг, чтобы выйти в тылы русского фронта. Алексеев этот успех парировал, стянув к месту переправы пехотные части и бросив их в контратаки. А молчание нашей артиллерии тут по мере сил компенсировала авиация. Многие самолеты в боях вышли из строя из-за аварий, отсутствия запчастей, были сбиты. И в 3-й армии из трех авиаотрядов к этому времени остался один - 31-й, в котором было 5 аэропланов. Но они сделали невозможное. Содействуя атакам своей пехоты, только за один день 1.8 произвели по 6 вылетов, бомбили мосты, расстреливали из пулеметов переправляющихся немцев. То же повторилось 2.8. Приземлившись на своем аэродроме, заправившись горючим и приняв боезапас, летчики тут же взлетали снова. И за 2 дня сбросили на переправы 250 пудов бомб (4 тонны), израсходовали 3 тыс. патронов. Немцы так и не смогли перебросить через реку значительные силы, и было выиграно время, позволившее подтянуть резервы и организовать прочную оборону. Форсировать Буг неприятелю не удалось.
Но положение стало еще более угрожающим. Основание дуги при глубине 190 км уменьшились теперь до 200 км - от Осовца до Влодавы. С севера враг в районе Ломжи находился в 30 км от ключевой железной дороги Варшава Вильно, с юга в нескольких местах опасно приблизился к другой магистрали, ведущей на восток, Варшава - Минск. И 5.8 Алексеев приказал оставить Варшаву. По ее улицам провели несколько лучших сибирских дивизий, введя в заблуждение вражескую разведку. Германское командование сочло, что Варшаву будут отстаивать до последнего. А те же дивизии скрытно грузились в эшелоны и отправлялись на восток. 6.8 в польскую столицу вступили немцы неуверенно, с оглядкой, ожидая подвоха. Как вспоминал Тирпиц, в германской Ставке радость по поводу взятия Варшавы получилась "неполная", поскольку "заняли только западную часть, а русская армия смогла в основном выйти из окружения". А Алексеев, предвидя, что очередной удар готовится в Прибалтике, решал теперь двойную задачу. Выводил войска из Польши и сосредотачивал их на своем правом фланге. Прежняя 12-я армия расформировывалась, и часть соединений направлялась к Риге, где создавалась новая 12-я под командованием Радко-Дмитриева. Еще одну сильную армейскую группу Алексеев сосредотачивал у Вильно, чтобы отразить германское наступление на этом участке и нанести фланговый контрудар под основание всей группировке врага в Прибалтике.
Фронт приблизился к линии приграничных русских крепостей. Но здесь надо сделать некоторые пояснения. По доктринам XIX в. крепости как основу долговременной обороны строили все европейские страны. Но по мере развития военной техники уже становилось ясно, что они морально устаревают. А перестройка и переоборудование подобных "сухопутных линкоров" оказывалась делом чрезвычайно дорогим. И в начале ХХ в. - тоже во всех странах - начали модернизировать лишь важнейшие из них, а остальные упразднять. В России упразднялись и разоружались крепости Варшава, Ивангород, а оставлялись и подлежали усилению Ковно, Гродно, Осовец, Брест-Литовск и Новогеоргиевск. А в ходе армейской реформы 1906 г. были расформированы специальные крепостные полки, составлявшие их гарнизоны. Было решено, что при необходимости оборону займут полевые войска или ополченцы. А переоборудование крепостей требовало огромных вложений и шло очень медленно. Так, Новогеоргиевск считался самой сильной крепостью, имел железобетонные казематы и перекрытия. И как раз поэтому его дополнительно укреплять не стали, хотя возводились фортификации давно, и были рассчитаны по максимуму на попадания шестидюймовых снарядов (152 мм). Успели основательно доработать Осовец и Ковно, в Гродно к началу войны работы еще не были закончены, а в Бресте и не начинались, тут укрепления были еще не бетонными, а кирпичными (и таковыми оставались в 1941 г.).
Первая мировая показала, что это, собственно, было и бесполезно. Вполне современные крепости на Западе не могли долго держаться под огнем 350- и 420-мм махин. Но был и обратный пример - Осовец, где долговременные укрепления удачно сочетались с полевой обороной. И при планировании отступления Алексеев не стал пытаться удерживать старые упраздненные крепости, Варшаву и Ивангород. Но Новогеоргиевск (Модлин), расположенный в 30 км от Варшавы, при слиянии Вислы и Буга, и очутившийся на самой вершине фронтовой дуги (а после сдачи польской столицы - на острие узкого выступа), получил приказ обороняться. Кто принял это решение, трудно сказать. В одних источниках называется Алексеев, в других - Верховный Главнокомандующий. Неизвестны и причины, по которым оно было принято. Может быть, надеялись на повторение сценария Осовца - Новогеоргиевск был куда более крупной крепостью, имел около 300 орудий, значительный запас снарядов (которые, к сожалению, нельзя было отдать армии - на фортах стояли стационарные морские орудия других калибров). Впрочем, можно высказать еще одно предположение. Что, как это ни горько, Новогеоргиевском русскому командованию пришлось пожертвовать вполне сознательно. Чтобы задержать немцев и выиграть время для отступления остальной армии. Позволить отойти соединениям, обороняющимся на Нареве и оставшимся на левом берегу Буга.
