Толпа, устраивающая стачки, делает это не столько
для того, чтобы добиться увеличения своего скудного заработка,
которым она удовлетворяется, сколько для того, чтобы повино-
ваться приказанию. Личный интерес очень редко бывает могуще-
ственным двигателем в толпе, тогда как у отдельного индивида
он занимает первое место. Никак не интерес, конечно, руководил
толпой во многих войнах, всего чаще недоступных ее понятиям, но
она шла на смерть и так же легко принимала ее, как лепко дают себя
убивать ласточки, загипнотизированные зеркалом охотника.
Случается очень часто, что даже совершенные негодяи, нахо-
дясь в толпе, проникаются временно самыми строгими принципа-
ми морали. Тэн говорит, что сентябрьские убийцы приносили в
комитеты все деньги и драгоценности, которые они находили на
своих жертвах, хотя им легко было утаить все это. Завывающая
многочисленная толпа оборванцев, завладевшая Тюильрийскйм
дворцом во время революции 1848 года, не захватила ничего из
великолепных вещей, ослепивших ее, хотя каждая из этих вещей
могла обеспечить ей пропитание на несколько дней.
Такое нравственное влияние толпы на отдельных индивидов
хотя и не составляет постоянного правила, но все-таки встречает-
ся довольно часто; оно наблюдается даже в случаях менее серь-
езных, чем те, о которых я только что упомянул. Я уже говорил,
что в театре толпа требует от героев пьесы преувеличенных доб-
родетелей, и самое простое наблюдение указывает, что собрание,
даже состоящее из элементов низшего разряда, обыкновенно об-
наруживает большую щепетильность в этом отношении. Профес-
сиональный вивер, зубоскал, оборванец и сутенер зачастую воз-
мущаются, если в пьесе есть рискованные сцены и не совсем
приличные разговоры, которые, однако, в сравнении с их все-
гдашними разговорами должны бы показаться очень невинными.
Итак, если толпа часто подпадает под влияние низших инстин-
ктов, то все же иногда она в состоянии явить примеры очень
высокой нравственности. Если считать нравственными качества-
ми бескорыстие, покорность и абсолютную преданность химери-
ческому или реальному идеалу, то надо признать, что толпа очень
часто обладает этими качествами в такой степени, в какой они
редко встречаются даже у самого мудрого из философов. Эти
качества толпа прилагает к делу бессознательно, но что за беда!
Не будем слишком сетовать о том, что толпа главным образом
управляется бессознательными инстинктами и совсем не рассуж-
дает. Если бы она рассуждала иногда и справлялась бы со свои-
ми непосредственными интересами, то, быть может, никакая циви-
лизация не развилась бы на поверхности нашей планеты, и чело-
вечество не имело бы истории.
Глава третья
ИДЕИ, РАССУЖДЕНИЯ
И ВООБРАЖЕНИЕ ТОЛПЫ
1. Идеи толпы
Изучая в первой части этой книги (<Психология народов>)
роль идей в эволюции народов, мы указали, что всякая цивилиза-
ция вытекает из небольшого количества основных идей, очень
редко обновляемых. Мы представили, как эти идеи утверждают-
ся в душе толпы, с какой трудностью они проникают в нее и
какое приобретают могущество после того, как утвердились в
ней. Мы видели, как часто великие исторические перевороты вы-
текают из изменения основных идей толпы.
Я уже достаточно говорил об этом предмете, и потому не
буду к нему возвращаться теперь; скажу только несколько слов
об идеях, доступных толпе, и о том, в какой форме они усваивают-
ся толпой.
Эти идеи можно разделить на два разряда. К первому мы
причисляем временные и скоропреходящие идеи, зародившиеся
под влиянием минуты; преклонение перед каким-нибудь индиви-
дом или доктриной, например; ко второму - все основные идеи,
которым среда, наследственность, общественное мнение дают очень
большую устойчивость, таковы прежние религиозные верования
и нынешние социальные и демократические идеи.
Основные идеи можно представить себе в виде массы вод
какой-нибудь реки, медленно развивающей свое течение, тогда
как преходящие идеи - это маленькие волны, постоянно изменяю-
щиеся и возмущающие поверхность большой массы вод; эти вол-
ны не имеют действительного значения, но более заметны для
глаз, нежели движение самой реки.
