Наступление было назначено на 23.7, но пошли сильные дожди, и его перенесли на 5 дней - противник получил дополнительное время на подготовку. 11-я армия начала раньше. Чтобы выровнять фронт и занять более удобные исходные рубежи, Сахаров предпринял ночную атаку 24.7, и она оказалась успешной, взяли вражеские окопы, захватили 11 тыс. пленных. И армия начала с боями продвигаться дальше, овладела городом Радзивиллов.
А главная группировка после массированной артподготовки пошла на прорыв 28.7. Противник упорно сопротивлялся. Атаки сменялись контратаками. Особая армия одержала победу у местечек Селец и Трыстень, 8-я одолела врага у Кошева и взяла г. Торчин. Было захвачено 17 тыс пленных, 86 орудий. Родзянко, посетивший в эти дни фронт, вспоминал: "В Торчине увидели огромное количество трофеев: груды ручных гранат и снарядов и ряды орудий разных калибров. Тяжелые орудия были взяты целым парком и их тотчас же повернули и обстреляли бежавшего неприятеля". Доблесть русские войска проявили чрезвычайную - так, за Трыстеньский бой только в лейб-гвардии Кексгольмском полку 10 чел. были награждены Георгиевскими крестами, трое офицеров - Георгиевским оружием. А в составе 3-го Лейб-гвардии стрелкового полка получил боевое крещение будущий знаменитый командарм П.И. Батов - в то время командир отделения. Он так описывал свою первую атаку: "Не знаю, каким усилием воли я заставил себя перевалиться через бруствер окопа. Вскочил на ноги, винтовку - наперевес и бросился вперед... Очнулся, когда бывалый солдат положил мне на плечо руку и сказал: "Господин отделенный командир, будет! Атака-то кончилась". В результате трехдневных жесточайших боев армии продвинулись на 10 км и вышли к р. Стоход уже не только в нижнем, но и в верхнем ее течении. Людендорф писал: "Восточный фронт опять переживал тяжелые дни".
Но дальнейшие попытки штурмовать германские позиции отражались с большими потерями, и основной урон понесла гвардия - 33 тыс. чел. В этой операции проявились и лучшие, и одновременно худшие ее стороны. Командующий Особой армией Безобразов был в большей степени придворным, чем военачальником, участвовал в боевых действиях лишь в далекой юности. Начальник артиллерии герцог Мекленбург-Шверинский, командиры корпусов великий князь Павел Александрович и ген. Раух были храбрыми солдатами, но никудышными полководцами. Такой подготовки, как "старые" брусиловские армии, гвардия не знала. Она воевала по старинке, на первое место ставя именно доблесть, а не умение. Артиллерия била по площадям, даже не до конца разрушая проволочные заграждения. Саперные работы велись плохо. И пехота бросалась в отчаянные лобовые атаки - побеждала, одолевала... но в очень поредевшем составе. Каледин хватался за голову. Говорил: "Нельзя же так безумно жертвовать людьми, и какими людьми!" - и был уверен: "Дали бы мне гвардию, я бы взял Ковель". Брусилов тоже неоднократно докладывал о плохом командовании Алексееву, но ни тот, ни другой ничего не могли сделать назначения и перемещения в гвардии осуществлял лично царь. А он об указанных начальниках был хорошего мнения.
Впрочем, сказывалось и то, что гвардия, понеся большие потери в боях 15-го, долгое время находилась в резерве и в значительной мере состояла из новобранцев. Родзянко после посещения лазаретов отмечал: "Везде работали самоотверженно, но принимать всех не успевали - не хватало мест. Привозили исключительно из гвардейских частей: чудный, молодой, рослый народ из последних пополнений... Мне помнится такой разговор в одном из лазаретов Красного Креста, который мне приходилось ревизовать. В нем, в палате, находилось около 60 тяжелораненых. В этой палате была молодежь, цветущая, крепкая и сильная. Ранения были чрезвычайно тяжелы и, тем не менее, настроение было превосходное, бодрое и жизнерадостное. Один из раненых, старший унтер-офицер того же полка, кажется, если память мне не изменяет, лейб-гвардии Финляндского, участник Японской кампании, полный Георгиевский кавалер, обратился ко мне со следующими словами: "Господин Председатель, внушите этой молодежи, что так сражаться, как они сражаются, нельзя. Я опытный вояка, проделал Японскую кампанию, не выходил из строя за все время этой войны - эта молодежь просто сумасшедшая, они без разбору лезут в самый огонь без надобности, при малейшем приказе идти в атаку идут на неприятельские проволочные заграждения без оглядки и без разума и гибнут совершенно напрасно и зря". На это молодые солдаты с насмешкой отвечали: "Ты старый, а мы молодые и смелые".
