— За Крызой следует лиловый Дракон, — автоматически ответил ей ошарашенный маг фразой из учебника по астрологии, затем, опомнившись, рассердился. — Нет, твой знак — Крыза. И будь потише, пожалуйста, не мешай мне работать! Кто из нас маг: ты или я?
— Наверное, вы, — неуверенно ответила Машка, присаживаясь без приглашения на низенькую скамеечку у стены.
Маг бросил на нее недовольный взгляд, но промолчал, удовлетворенный тем, что странная гостья его по крайней мере молчит. Маг терпеть не мог болтливых женщин, а ко всем остальным относился с недоверием и недоброжелательностью. Он предпочитал общаться со звездами и с животными.
— Странное дело, — пробормотал наконец он озадаченно. — Какой забавный эффект...
— Что случилось? — нетерпеливо спросила Машка. — Вы что-нибудь увидели?
— Дело в том, что для того, чтобы узнать твое будущее, нужно спарить накка с брукхой, связать хвостами двух крызов, а проще говоря, совершить бессмысленное действие по смешению несмешиваемого, — объяснил маг, настолько пораженный открывшейся ему картиной, что даже глупая девушка оказалась подходящим слушателем.
— Это слишком сложно? — уточнила Машка.
— Это невозможно! — отрезал мессир Глетц. — В твою судьбу вмешивается столько разнообразных могущественных существ, что увидеть ее нельзя, разве что попробовать вывернуть мир наизнанку.
— Ну и что? — удивилась Машка. — Разве нельзя подсмотреть, что мне готовят эти самые могущественные существа?
— У них нет привычки уведомлять человеческих гадателей о своих намерениях, — хмыкнул маг. Лицо у него стало насмешливым, словно то, что он говорил, было известно каждому ребенку в этом мире. Исключая, разумеется, Машку.
— Итак, чем еще я могу тебе помочь? — осведомился он слегка раздраженным тоном. — Только не проси сделать тебя богатой, умной и красивой.
— Я и так ничего себе, — обиделась Машка. — Разве что этот шрам... Можно с ним что-нибудь сделать?
— Никогда! — торжественно отказался мессир Глетц. Его брови шевельнулись, точно внезапно превратились в мохнатых гусениц, и медленно сползлись к переносице. — Ты должна гордиться этим шрамом. Такие шрамы украшают любого человека.
— Только не меня, — заупрямилась Машка. — Я, конечно, не фотомодель и не королева красоты, но такое уродство носить не хочу.
— Это знак, — попробовал объяснить маг. — Ты встретилась с богом и осталась жива...
— Я постоянно встречаюсь с богами, — похвасталась Машка. — И до сих пор это мне несильно вредило. И вообще я нахожу, что местные боги более воспитанные существа, чем некоторые люди.
Но мессир Глетц был неумолим. Похоже, он уже имел опыт общения с совцами и немного знаком был с их странными психованными богами, а потому связываться с совецкой магией не хотел. Маг прошелся туда-обратно по залу. Полы его мантии прошуршали по полу. Потом он взглянул на Машку из-под кустистых бровей. Машке стало немножко жутко, потому что взгляд у мага был колючий и тяжелый, как у внезапно ожившего старого дерева. Не злой. Не добрый. Просто очень тяжелый.
— Какое дело тебе до внешней красоты, если тебя отметили боги? — строго спросил он. — Нормальный человек был бы счастлив носить подобный знак. С этим знаком ты можешь поступить в академию магии, даже если у тебя нет никаких других способностей, кроме таланта оставаться в живых в присутствии богов.
— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! — оживилась Машка. Мечты о всемогуществе и волшебной силе вновь одолели ее.
— Ты повздорила с совецким богом, и он отметил тебя знаком своего гнева, — торжественно провозгласил мессир Глетц.
— Я знаю. — Машка дожала плечами. — Удивительно вздорный и неуравновешенный тип. Что дальше?
Маг втянул голову в плечи, став похожим на неуча-разбойника из банды Бо, и со свистом выдохнул. Однако никто не явился, чтобы покарать Машку за богохульство, и он продолжил объяснение:
— Немногие могут похвастаться тем, что у них вышло разозлить бога и при этом остаться в живых. В академии магии есть кафедра выживания, куда тебя возьмут с радостью.
— Ага, — хмыкнула Машка, — в качестве наглядного пособия, я полагаю.
— Нет! — возразил маг. — Такой знак со всей очевидностью доказывает, что у тебя есть талант к выживанию, а значит, тебя можно обучать, даже не обращая внимания на то, что ты не принадлежишь к благородным кругам и родилась женщиной. Скажи, тебе не было больно, когда шрам этот затягивался?
— Мне было ужасно больно, пока он не был шрамом, — успокоила его Машка. — А потом — нет, ничего.
— Странно, — пробормотал маг. — Удивительно и непостижимо...
— А что, для того чтобы быть магичкой, непременно нужно, чтобы было больно? — с опаской спросила Машка, уже почти готовая распрощаться со своей мечтой. Боли она боялась, хотя вид крови переносила с легкостью.
