И эти присутствующие "единогласно голосовали за полное уничтожение всех армян, не исключая ни одного человека". Уточнялись способы и сроки кампании. Обеспечение со стороны армии брал на себя Энвер, со стороны МВД Талаат. По партийной линии ответственность за организацию и проведение возлагалась на "действующую тройку" из доктора Назыма, доктора Шакира и... министра просвещения Шюкри.
Кстати, тут можно еще раз вернуться к рассуждениям о сущности "цивилизации". Потому что объяснить геноцид 1915 г. проявлениями "азиатской дикости" никак не получается. "Дикостью" были зверства башибузуков в XIX в. - но они касались отдельных районов, проводились в плане "коллективной ответственности" за некую вину - восстание или неповиновение. И имели вполне определенную цель - устрашить подневольный народ, чтобы он в будущем сохранял покорность и продолжал приносить выгоду своим хозяевам. Но спланировать хладнокровное и расчетливое уничтожение целого народа, а точнее - нескольких народов, от мала до велика, и только из-за того, что эти народы оказываются "лишними", мешают воплощению неких геополитических проектов, такое, пожалуй, не пришло бы в голову ни темным горцам-башибузукам, ни какому-нибудь одуревшему от гашиша султану. До такого смогли додуматься только люди вполне "цивилизованные", все получившие высшее образование в лучших заведениях Европы, добившиеся ученых степеней, сами живущие вполне по-европейски и в политике ориентирующиеся сугубо на западные модели развития...
Кстати, и с руководством "цивилизованной" Германии предстоящая акция была согласована. Через посла Вангенгейма и фон Сандерса решение о геноциде дошло и до канцлера Бетмана-Гольвега, и до министерства иностранных дел, и до самого кайзера. И никаких возражений не вызвало. В послевоенные годы германские и австрийские авторы пытались найти этому разные объяснения и косвенные оправдания. Дескать, Берлин был обманут - его заверили, что будет не уничтожение, а только депортация армян. Или - что немцы в свою очередь тоже зависели от турецкого правительства и не хотели с ним ссориться, чтобы не потерять союзника... Критики эти версии не выдерживают. Первая опровергается донесениями своих же, германских дипломатов и граждан, проживающих в Турции. Ну а насчет второй можно сказать, что Порта целиком зависела от Германии и в плане военного снабжения, и в экономической и финансовой области. И на самом-то деле достаточно было одного окрика из Берлина, чтобы "Иттихад" пошел на попятную. Причем не только со стороны правительства - а и со стороны военных или банкиров. Однако такого окрика не последовало. Даже более мягких действий - уговоров, просьб, рекомендаций - тоже не последовало.
Почему именно - тут конкретных свидетельств нет. Немцы умели хранить подробные секреты лучше турок. Но, оценивая ситуацию начала 1915 г., можно прийти к однозначному выводу. Что армянский геноцид в это время был выгоден самой Германии. Ведь Турция таким образом сама отрезала себе путь к сепаратному миру - и как раз после разгрома под Сарыкамышем, при атаках Антанты на Дарданеллы, этот аргумент приобретал особый вес. Если же говорить о чудовищности плана, то могла ли она смутить германскую верхушку? А разве то, что немцы вытворяли в Бельгии, а австрийцы в Сербии, было не чудовищным? Наконец, разве не Германия осуществила первый в ХХ столетии геноцид - с истреблением народа гереро в Юго-Западной Африке? Суть та же самая, торжество "рационализма" - народ просто "мешал", создавал лишние проблемы, и сочли, что целесообразно от него избавиться раз и навсегда. Можно даже отметить, что младотурки переняли германский опыт в этом деле. Значительная часть гереро была тогда перебита, а остатки загнали в пустыню на вымирание.
И "Иттихад" построил свой план таким же образом. Грамотные специалисты партийного руководства вполне осознавали, что одним махом вырезать всех армян, коих в Турции насчитывалось более 2 млн., да еще айсоров, халдеев и т.п., задача нереальная. Поэтому методы намечались комплексные - физическое истребление плюс депортация. А пунктом назначения был выбран Дейр-эз-Зор в Сирии, гиблое место, где гнилые болота на берегу Евфрата соседствовали с безводными знойными песками - там не селились и не кочевали даже бедуины. Другим подобным местом наметили район г. Коньи на юго-западе Малоазиатского полуострова - с малярийными малонаселенными болотами. Чтобы справиться со столь масштабной задачей имеющимися средствами, был разработан четкий график, предусматривающий поочередную "очистку" тех или иных районов от "известной нации". Начать было решено с прифронтовых вилайетов, ближайших к российской границе, и с Киликии. Ведь как раз в Киликии, по мнению германских военных специалистов, страны Антанты должны были высадить десант. И кроме того, там, зажатые между Средиземным морем и горами, сходились главные дороги, предназначенные для следующих депортаций в пустыни Сирии и в Конью. И прежде, чем гнать по ним обреченных из других областей, следовало избавиться от местных армян - а то увидят, что их ждет, могут быть эксцессы.
