— Сочту за честь передать ей это послание. — Тело Грэйс наклонилось вперед, не сгибаясь в позвоночнике. — Буду ждать вашего следующего сообщения.
Невидимые нити, управлявшие Грэйс, разом оборвались, и Калами не успел подхватить ее тело, прежде чем оно рухнуло на стол. Резко запахло мочой, и Калами понял, что Грэйс потеряла контроль не только над своим сознанием.
Подавив в себе брезгливость, Калами подхватил Грэйс под мышки и оттащил за кружевную занавеску. Как он и предполагал, обстановка задних комнат оказалась менее загадочной и более пригодной для повседневной жизни. Калами положил Грэйс на кровать с медной спинкой и накрыл вязаным покрывалом. Затем он осторожно заглянул ей в рот — убедиться, что она не прикусила язык, и взбил повыше подушки под ее головой, чтобы она ненароком не проглотила его.
Полка над фарфоровым умывальником была уставлена всевозможными бутылочками и коробочками. Квадратная бутылка из прозрачного стекла показалась ему, а точнее, Дэну Форсайту, знакомой. Калами вытащил пробку, понюхал янтарную жидкость и понял, что это какой-то крепкий спиртной напиток. Обернувшись к Грэйс, он стал тонкой струйкой вливать содержимое бутылки ей в горло, до тех пор пока она не закашлялась и не открыла глаза.
— Хватит, — простонала она.
Калами отступил назад, чтобы Грэйс могла сесть. По тому, как покраснело и скривилось ее лицо, Калами понял, что Грэйс уже почувствовала под собой сырость. Скорее всего, сейчас она мечтает только об одном: чтобы он поскорее убрался. Но Калами не мог уйти, не исполнив обещанного.
Грэйс потерла виски и прочистила горло.
— Я ничего не помню, — хрипло сказала она, разглядывая покрывало на своих коленях. — Кажется, вы получили то, что хотели?
— Да. И я обещал заплатить вам. Назовите вашу цену.
Грэйс наблюдала за своими грубоватыми пальцами: как они перебирают полосатое покрывало и вытаскивают из него крошечные пушинки — из розовой полоски, затем из красной, потом опять из розовой…
— Просто… позаботьтесь о Бриджит. Обещайте, что вы будете ее беречь. — Она подняла глаза: в них стояли слезы. — Знаете, о ней некому было заботиться с тех пор, как умер ее отец.
«Ты прекрасно знаешь, что это полностью твоя вина, но однако же ни разу ты не снизошла до того, чтобы помочь ей».
— Я буду помогать ей, насколько это будет в моих силах, и защищать ее, насколько она сама мне это позволит. Клянусь прахом и именами моих предков.
— Боюсь, вам придется несладко. Бриджит такая упрямая. — Грэйс отвернулась лицом к стене и стала наматывать кончик покрывала на палец. — А теперь вам лучше уйти.
Калами оставил ее в спальне, а сам вернулся в гостиную за кольцом Чи-Тханха и не услышал всхлипываний женщины, которая плакала над собственной слабостью.
Итак, все послания отправлены, все обещания даны. Игра разыграна и движется к финалу. На игровом поле не хватало только одной фигуры — Бриджит.
Калами вышел из дома и направился обратно к набережной, чтобы там сесть в свою лодку и отплыть на Песчаный остров. Он шагал, не глядя по сторонам, и не видел, что с голой ветки дуба за ним наблюдает ворон.
Глава 6
Сеновал, конечно, не самое роскошное место для ночлега, но если стены крепкие, в нем по крайней мере сухо и тепло. Всем актерам театра масок, в том числе и новичку, который щедро заплатил за право присоединиться к труппе Темира, доводилось засыпать в постелях куда более жестких и холодных. Так что никто и не подумал жаловаться, когда управляющий имением лорд-мастера Храбана показал актерам, где можно до утра оставить пожитки, разместить мулов и улечься самим.
От запахов сена, тел животных и людей в сарае стоял тяжелый дух. По полу туда-сюда сновали мыши, занятые своими делами, нисколько не смущаясь присутствием гостей, которые, тем паче, уже давным-давно спали. Мудрая старая крыса наблюдала за этой мирной сценой, словно и не догадываясь о том, что из своего укрытия за ней следит серый кот.
Единственным сторонним свидетелем этого небольшого представления был старый ворон, восседающий на центральной балке под потолком сарая. Он взъерошил перья и наклонил голову набок, когда один из актеров заворочался на сеновале. Кожа у этого человека была смуглая, а волосы заплетены в сотни разнообразных косичек. Ворону достаточно было взглянуть на него и услышать ритм его сердца и дыхания, чтобы убедиться, что это Сакра.
Вслед за этим ритмом он пролетел полмира, ибо у него для Сакры были вести.
Крыса наконец решилась пуститься в опасный путь к своему жилищу. Усы у кота дрогнули, и он бросился за ней, но та успела скрыться во тьме норы. Кто-то из актеров всхрапнул, причмокнул губами и поглубже закопался в сено.