И форсировать Стоход не удалось. Немцы, подтянув резервы, начали сильные контратаки. К тому же они собрали под Ковель огромное количество авиации. Летали эскадрильями по 10 - 20 машин, полностью захватив господство в воздухе, не позволяли вести ни разведку, ни корректировку огня, наносили массированные штурмовые удары, расстреливая с воздуха русскую пехоту, когда она поднималась в атаки. Наступление застопорилось. Но на участках других армий оно развивалось куда более успешно. Тут как раз и сказалась разница в уровне командования, в подготовке войск. Сказалось и то, что основное внимание противника было приковано к Ковелю. И если в июне и начале июля основные победы одерживались на флангах Юго-Западного фронта, а центр его продвинулся незначительно, то теперь последовали победы на центральном участке. 28.7 11-я армия, углубляя прорыв, взяла важный стратегический узел - г. Броды. 7-я армия сперва была опять остановлена контратаками. А 9-я сбила врага на Станиславском направлении и отбросила на 15 км, захватив 8 тыс. пленных и 33 орудия. Австрийцы попытались нанести ей удар по левому флангу с карпатских перевалов, но Лечицкий вовремя разгадал их маневр, выдвинув на опасное направление свои резервы, разгромил врага, и, преследуя его, части 9-й армии форсировали р. Серет.
На Западном и Северном фронтах царило затишье. Впрочем, относительное. Шли перестрелки, взаимные артналеты, поиски разведчиков, воздушные бои. Кстати, стоит отметить, что под Ковелем был единственный за всю войну случай, когда немцам путем максимальной концентрации самолетов удалось временно завоевать господство в воздухе. Русские летчики им не уступали. О действиях отечественной авиации в Первую мировую написано довольно мало, но объем этой работы позволяет привести лишь несколько примеров. Скажем, термин "ас" родился на Западе - так называли пилотов, сбивших 5 и более вражеских машин. Но и в России имелось 26 асов. Самым знаменитым был капитан Александр Александрович Казаков, его называли "асом из асов" - он сбил 32 самолета (погиб в гражданскую). Петр Маринович - 22, Иван Смирнов и Виктор Федоров - по 20, Василий Янченко - 16, Михаил Сафонов, Борис Сергиевский и Эдуард Томсон - по 11, Федор Зверев, Георгий Шереметьевский и Иван Орлов - по 10.
Одним из первых теоретиков (и блестящих практиков) воздушного боя стал капитан Евграф Николаевич Крутень. Маршал авиации С.А. Красовский, служивший тогда начальником радиотелеграфного отделения в 25-м авиатотряде, в своих мемуарах сравнивал его с Покрышкиным и описывал так: "Крутень был худ, подобран, в глазах блеск. Казалось, он весь был устремлен вперед и только ждал команды на вылет". Он был инициатором создания специальных истребительных отрядов весной 1916 г. и командовал первым из них. Разработал свыше 20 способов воздушной атаки - в одиночном бою, парами и группами, стал автором 9 работ по авиационным вопросам. А молодых пилотов учил: "Воздушный бой - это борьба за "мертвый конус". Если я первым залез в "мертвый конус" противника (т.е. зашел в хвост) и хорошо стрельнул - враг должен падать". В качестве истребителя он провоевал меньше года (погиб весной 17-го) и за это время успел уничтожить 17 неприятельских самолетов.
Заслуженной славой пользовалась семья авиаторов Прокофьевых. Отец, в прошлом артист оперетты (игравший под псевдонимом Северский), был бомбардировщиком, старший сын Жорж - испытателем и инструктором, а младший Александр - морским истребителем и асом, одержавшим немало побед. Но при неудачной посадке у него взорвалась бомба на подвеске, и он потерял ногу. Однако научился летать с протезом и все так же сбивал немцев - на его счету было 13 самолетов (в эмиграции стал авиаконструктором, советником президента США). Предварили подвиг Маресьева и два других летчика Первой мировой - поручик Карпович и корнет Юрий Гильшер. Прекрасным истребителем считался кавалер ордена Св. Георгия Е.К. Стоман - он одержал 3 победы, но очень трудных, ему попадались неприятельские "асы". Причем перед каждым вылетом он имел обыкновение жаловаться своему механику: "Собьют, чувствую собьют". А возвращаясь с победой, будто оправдывался: "Повезло..." Впоследствии он стал ведущим инженером в КБ Туполева и, готовя АНТ-25 Чкалова к перелету через Северный полюс, по воспоминаниям современников, сетовал: "Завалится, чувствую - завалится..." Всего же за время войны русские летчики уничтожили свыше 2000 самолетов и 3000 пилотов противника.
Что касается бомбардировочной авиации, то в прошлых главах уже рассказывалось о делах первого ее командира Г.Г. Горшкова (расстрелян чекистами в 1919 г.). Знаменитыми бомбардировщиками были Е.В. Руднев (впоследствии эмигрировал), Н.Н. Данилевский, А.М. Костенчик - в апреле 16-го при бомбардировке станции Даудевас в его "Илью Муромца" было два прямых попадания вражеских снарядов. Но он, будучи контуженным и тяжело раненным, сделал еще круг, сбросив остаток бомб, а потом стал терять сознание. Его штурман сумел посадить машину, в ней насчитали 70 пробоин. Но все члены экипажа остались живы...
