Что тогда помешает мне отомстить?
Медеан направилась к двери и не обернулась, услышав, как Жар-птица бьется в обновленной клетке. Императрица предусмотрительно обернула ладони рукавами, но все равно до крови искусала губы, пока закрывала и запирала на замок железную дверь. О том, чтобы взять в руки фонарь, не могло быть и речи. Медеан поднялась по темной лестнице, почти теряя сознание, когда приходилось дотрагиваться до стен, и выбралась в свою комнату.
Собрав волю в кулак, из последних сил Медеан заперла люк, вставила на место каменную плиту, прикрыла ее ковром и отворила дверь в соседнюю комнату.
— Сидас! Прафад!
Фрейлины, сильные, умелые и привязанные к своей госпоже клятвами, угрозами и заклятьями, отвели ее в спальню. Там они уложили Медеан на кушетку и принесли лед, целебную мазь и бинты для перевязки. Далеко не в первый раз им приходилось лечить ожоги. Конечно, без сплетен не обходилось. Всего волшебства мира не хватит на то, чтобы заставить слуг держать язык за зубами. Но императрице было на это наплевать. Главное — Жар-птица в клетке, а значит, и Изавальта в безопасности.
— Бриджит возьмет на себя это бремя, — пробормотала Медеан, не в силах держать свои мысли при себе. — Бриджит не предаст меня.
— Никто не предаст вас, Ваше Величество, — успокоила ее Прафад.
— Никто. — Медеан закрыла глаза. — Ни одна живая душа.
Темная, глубокая волна забытья подступала все ближе, скрывая под собой тревожные мысли. Вскоре Медеан заснула. Во сне она шла по пещере, уставленной свечами. Одни были высокими, от других ничего не осталось, кроме лужицы воска, и все они горели ровным белым светом. Рядом с ней шел некто в черных одеждах, вместе они подошли к свече, которая стояла на песчаном полу пещеры среди сотен тысяч других свечей. Она была не больше дюйма высотой, и воск стекал по ее краям, как кровь стекала по пальцам Медеан.
— Вот все, что осталось, — сказал ее спутник. — Я ничего не могу с этим поделать.
Медеан точно знала, что Жар-птица подслушивает, и птица действительно слышала.
Глава 9
Сначала у Бриджит не было тела. Она плыла в уютной темноте, без мыслей, без чувств. Был только мрак, и была она. Потом темнота рассеялась, появился неяркий зеленоватый свет, и Бриджит вспомнила, что у нее есть глаза. С этого воспоминания началось возвращение тела и ощущений. А потом вернулся и весь мир.
Бриджит упала на кучу сосновых иголок и зашлась кашлем. Разреженный воздух звенел от холода и чего-то еще, чему Бриджит не знала имени. Казалось, легкие вот-вот разорвутся от недостатка кислорода. Бриджит долго стояла на коленях, мучимая удушьем и рвотой. Однако через некоторое время дыхание успокоилось, и она смогла поднять голову и оглядеться.
Со всех сторон — черные стволы и зеленые лапы сосен, смыкающиеся в кроны где-то высоко-высоко. Солнца не видно. В воздухе разлит тусклый зеленый сумрак. На земле — ни травинки, только плотный ковер из рыжих иголок кое-где вздымается холмиками, наводя на мысль, что под ним что-то сокрыто. В воздухе стоит такой густой хвойный запах, что смолянистый привкус оседает на языке. И — ни звука. Только собственное дыхание, оглушительное в этой тиши.
«Я смогла! — было первой мыслью Бриджит. Но за ней явилась вторая: — Что я натворила…»
Бриджит прислушалась, но не уловила ни единого звука: ни голосов ни пения птиц. Завеса тишины была такой плотной, словно Бриджит оглохла. Не было даже ветра, под которым шелестели бы ветви деревьев.
Бриджит вновь хотела глубоко вздохнуть, но вместо этого закашлялась, словно легкие не желали расставаться с воздухом, так тяжело им доставшимся. Она потерла горло, пытаясь расслабить сведенные мышцы, и поднялась на ноги. Звать на помощь не было смысла. Да что там, от одной мысли о том, чтобы так грубо нарушить тишину этого места, у Бриджит все сжалось внутри. Ни она сама, ни деревья не отбрасывали тени, и понять, откуда светит солнце, было невозможно, поэтому все направления казались одинаковыми. Теперь уже Бриджит по-настоящему испугалась.
«Ну, ничего не поделаешь. — Бриджит отряхнула руки и передник — не столько из аккуратности, сколько для того, чтобы успокоиться. — Надо либо идти, либо оставаться здесь».
Однако сама мысль о том, чтобы сидеть и ждать, когда кто-то или что-то ее найдет, была невыносима. И Бриджит решила идти. Для начала она сосредоточила взгляд на дереве, что виднелось впереди, и направилась к нему. Дойдя до этого дерева, она положила ладонь на черный чешуйчатый ствол, выбрала следующий ориентир и двинулась к нему. Если не знаешь, куда идти, так по крайней мере не стоит ходить кругами.