Фактически крепость был обречена. В отличие от Свешникова, опиравшегося на стойкий и хорошо обученный гарнизон, у коменданта Новогеоргиевска генерал-лейтенанта Де Витта имелось лишь несколько ополченских дружин и потрепанная дивизия в 8 тыс. штыков. С последними прорвавшимися эшелонами сумели подбросить подкрепления - 6 тыс. ополченцев и 100 прапорщиков, даже не разобранных по подразделениям. Де Витту пришлось формировать из них сборные команды и посылать на позиции, когда немцы уже атаковали. При первом же натиске полевая оборона на флангах была прорвана, и 12.8 враг взял крепость в кольцо. А дальше подвезли "Толстые Берты", для руководства осадой прислали ген. Безелера, бравшего Антверпен. И пошло. По очереди, систематически. Перекрытия, не рассчитанные на такие калибры, прошибались и крушились. Один из фортов рухнул с первого, хорошо рассчитанного залпа... И тем не менее крепость держалась неделю. Целую неделю. И неделю поистине драгоценную. Ведь у немцев уже не было излишков сил, чтобы оставить корпус-другой для блокады и маршировать дальше. Эти самые корпуса, скованные под Новогеоргиевском, ослабили группировку, необходимую для преследования русских войск, и за неделю те успели отойти далеко на восток.
В это время, 11.8, немцы перешли в наступление и в Литве. Форсировали р. Невяж (Нявежис), правый приток Немана, и завязали бои у г. Вилькомира (Укмерге). К такому развитию событий Алексеев был готов. И армейская группа у Вильно, усиливающаяся за счет частей, выходящих из Польши, разворачивалась для ответных действий. Но хорошо задуманный контрманевр был сорван катастрофой с крепостью Ковно. Вот здесь-то как раз имелись все условия такой же прочной обороны, как в Осовце. И система рек, прикрывающих крепость,- с одной стороны Неман, с другой - р. Швянтойи. Ковно не было изолировано и окружено, рядом держали фронт полевые войска. Но сказался "человеческий фактор". Когда немцы подвезли осадную артиллерию и начали бомбардировку, комендант крепости престарелый ген. Григорьев настолько ошалел от страха, что уже не контролировал собственных действий и попросту сбежал, его несколько дней не могли найти. О бегстве коменданта стало известно гарнизону, что совершенно деморализовало солдат. И помощники у такого командира оказались соответствующие. Растерялись, и вместо того, чтобы организовать отпор врагу, искали коменданта и запрашивали указаний. А немцы времени не теряли, полезли на штурм и проникли в крепость. 18.8 Ковно пало. Но ведь "крепость" - это не средневековый прямоугольник стен с башнями, ее форты и орудия прикрывали участок в десятки километров. Сломалась вся система обороны в Литве - во фронте оказалась брешь, куда хлынул противник. А Григорьева жандармы обнаружили в 100 км от фронта, в Вильно, где он, совершенно потеряв голову, сидел безвылазно в номере гостиницы "Бристоль". Получил 15 лет за дезертирство.
А на следующий день сдались остатки защитников Новогеоргиевска. Германская пропаганда громко трубила об этой победе. Писали о 90 тыс. пленных, в том числе 30 генералах, о 700 взятых орудиях. Что было, разумеется, чрезмерным преувеличением. Такого количества войск у Де Витта, по должности - начальника дивизии, никогда не было. И уж тем более не могло быть стольких генералов, когда у него и офицеров-то не хватало. К тому же, по словам участников событий, из тех, кто действительно защищался в крепости, после недели непрерывного сражения уцелели немногие... Видимо, немцам очень уж хотелось изобразить взятие Новогеоргиевска адекватным реваншем за Перемышль, и к гарнизону приплюсовали всех пленных, взятых в западной оконечности выступа, да захваченных в Варшаве генералов-отставников или не успевших выбраться административных начальников. А среди пушек посчитали и допотопное старье, сваленное в крепостных арсеналах в ожидании переплавки.
Однако в противоположность Ковно, Новогеоргиевск сделал свое дело. За то время, пока он сковывал немцев, главные силы русских армий вышли из польского "мешка". Вышли систематически, организованно. Оставил свои полуразрушенные укрепления и гарнизон Осовца, до последнего момента удерживавший правый фланг выступа. Дальнейшая оборона крепости становилась бессмысленной - неприятельские части уже приближались к ней с тыла. Тем не менее и "взятие" Осовца (пустого) немцы не преминули объявить "феноменальным триумфом" Гальвица. Хотя в данном случае дело обстояло наоборот. Маленькая крепость, несмотря на все бомбардировки и количество положенных в атаках на нее германских солдат, продержалась 6,5 месяцев! И осталась непобежденной, гарнизон ушел по приказу. (Генералу М.С. Свешникову суждено было пережить все смуты, впоследствии он преподавал в академии им. Фрунзе).
Но отступление само по себе очень тяжело сказывалось на состоянии войск. Солдаты топали, не зная куда, отмеряя ногами десятки километров. Подрывал дух безответный и безнаказанный огонь германской артиллерии. Были далеко не единичные факты деморализации, сдачи в плен целыми ротами, особенно там, где командиры оказались не на высоте или выбиты. А каково было тем, кого бросали в контратаки, чтобы спасти положение на каком-то соседнем участке? Солдатам же не объяснишь, что деревня, на которую предстоит наступать, на самом деле вовсе и не нужна. Наоборот, приходилось внушать, что нужна. И ее берут, потеряв половину личного состава. А потом получают приказ отступать. Потому что дело сделано, противник оттянул сюда резервы, что позволило выбраться из беды соседям. Но ведь те, кто атаковал, этого не знают. Они знают лишь, что одержали победу,- и вот тебе, из-за чьей-то глупости наверху все насмарку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142