В настоящее время великие основные идеи, которыми жили
наши предки, стали расшатываться; они потеряли всякую проч-
ность, и вследствие этого глубоко поколебались также и все уч-
реждения, опирающиеся на эти идеи. Мы наблюдаем ежедневно
образование мелких преходящих идей, о которых я только что
говорил, но весьма немногие из этих идей развиваются далее и
могут приобрести выдающееся влияние.
Каковы бы ни были идеи, внушенные толпе, они могут сде-
латься преобладающими не иначе, как при условии быть облечен-
ными в самую категорическую и простую форму. В таком случае
эти идеи представляются в виде образов, и только в такой форме
они доступны толпе. Такие идеи-образы не соединяются между
собой никакой логической связью аналогии или последовательно-
сти и могут заменять одна другую совершенно так, как в волшеб-
ном фонаре одно стекло заменяется другим рукой фокусника,
вынимающего их из ящика, где они были сложены вместе. Вот
почему в толпе удерживаются рядом идеи самого противоречи-
вого характера. Сообразно случайностям минуты, толпа подпа-
дает под влияние одной из разнообразных идей, имеющихся у нее
в запасе, и поэтому может совершать самые противоположные
действия; отсутствие же критической способности мешает ей за-
метить эти противоречия.
Такое явление, однако, не составляет специального свойства
толпы; его можно заметить у многих изолированных индивидов,
и нетолько у первобытного человека, но и у всех тех, которые
какой-нибудь стороной своего ума приближаются к нему, напри-
мер, у последователей какого-нибудь резко выраженного религи-
озного верования. Я наблюдал это явление у ученых индусов,
воспитанных в наших европейских университетах и имеющих
дипломы. На незыблемых основных религиозных или наслед-
ственных специальных идей у них положен был слой западных
идей, нисколько не изменивший прежних основ и не имеющий с
ними никакой родственной связи. Под влиянием случайностей
минуты, те или другие из этих идей выступали на поверхность,
вызывая соответствующие поступки и речи, и один и тот же
индивид мог на этом основании представить самые резкие проти-
воречия. Впрочем, все эти противоречия больше кажущиеся, не-
жели действительные, потому что лишь одни только наследствен-
ные идеи обладают такой силой в изолированном индивиде, что
могут руководить всеми его поступками. Только тогда, когда
вследствие скрещивания человек очутился под влиянием различ-
ных наследственных импульсов, его поступки на самом деле ста-
новятся противоречивыми. Было бы лишне настаивать здесь на
этих явлениях, хотя их психологическое значение и очень важно;
но я думаю, что нужно по крайней мере десять лет наблюдений и
путешествий для того, чтобы их понять как следует.
Идеи, доступные толпе лишь в самой простой форме, для того,
чтобы сделаться популярными, часто должны претерпеть глубо-
кие изменения. В области философских и научных, более возвы-
шенных, идей в особенности можно заметить глубину изменений,
которые необходимы для того, чтобы эти идеи могли постепенно
спуститься до уровня понятий толпы. Изменения эти находятся
в зависимости от категории и расы, к которым принадлежит тол-
па, но всегда имеют упрощающий и понижающий характер. Вот
почему, с социальной точки зрения, не существует в действительно-
сти идейной иерархии, т.е. более или менее возвышенных идей.
Уже одного факта проникновения идеи в толпу и выражения ее
в действиях бывает достаточно, чтобы лишить ее всего того, что
способствовало ее возвышенности и величию, как бы она ни была
истинна и велика при своем начале.
С социальной точки зрения иерархическая ценность вдеи, впро-
чем, не имеет значения, а принимать во внимание надо только ее
последствия. Средневековые мистические идеи, демократические
идеи прошлого века, современные социальные идеи нельзя на-
звать очень возвышенными. С философской точки зрения нельзя
не считать их довольно прискорбными заблуждениями, а между
тем, их роль была и будет очень велика, и они долго будут счи-
таться самыми существенными факторами в поведении государств.
Но даже когда идея претерпела изменения, сделавшие ее дос-
тупной толпе, она все-таки действует лишь в том случае, если
посредством известных процессов, о которых будет речь в дру-
гом месте, она проникла в область бессознательного и стала чув-
ством, а на это требуется всегда довольно продолжительное время.
Не следует думать, что идея производит впечатление, даже на
культурные умы, лишь в том случае, если доказана ее справедли-
вость. Легко убедиться в этом, наблюдая, как мало действуют
даже самые непреложные доказательства на большинство людей.