Организационная работа "Иттихадом" велась колоссальная. Распределялись районы между "ответственными", разрабатывались формы отчетности, рассылались инструкции на места (значительная доля таких документов тоже сохранилась и в 1919 г. фигурировала на суде). В общем, получалось, что "цивилизованные" люди благодаря своей образованности, уровню технической и управленческой культуры сумели организовать бойню таких масштабов, с которыми какие-нибудь "дикари" просто не справились бы. Начать основные операции было решено весной, когда и дороги наладятся, и оперировать собственными силами станет удобнее.
Но уже и зимняя, обычная кампания по сбору ежегодных налогов вылилась в волну террора и насилий. Проводившие ее чиновники и жандармы завышали требования, облагали налогами и находящихся в армии, вымогали взятки. А учитывая, что во многих семьях мужчины находились на фронте, были и грабежи, и насилия над женщинами. За попытки защитить жен и дочерей сжигали дома. А в феврале - марте по всей стране начали реализовываться предварительные мероприятия, чтобы уже подготовить почву для "окончательного решения". Ведь требовалось заранее парализовать возможность сопротивления. Последовал секретный приказ Энвера - разоружить "изменническую армянскую нацию". Всех армян требовалось удалить из строевых частей и собрать в "иншаат табури", рабочие батальоны, которые использовать на черной работе. Проводилось это не сразу, а по обстановке. На русском фронте и в тыловых гарнизонах армян стали обезоруживать еще зимой. Под конвоем отправляли на строительство дорог или просто держали отдельно на положении заключенных. А, скажем, в Дарданеллах подразделения из армян продолжали сражаться. Но только им пресекали сообщение с тылом и не позволяли получать вестей из дома.
А у гражданского христианского населения в марте централизованно, по предписанию Талаата отобрали "тескере" - паспорта, без коих по турецким законам запрещалось покидать свою деревню или город. Распределялись по провинциям отряды жандармов, доукомплектовывались банды "Тешкилят-ы мехсуссе", на местах создавалась "милиция" из вооруженных мусульман, не призванных в армию. И начался новый подготовительный этап - под предлогом нового призыва стали брать армянских мужчин, прежде не попавших под мобилизацию, признавая "годными" даже калек. А попутно стали "обезглавливать" народ, арестовывать всех, кто теоретически мог бы стать организаторами противодействия. Драгоман российского посольства, оставшийся в Константинополе, докладывал, что под видом набора в армию армян "хватают на улицах, базарах, по домам", идут аресты "партийных лидеров, нобилитета, видных граждан, интеллигенции". Были вдруг запрещены все армянские газеты, закрыты армянские магазины, предприятия, школы, в Стамбуле на площади перед сераскериатом (военным министерством) повесили 15 оппозиционных деятелей, посаженных еще перед войной. Арестовали архиепископа Амаяка, священников, депутатов парламента, писателей, врачей, учителей. Константинопольского католикоса Завена не тронули - оставили "на показ" дипломатам, но держали под фактическим домашним арестом.
В провинции происходило то же самое, но дополнялось поисками оружия. Некоторое количество оружия у армян действительно было, хотя в Турции иметь его немусульманам запрещалось. Винтовки рассылались по селениям еще в ходе младотурецкой революции, когда дашнаки выступали союзниками "Иттихада". Да и вообще в условиях полной незащищенности со стороны властей всегда можно было ожидать нападений местных бандитов, поэтому при возможности старались держать хоть охотничье ружье, покупали у дезертиров гражданской и Балканских войн. И по всей Турции покатились обыски с грабежами - отбирали все, что может служить для самозащиты, вплоть до топоров и кухонных ножей. А арестованных граждан заодно объявляли заложниками - от жителей требовали сдать оружие в обмен на их жизнь. Схваченных подвергали пыткам, заставляя выдать "тайники с оружием", иногда реальные, а чаще мифические. Пытали глав семейств на глазах домочадцев и, наоборот, женщин на глазах мужей и детей. Часто такие допросы становились просто формой расправы - вне зависимости от ответов замучивали до смерти.