Ворон расправил крылья, сорвался с балки и плавно опустился рядом с полотняной сумой, которая служила Сакре подушкой. Птица взглянула на человека сначала одним глазом, потом другим, словно хотела удостовериться, что он действительно спит.
Удовлетворившись осмотром, ворон просунул блестящий клюв в ухо спящему человеку и вытащил оттуда серую пушинку, похожую на обрывок облака или клочок мягкой шерсти. Зажав в клюве частичку тела Сакры, ворон поднялся ввысь, не обращая внимания ни на крышу, ни на стены, и исчез в морозной тьме.
— Я запираю маяк на зиму девятого числа. С этого дня распорядителем моего счета становится миссис Идуна Хансен. Пожалуйста, выпишите чек на ту сумму, что останется к тому времени у меня на счету, на ее имя и пошлите вот по этому адресу. — Бриджит подвинула листочек бумаги к мистеру Шварцу.
За стенами маленького кабинета обычная банковская жизнь шла своим чередом. Но приглушенная деловитость этой жизни сюда не проникала — разве что пробегающий мимо клерк заглянет в открытую дверь.
— Как жаль, что вы закрываете ваш счет, мисс Ледерли.
Мистер Шварц был худым и абсолютно лысым человеком. Словно для того, чтобы возместить потерю шевелюры, он отрастил непомерно длинные обвисшие усы, за которыми полностью скрывался его рот.
— Нам всегда было приятно работать с вами, так же как и с вашим отцом. — На мгновение клерк встретился взглядом с Бриджит, прежде чем уткнуться в свой блокнот и записать ее инструкции.
— Спасибо, — ответила Бриджит. — Но мне предложили новую работу в Мадисоне, и я согласилась. Как только устроюсь, вышлю вам свой новый адрес, чтобы вы могли связаться со мной.
Всю дорогу от острова Бриджит репетировала эту фразу, но сейчас она прозвучала даже чересчур естественно.
«Наверное, это потому, что ложь намного правдоподобнее, чем правда».
— Ну вот и все, мистер Шварц. — Бриджит собрала банкноты и монеты, которые должны были теперь составить ее средства к существованию, и встала.
— Что ж, буду ждать вашего письма. — Мистер Шварц тоже поднялся и протянул ей руку. — Удачи вам в Мадисоне, мисс Ледерли.
— Спасибо. — Бриджит пожала протянутую руку и тут же выпустила ее, стараясь не глядеть клерку в глаза. Она не нуждалась больше в добром отношении жителей Бейфилда. Слишком поздно. Сегодня она будет лгать людям столько, сколько потребуется, чтобы побыстрее уладить свои дела и навсегда покинуть этот город.
На улице ноябрьский воздух казался еще холоднее из-за яростных порывов ветра. Зима решительно заявляла свои права на остаток года, хотя снега пока было совсем мало. Лишь тонкий белый налет припорошил мостовую, а небо над головой было морозно-голубым и почти без облаков.
Бриджит до сих пор пребывала в нерешительности по поводу завершения своих дел в Бейфилде. В конце концов понятно, что ее обман раскроется, как только девятого числа Фрэнсис Блачард приплывет на маяк на своем буксире и обнаружит, что Бриджит исчезла. И тогда пойдут разговоры. Господи, сколько же будет разговоров…
Плохо и то, что из-за денег эти разговоры коснутся миссис Хансен. Бриджит очень надеялась, что в банке ее экономке не станут препятствовать в получении оставленной суммы. Мистер Шварц был человек порядочный и никогда не выказывал нежелания иметь дело с Бриджит. Разумеется, он проследит, чтобы ее просьба была удовлетворена.
Значит, осталось уладить только два дела.
Улица Риттенхаус, как обычно, кишела народом. И пешеходы, и извозчики — все старались укутаться потеплее. Несмотря на шерстяные чулки, перчатки и две шали, Бриджит пришлось ускорить шаг, чтобы хоть немного согреться. Во всяком случае она убеждала себя, что это холод вынудил ее так торопливо пройти мимо аптеки, а отнюдь не опасение столкнуться с тетей Грэйс и еще раз услышать ее «предсказания». И уж конечно, эта спешка не была вызвана сомнениями в том, что еще предстояло сделать.
Бриджит вдруг ужасно захотелось, чтобы Калами… Вэлин был сейчас рядом. Она никак не могла привыкнуть к тому, что они договорились называть друг друга по имени. Однако это был единственный способ убедить Калами не называть ее «госпожой». Он, в свою очередь, признался, что не в восторге от обращения «мистер», а Бриджит, естественно, не собиралась величать его «лордом-чародеем» в присутствии миссис Хансен и Сэмюэля. Так что это был компромисс.
Когда Вэлин описывал ей те края, откуда прибыл, предстоящее путешествие казалось Бриджит таким же обычным делом, как поездка в Мадисон или Чикаго. Но теперь, когда она осталась одна, среди шума и толчеи городских улиц, над которыми разносился звон церковных колоколов, вся эта затея предстала перед ней в самом нелепом виде. Даже то, что она углядела в мамином зеркале, сейчас казалось ей болезненной галлюцинацией, вызванной переутомлением. Ну разумеется, все это не более чем фантазии старой зануды, у которой от одиночества помутился разум.