Очевидность, если она очень бросается в глаза, может быть заме-
чена каким-нибудь образованным индивидом в толпе, но новооб-
ращенный, находясь под властью бессознательного, все-таки очень
быстро вернется к своим первоначальным воззрениям. Если вы
увидитесь с ним через несколько дней, то он вам снова пред-
ставит все свои прежние аргументы и в тех же самых выра-
жениях, так как находится под влиянием прежних идей, сделав-
шихся чувствами; эти-то последние служат глубокими двигателя-
ми наших речей и поступков. В толпе происходит то же самое.
Когда посредством известных процессов идея проникает, на-
конец, в душу толпы, она получает непреодолимую власть над
нею и порождает ряд последствий, которые приходится перено-
сить. Философские идеи, приведшие к французской революции,
потребовали целое столетие для того, чтобы укрепиться в душе
толпы. Известно уже, какую непреодолимую силу они приобрели
после того, как укрепились. Стремление целого народа к приоб-
ретению социального равенства, к реализации абстрактных прав
и вольностей расшатало все троны и глубоко потрясло западный
мир. В течение целых двадцати лет народы устремлялись друг на
друга, и Европа пережила такие гекатомбы, которые могли бы
испугать Чингисхана и Тамерлана. Никогда еще миру не прихо-
дилось наблюдать в такой степени результаты владычества ка-
кой-нибудь идеи.
Нужно очень долгое время для того, чтобы идеи закрепились
в душе толпы, но не менее времени надо и для того, чтобы они
исчезли из нее. Поэтому-то толпа в отношении идей всегда отста-
вала на несколько поколений от ученых и философов. Все госу-
дарственные люди знают в настоящее время, как много ошибоч-
ного заключается в основных идеях, о которых я только что
говорил, но так как влияние этих идей еще очень сильно, то госу-
дарственные деятели вынуждены управлять согласно принципам,
в истинность которых они сами уже не верят более.
2. Рассуждения толпы
Нельзя утверждать абсолютным образом, что толпа не рас-
суждает и не подчиняется рассуждениям. Но аргументы, упот-
ребляемые ею, и те, которые на нее действуют, принадлежат с
точки зрения логики к такому разряду, что разве только на осно-
вании аналогии их можно назвать рассуждениями.
Рассуждения толпы, несмотря на свое невысокое достоинство,
также основываются на ассоциациях, как и рассуждения более
возвышенного рода, но они связаны между собой лишь кажущей-
ся аналогией и последовательностью. В них замечается точно
такая же связь, как и в идеях эскимоса, знающего по опыту, что
лед прозрачен и тает во рту, и выводящего отсюда заключение,
что и стекло, как прозрачное тело, должно также таять во рту;
или же в идеях дикаря, полагающего, что если он съест сердце
мужественного врага, то тем самым усвоит себе его храбрость;
или в идеях рабочего, подвергавшегося эксплуатации^о стороны
своего хозяина и выводящего отсюда заключение, что все хозяе-
ва должны быть эксплуататорами.
Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся
отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных слу-
чаев - вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подоб-
ного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет уп-
равлять толпой, и это единственная, которая может влиять на нее.
Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе,
вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает
или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений.
Не раз приходится удивляться, как плохи в чтении речи, имевшие
огромное влияние на толпу, слушавшую их. Не следует, однако,
забывать, что эти речи предназначались именно для того, чтобы
увлечь толпу, а не для того, чтобы их читали философы. Оратор,
находящийся в тесном общении с толпой, умеет вызвать образы,
увлекающие ее. Если он успеет в этом, то цель его будет достиг-
нута, и двадцать томов речей, всегда придуманных потом, зачас-
тую не стоят нескольких удачных фраз, произнесенных в долж-
ную минуту и подействовавших на умы тех, кого нужно было
убедить.
Считаем лишним прибавлять здесь, что эта неспособность, тол-
пы правильно рассуждать мешает ей критически относиться к
чему-либо, т.е. отличать истину от заблуждений и имеет опреде-
ленное суждение о чем бы то ни было. Суждения толпы всегда
навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего
обсуждения. Но как много есть людей, которые не возвышаются
в данном случае над уровнем толпы! Легкость, с которой рас-
пространяются иногда известные мнения, именно и зависит от
того, что большинство людей не в состоянии составить себе част-
ное мнение, основывающееся на собственных рассуждениях.
38
3. Воображение толпы
Как у всех существ, неспособных к рассуждению, вос-
производительная способность воображения толпы очень разви-
та, очень деятельна, и очень восприимчива к впечатлениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99