Много материалов об этих зверствах собрал, например, по своим каналам американский посол Моргентау - ему шли доклады из консульств, из американских миссий. Он писал, что применялись "удары по подошвам", у людей "выдергивали брови и бороды, ногти, вырывали куски мяса раскаленными щипцами, поливали горячим маслом. Прибивали руки и ноги, имитируя распятие" и при этом насмехались: "Пусть теперь твой Христос придет и поможет тебе". "Описываются случаи, когда женщин, обвиняемых в укрытии оружия, раздевали догола и били только что срезанными с дерева прутьями, причем этому наказанию подвергались даже беременные женщины". Подобных свидетельств было множество. Армянка Ф-янц из Харпута вспоминала: "Пытали страшно, бесчеловечно. У мужчин отрывали ногти на ногах, клали окровавленные ноги в горячую воду, потом били по ранам ивовыми прутьями. У женщин брили головы, надевали на них раскаленные медные чаши или жгли огнем груди". Оттуда же, из Харпута, докладывали католикосу всех армян Геворку V, что священников жгли, выдергивали бороды, стискивали головы петлей, вешали - в последний момент вынимая из петли, распинали. В Харпут и Мезр свозили замученных из окрестных селений - "у них были выдернуты брови, отрезаны груди, вырваны ногти, палачи отрубали им ступни или же вбивали гвозди в ступни, как это делают при подковке лошадей..." А автором пытки "подковыванием" считали Ванского вали Джевдет-бея - он даже заслужил прозвище "подковщик из Баш-кале".
Там, где оружие было, обычно не выдерживали, выдавали. Но и там, где его не было, турки не верили. Погубив одних заложников, хватали других. И доходило до того, что армяне покупали оружие у мусульманской "милиции", а то и у жандармов - чтобы сдать. Но получалось еще хуже. Оружие объявлялось доказательством раскрытого заговора. И катились новые волны репрессий. Священникам давали в руки винтовки, фотографировали для пропагандистских материалов. И после "показательных" судов вместе с другими арестованными вешали как "революционеров". В одном Ване Джевдет казнил 120 чел. Дела о "заговорах" с публичными казнями прошли в Эрзеруме, Сивасе. Свидетель-немец описывает случай после экзекуции в Мараше: "По дороге из города к нашей ферме я увидел около домов на куче мусора человеческую голову, которая служила мишенью для турецких детей".
В прифронтовых вилайетах, где сил у властей было больше - и войска, и курдские отряды, пока в городах еще шли лишь аресты и обыски, в селах уже покатилась резня. Совмещаясь с кампанией по изъятию оружия. Чего два раза возиться? Горные деревни были отделены одна от другой, представляя легкую добычу для убийц и грабителей. Наезжал отряд, начинал "обыски", а потом это перетекало во всеобщее побоище. Мужчин умерщвляли, женщин курды часто угоняли в свои селения в качестве рабынь и наложниц. Привлекались и регулярные войска. Причем командующий 3-й армией Махмуд Кямиль-паша издал приказ: "Всякий мусульманин, который попытается защитить хоть одного армянина, будет повешен перед своим жилищем, а дом его будет сожжен". Отметим, что начальником штаба у него был немецкий майор Гузе. По всем правилам воинской службы, эти приказы проходили и через него.
Уже в марте российский МИД по своей линии получил информацию, что из 17 сел в окрестностях Эрзерума уцелело 3, остальные разграблены и уничтожены. В Ване Джевдет пригласил лидеров местных армян якобы для переговоров. Двое, Ишхан и Врамян, явились и были убиты. Третий, Арам Манукян, получил предупреждение и сумел скрыться. Армянских солдат, собранных здесь в "рабочих батальонах", вывели в пустынную местность и расстреляли. И начались рейды по селам. По донесению итальянского консула, все чиновники из армян в уездах Ванского вилайета были единовременно перестреляны или удушены. И лично Джевдет участвовал в расправах с жителями городков Салмас, Хозреву, Баш-кале - после того, как они сдали оружие и оказались беззащитными. Консул сообщал, что, по его данным, в селениях вокруг Вана истребили до 16 тыс. чел.: "Все эти избиения были проведены с необычайным жестокосердием. Мальчикам вспарывали животы, женщин и девушек голыми гнали, как диких зверей, в горы". Через фронт, в занятый русскими Диадин в апреле пришла группа из 23 армян - и рассказали, что они единственные, кто спасся из больших сел Арчет и Сосомун. Всего же в течение марта - апреля в Эрзерумском и Ванском вилайетах было уничтожено 500 сел и перебито около 25 тыс. жителей. И Константинопольское армянское патриаршество обратилось с отчаянной просьбой о защите к германскому послу. Но получили жесткий и однозначный отказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142