Сухие хвоинки не шуршали под ногами. Ветки не шелестели, когда Бриджит задевала их. Она все шла и шла от дерева к дереву под покровом неестественной тишины, пока не почувствовала, что тихонько погружается в сон, в котором она идет по сосновому лесу, от одного дерева к другому, все время по прямой. Ее цель — где-то в самом конце этой прямой, и главное — не сбиться с курса. Бриджит не ощущала ни голода, ни жажды, только странную опустошенность и смутное ощущение, что с ней что-то не так, вот только непонятно, что именно.
Мало-помалу лес стал меняться, сохраняя при этом сходство со сном. Меж сосновых иголок распустились белые венчики цветов. Среди черных стволов забелела застывшая в неподвижности береза. Потом появился клен, за ним еще один. Листья всех оттенков золотистого и коричневого скрыли от глаз хвою. Вместо невыразительного бурого ковра земля покрылась папоротником. Листья деревьев трепетали на ветру, хотя шелеста все равно не было слышно. Однако светлее не становилось, скорее наоборот. Зеленоватое свечение, которое не было солнечным светом, тускнело, и на этот непонятный мир опускалось что-то вроде ночи, о которой Бриджит было страшно подумать. В ушах звенело — наверное, от этой невыносимой тишины, и Бриджит ужасно хотелось услышать хоть какой-нибудь звук.
Взгляд ее привлекла золотая вспышка. Подумав, что это светлячок, она обернулась: из сгущающихся сумерек сверкнула пара золотистых глаз.
«Ну разумеется, какой же лес без зверей» . Бриджит поспешила вновь уставиться вперед и ровным шагом двинулась дальше. Если побежать, это только спровоцирует погоню. Бежать нельзя.
Два зеленых глаза появились впереди. Забыв о своем решении, Бриджит отпрянула назад. Листья предательски заскользили под ногами, и она чуть не упала. Но все же удержала равновесие, решительно сжала зубы, нашла глазами дерево-ориентир и зашагала дальше.
Еще одна пара зеленых, похожих на кошачьи глаз засияла в наползающих сумерках, на этот раз справа. Теперь уже Бриджит не позволила себе сбиться с шага. Повеяло прохладным ветром и смрадным звериным запахом. Желудок Бриджит сжался от отвращения, но это не заставило ее отвести взгляд от дерева. Оно уже близко, и скоро придется выбирать новое.
«Не останавливаться. Только не останавливаться».
Наконец Бриджит миновала свой ориентир — клен с огромным круглым наростом. Теперь она сосредоточилась на паре буков, до которых было несколько ярдов. Две, нет, три пары зеленых глаз загорелись между ней и буковыми деревьями. Бриджит упрямо шла вперед, но шорох одежды теперь казался ей невыносимо громким, а кожа с головы до ног зудела под устремленными на нее взглядами.
Когда ей было десять лет, Бриджит стала бояться медведей. Неизвестно, с чего все началось, но она была твердо уверена, что медведь может каким-то образом пробраться ночью в дом и сожрать ее и отца.
Никакие объяснения, что медведи на Песчаном острове не водятся, не помогали, и тогда папа взял ее на прогулку в лес. Он показывал ей беличьи дупла, лисьи норы и по пути объяснял, медленно и обстоятельно, так же как объяснял устройство механизмов маяка, что животные редко нападают на людей. О маленьких зверятах и их мамашах вообще не стоит говорить. Но и все остальные звери, даже самые дикие и страшные, всего лишь хотят жить сами и всегда дают жить другим. Бриджит до сих пор не забыла эту прогулку. Страх перед медведями и другими лесными ужасами исчез без следа. И теперь, шагая по призрачному лесу, наполненному светящимися глазами, Бриджит повторяла про себя слова отца: все, что нужно, это просто идти вперед, и звери, кто бы они ни были, отступят.
«Значит, он был добр к тебе. Я очень рад».
Бриджит остановилась как вкопанная. Затем обернулась кругом, задев подолом мелкие листочки папоротника. Со всех сторон, куда ни глянь, одни только звериные глаза. Ни одного человеческого взгляда не сияло во тьме.
В голове у Бриджит помутилось от злости. Ну уж нет, им не запугать ее. Как они смеют насмехаться над ней и перешептываться — эти твари, которых даже не видно! Если ее опять попытаются похитить, она будет сопротивляться.
Бриджит нащупала ногой сухую ветку. Медленно, не отрывая взгляда от глаз, светящихся в темноте, Бриджит наклонилась, чтобы поднять ее. Лес взорвался хихиканьем, разрушив тишину и заставив Бриджит вздрогнуть.
— Ну ладно, погоди, — сквозь зубы процедила Бриджит — не из желания бросить вызов окружавшему ужасу, а для того, чтобы не дать вырваться крику.
— Выходи! — Она схватила палку обеими руками и занесла ее над плечом, чтобы при необходимости тут же ударить. — Кто тут есть, выходи!
— Как скажете, госпожа.