Стиснув зубы, Бриджит продолжала свой путь. У Церкви Христа она замедлила шаг. Дорожка перед храмом была расчищена от свежевыпавшего снега. «Значит, мистер Симмонс, скорее всего, в церкви, — подумала Бриджит, — и можно будет избежать мучительной встречи с его женой».
Она взошла на крыльцо и потянула на себя ручку двери. Та отворилась, и из-за нее послышались два приглушенных голоса, один из которых принадлежал мистеру Симмонсу.
Бриджит поспешила закрыть дверь, но было поздно. Мистер Симмонс уже обернулся и заметил ее. Он сразу поднялся со скамьи, где происходила его доверительная беседа с какой-то белокурой женщиной. Бриджит вздрогнула, приняв ее за тетю Грэйс. Но в этот момент женщина обернулась, и Бриджит увидела широкий нос и тройной подбородок миссис Нильсен, вдовы, содержавшей пансионат, где Бриджит проводила каждую зиму.
— Извините, — сказала Бриджит и попятилась назад.
— Нет-нет, мисс Ледерли, — торопливо сказал мистер Симмонс. — Какая приятная неожиданность. Не хотите ли к нам присоединиться?
Он жестом указал на соседнюю скамью.
Бриджит нахмурилась, но приглашение все же приняла и, на ходу снимая перчатки и шаль, вошла в чистенькое, выкрашенное синей краской помещение церкви. Ряды деревянных скамей и резной клирос содержались в такой же изумительной чистоте, что и позолоченный алтарь, над которым сияли три маленьких витражных оконца. Несмотря на холод, это место было гостеприимно, как всегда.
— Бриджит, дорогая! — Миссис Нильсен, тяжело отдуваясь, встала со скамьи и взяла Бриджит за руки. — Как я рада тебя видеть! Мы с мистером Симмонсом как раз говорили о тебе.
— Неужели? — Возникшее было ощущение дружеского гостеприимства тут же пропало. Бриджит присела на краешек скамьи, приготовившись сбежать, как только подвернется подходящий момент. Однако миссис Нильсен не спешила выпускать ее ладони из плена и, кроме того, уселась рядом.
— Миссис Нильсен рассказала мне, что она очень тревожится за вас. Что она не знает, как подойти к этому делу… — издалека начал мистер Симмонс, садясь на свое место.
Губы Бриджит сжались в тонкую линию. Она вынула ладонь из рук миссис Нильсен.
— О чем это вы?
— Ну же, Бриджит, нехорошо с твоей стороны сердиться на меня, — категорично заявила миссис Нильсен и кротко сложила руки на коленях. — Ты собираешься уехать из города с этим человеком и хочешь, чтобы я не беспокоилась?
Бриджит, однако, была не в том состоянии, чтобы выслушивать проповеди.
— Если вы беспокоитесь о том, что вас не касается…
— Чепуха, — отрезала миссис Нильсен. — Ты живешь у меня вот уже семь лет. Я знала твою мать. Я же вижу, что с тобой что-то происходит, и я беспокоюсь. — Она легонько постучала пальцем по коленке Бриджит. — Ты хорошая девушка, и многие в городе обязаны тебе за то, что ты сделала, даже если некоторые и не спешат это признавать. Не могу же я сидеть и смотреть, — на этот раз тычок в колено был довольно чувствительным, даже сквозь фланелевые рейтузы, — как ты совершаешь ужасную ошибку. А все потому, что ты слишком упряма и не хочешь простить тех, кто был к тебе несправедлив.
Бриджит почувствовала, что у нее горят щеки. Может быть, она права? Нет, нет, это неправда.
— Я еду в Мадисон, миссис Нильсен, — сказала она. — Я нашла новую работу. Вот и все.
— Так значит, вы не собираетесь уехать вместе с мистером Форсайтом? — тихо спросил мистер Симмонс.
— Собираюсь или нет — это моя забота. — Бриджит вздернула подбородок и устремила жесткий взгляд на священника, ясно давая понять, что дальнейшие расспросы не приветствуются.
Однако мистера Симмонса не так-то просто было заставить отступить. Его ладони, покоившиеся на коленях, крепко сжались.
— Мисс Ледерли, прошу вас. Мы с вами всегда были друзьями, и вы знаете, что я желаю вам только добра. — На лице священника появилось знакомое выражение искренней серьезности, и у Бриджит сжалось сердце. Она не могла больше здесь находиться. Не могла слышать все это. Не могла врать этому человеку, который действительно всегда был так добр к ней. — Согласен, мистер Форсайт кажется порядочным человеком, но проделать весь путь до Мэдисона вдвоем, без провожатых…
Миссис Нильсен, видно, устала дожидаться, пока священник обходными путями доберется до цели.
— Девочка моя, он не стоит того, чтобы опять разбивать себе сердце, — заявила она. — И уж во всяком случае он не стоит твоего позора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72