Между прочим, нередко встречающиеся утверждения, будто до революции у России не было своей авиационной промышленности и почти все самолеты были иностранными, весьма некорректны. Они были такими же иностранными, как пулемет "максим", поскольку большинство "фарманов", "вуазенов", "ньюпоров", "моранов", действовавших на русском фронте, выпускались по лицензиям отечественными заводами - "Руссо-Балт", "Дукс", Щетинина, Антре и др. Но были и свои оригинальные конструкции - тот же "Илья Муромец", бомбардировщик "Святогор", истребители "РБВЗ-С-16", "РБВЗ-С-20" гидропланы Григоровича, разведчик "Лебедь-12". И если в 1915 г. в авиапромышленности произощел спад из-за нехватки привозных деталей и запчастей, то к осени 1916 г. он был преодолен, на фронте имелось уже около 600 самолетов. Во время Первой мировой в России непрерывно велось не только производство авиатехники, но и ее усовершенствование, разработка, испытания. Так, при Московском Высшем техническом училище действовал кружок воздухоплавания профессора Н.Е. Жуковского, и в его работе принимали участие такие знаменитые в будущем конструкторы, как Андрей Туполев, Владимир Петляков, Борис Стечкин, Павел Сухой (потом ушел на фронт, служил прапорщиком в артиллерии). А в Гатчинской школе в октябре 16-го капитан К.К. Арцеулов (сбивший в боях 18 вражеских самолетов), впервые в мире ввел "ньюпор" в преднамеренный штопор - и вывел в горизонтальный полет, одержав победу над "злым демоном", каковым считался штопор до этого времени (впоследствии Арцеулов стал одним из ведущих советских конструкторов и испытателей планеров).
Но вернемся к событиям на Юго-Западном фронте. Огромными потерями и плохим руководством начали возмущаться сами гвардейские офицеры - а они были людьми со связями. Об этом же написал Брусилову Родзянко после посещения фронта. А главнокомандующий препроводил его письмо в Ставку с приложением своего рапорта. И лишь тогда Безобразов, его начштаба Игнатьев и ряд других начальников были сняты, командовать Особой армией назначили Гурко. 8.8 Юго-Западный фронт нанес повторный общий удар. Два дня Особая и 3-я армии вели тяжелые бои на Стоходе, потеряли 20 тыс. чел., но прорвать германскую оборону и теперь не смогли, она была укреплена более чем основательно. Причем когда Гурко предложил перемирие, чтобы вынести с поля боя убитых, германское командование отказалось. Сочло, что смрад разлагающихся тел будет дополнительной преградой для русских - хотя и немцев, полегших в контратаках, лежало там предостаточно. С 12.8 Особая и 3-я армии были переданы в состав Западного фронта - ожидалось вступление в войну Румынии, и от Брусилова теперь требовали больше внимания уделять левому флангу. Правда, задача наступления на Ковель за этими армиями сохранялась, но Эверт в общем-то правильно оценил обстановку, понял, что без новой крупномасштабной подготовки прорыв тут уже не получится и отложил штурм, а позже добился его отмены.
Зато на участках других армий августовское наступление ознаменовалось новой крупной победой. В результате предшествующих операций линия фронта образовала огромную дугу напротив 7-й армии, которая в течение лета так и не смогла продвинуться. Этим и воспользовался Брусилов и после перегруппировки приказал нанести два удара - левым флангом 7-й совместно с правым флангом 9-й, и правым флангом 7-й совместно с левым флангом 11-й. Успех был полный. Сперва прорыв осуществили войска Лечицкого, которые после артобстрела и химической атаки нанесли поражение противнику у с. Тысменица, взяв 8 тыс. пленных. А 9.8 перешел в наступление и смежный с ними фланг Щербачева и тоже опрокинул врага на р. Коропец. Второй удар развивался севернее. Разгромив австро-германцев, части Сахарова и Щербачева взяли г. Зборов. А мощные позиции против центра 7-й армии немцам пришлось оставить почти без боя - их обходили с северо-запада и юго-запада. Противник стал спешно выводить войска из образовавшегося "котла", бросив понастроенные фортификации, часть тяжелой артиллерии, огромные запасы снарядов и имущества. 7-я армия, преследуя врага, взяла г. Монастыриску и продвинулась на запад на 40-50 км.
Чтобы сдержать наступление русских, австро-германское командование перебрасывало в Галицию все, что можно. Тут вдруг обнаружились даже 2 турецких дивизии. Но, затыкая дыры, противник вводил в бой новые соединения разрозненно, и их били по очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142