Они хлынули из тени: целое море покрытых шерстью тел — рыжих, бурых, серых, белых. Перед глазами Бриджит замелькали остроконечные уши, пушистые хвосты, заостренные морды и блестящие глаза, но ее ошеломленное сознание не могло понять, что происходит. Они окружили ее, высунув языки из смеющихся пастей, и тогда Бриджит поняла, что это лисы. Сотни лис. Рыжие лисы, размером с небольших собак, припадали к земле у лап белых лис, размером с волков. Бурые и серые лисы оглядывались через плечо, чтобы убедиться, что все остальные тоже находят это зрелище занимательным.
Бриджит обернулась кругом, все еще держа свою дубинку над головой. Она была окружена плотным живым кольцом. Из-под гнилой колоды за ней наблюдали лисята, взрослые лисы сидели на задних лапах с выражением глубочайшего внимания, развернув уши вперед, словно ожидали услышать нечто весьма интересное. Воздух наполнился смрадом, и Бриджит пришлось спешно сглотнуть слюну, чтобы подавить дурноту. Чуть поодаль, почти в тени, взад-вперед двигался чей-то силуэт — слишком огромный, но все же похожий на лису, и Бриджит видела тусклый блеск его громадных глаз. Повеяло теплым ветром, а может, это было дыхание чудовища, и Бриджит ощутила запах падали.
— Ну? — сказала она. — Чего вам от меня надо?
Лисы захихикали высоким, лающим смехом. Один из рыжих повернул к ней морду.
— Будь осторожна, маленькая женщина, — сказал он. У Бриджит же не было сил удивляться тому, что зверь разговаривает. — Не задавай вопросов, ответы на которые ты не хочешь знать.
— Отличный совет, — подхватил белый лис, щелкнув острыми зубами. — Что, например, если мы хотим отведать лакомства, которое вот оно — прямо перед нами?
— Оно явилось издалека. — Рыжий лис махнул хвостом из стороны в сторону. — Готов поспорить, никто из нас не пробовал такого.
Лисята под колодой поддержали эту идею радостным визгом.
«Я скоро умру». Мысль эта прозвучала в голове коротко и ясно. Бриджит покрепче ухватилась за свою дубинку.
— Если вы мне угрожаете, — произнесла она, — значит, я имею право защищаться любыми способами, так?
Это заявление вызвало лишь новый приступ тявкающего, визгливого смеха.
— Отличная мысль, — сказал рыжий лис. — Ну, кто решится попробовать на своей шкуре мастерство великой колдуньи?
Белый лис презрительно фыркнул:
— Да что она может? Она не знает ни того, что ей дозволено, ни того, на что она способна.
— Она даже не знает, кто она такая! — подхватил серый лис, приглаживая усы лапой.
— Она знает, кто она такая, — возразил белый лис. — Она не знает, какая у нее кровь.
— Давайте посмотрим, давайте проверим! — пискнул какой-то лисенок.
— Возьмем ее кровь, — сказал серый лис, на секунду оторвавшись от умывания. — И избавим ее от забот.
— А может, дать ей новую кровь? — предложил белый лис. — Покажем, как много ей еще нужно узнать.
— Я — Бриджит Ледерли, хранитель маяка Песчаного острова, — процедила Бриджит сквозь зубы. — Вот и все, что мне нужно знать.
— Какая мы самоуверенные! — сказал рыжий лис.
— Какие мы гордые! — вторил ему белый. — Ну точь-в-точь как папочка.
Бриджит почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Да что же это такое! Откуда они знают ее отца? Откуда они могут знать Эверета Ледерли?
Или они имели в виду кого-то другого?..
«Не бойся правды. Она не изменит твою любовь к Эверету Ледерли, зато может помочь тебе».
— Хватит! — закричала Бриджит, пытаясь заглушить собственные мысли. — Если вам не терпится расправиться со мной, так делайте это быстрее. А если нет — я пойду своей дорогой.
— Она не должна кричать, — заметил лисенок, высунув кончик носа из-под колоды. Бриджит видела, как блеснули его зеленущие глазенки. — Она не должна быть такой грубой.
Бриджит пошатнулась от нового приступа дурноты, но внезапно в голове прояснилось и откуда-то пришло решение. Бриджит не знала, с чего она взяла, что нужно поступить именно так, но была уверена, что это единственно правильный шаг.
— Лучше бы вам не задерживать меня. А то ваша матушка будет недовольна.
У рыжего лиса, что стоял ближе всех к Бриджит, шерсть на загривке встала дыбом.
— Наша матушка? А что тебе известно про нашу матушку?
Лисы поплыли у Бриджит перед глазами. «Перестаньте!» Она сжала лоб руками. «Оставьте меня в покое!»
«Не бойся…»
— Лисица послала за мной, — сказала Бриджит, — и я пришла.
— Да, ты пришла.
Лисья толпа заволновалась: звери перешептывались, принюхивались и поскуливали от страха. Затем живая стена расступилась, и в образовавшийся проход из леса вступила новая тень. Легкой походкой к Бриджит приближалась лиса — такая огромная, что даже тот серый, что стоял в отдалении на страже, в сравнении с ней казался карликом. Шуба у нее была такого же сочного оранжевого цвета, как скалы на острове Дьявола, а кончик хвоста и пятнышко на груди белели так ярко, что слепили глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72