— Все в этом мире должно быть чем-то оплачено, — философски заметил мессир Глетц. — Или болью, или деньгами, или временем. Можно только поражаться, отчего заживление такой страшной раны не потребовало от тебя никаких усилий.
— Почему от меня? — удивилась Машка. — Мне казалось, что это совецкий бог устыдился и исправил то, что натворил.
Мессир Глетц посмотрел на нее как на полную идиотку и изрек:
— Богам не бывает стыдно. На то они и боги.
— Видимо, я чего-то опять не понимаю, — задумчиво пробормотала Машка. — Между прочим, его жрец мне даже свое перо подарил. В качестве извинения за неприятные переживания.
Она сунула руку в карман и, вынув, помахала перед лицом мага разлохматившимся совецким перышком. Глаза великого иллюзиониста и предсказателя увеличились в размерах раза в два и выпучились, как у жабы. Он шумно втянул ноздрями воздух и сделал несколько резких пассов перед собой.
— Ты ведь из другого мира, милая! — внезапно сказал он. — Ты родилась и росла в совершенно другой среде, по тебе это хорошо заметно. Как же я сразу-то не догадался, старый дурак.
Он поднял руку, но хлопать себя по лбу не стал, видимо посчитав неприличным это делать в присутствии посторонних.
— Ну да, — отозвалась Машка. — И что?
— Я могу попробовать в благодарность отправить тебя назад, — провозгласил маг и довольно хмыкнул.
— Зачем это? — испугалась Машка. — Я вам что, здесь так сильно мешаю?
С перепугу она громко хлюпнула носом и вытерла мокрый нос рукавом рубашки.
— Погоди, — озадачился маг. — Ты что, совсем-совсем не хочешь домой? У тебя ведь где-то есть дом? — Он вдруг вздрогнул всем телом и — резко, больно — схватил ее за руку. Подержал немного, беззвучно шевеля губами, точно считал пульс, и облегченно перевел дух. — Извини. Я испугался, что ты — дикая бродилка, — пояснил он. — Это такие неприятные бездомные существа, высасывающие из людей энергию. Судя по всему, ты еще не успела с ними познакомиться. Мы считаем их дурными снами Дохлого. Но ты обычный человек. Так почему ты не хочешь домой? Честно говоря, я удивлен. Все когда-либо встреченные мной путешественники между мирами очень скучали по родине и мечтали туда вернуться. Ведь двух совершенно одинаковых миров не существует, и в новом мире, каким бы прекрасным он ни был, вынужденных переселенцев будет раздражать непохожесть, а мало кто может полностью приспособиться к другим правилам игры.
Машка перевела дыхание. Кажется, великий маг действительно искренне хочет ей добра, только у него свои представления о том, чего Машка должна желать. Значит, нужно ему кое-что объяснить.
— А что я забыла в том мире, где родилась? — зло спросила она. — Хрущобу нашу жуткую? Драки? Вечную нехватку денег? Тут у меня, по крайней мере, что-то получаться начало. Нет уж, дудки, я обратно не хочу, меня и здесь неплохо кормят.
— Ты не поняла, — огорчился маг, сняв и аккуратно повесив на кресло свою рабочую мантию. Видимо, полагал, что она ему уже не потребуется. — Дело же не только в еде.
— Я все поняла, — отозвалась Машка. — Это просто фраза такая. Ваш мир мне нравится гораздо больше. Он честнее, чем мой. Здесь есть боги, и перед их лицом все равны. Никто не будет прощать тебе вину только за то, что ты стражник, или маг, или еще кто-нибудь.
— Хм. — Старик улыбнулся. — А мне казалось, что это как раз один из самых больших минусов этого мира. Мне бы хотелось жить в мире более совершенном, где учитывались бы все прежние заслуги человека.
Машка пожала плечами:
— Каждому свое. Вы — маг, и вам нравится мой мир. А я просто девушка, не владетельная госпожа и даже пока не магичка. А потому меня вполне устраивает этот.
— Ты уверена, что не будешь скучать по дому? — осторожно поинтересовался маг.
— Наверное, буду, — после секундного раздумья отозвалась Машка. — Но это не заставит меня желать вернуться туда.
— Как знаешь. — Маг отвернулся к окну. — Но чего тогда тебе действительно хочется?
Машка глубоко задумалась, и лицо ее озарила наимерзейшая из всех возможных улыбок.
— А пусть вот он скажет мне, чего он от меня хочет! — пожелала она, ткнув пальцем в слащавое юношеское лицо в священном углу.
Вся фигура ее в этот момент выражала: «Ну что, съел?!» — а физиономия была веселой и нахальной, как у вороватой городской белки. Маг тоже посмотрел на изображение Разумца и испуганно всхрапнул — то ли от неожиданности, то ли в припадке религиозного экстаза. Бог их разберет, магов. Странные они какие-то.
— Ты хочешь требовать объяснений у бога? — уточнил мессир Глетц.
— Именно! — сияя, подтвердила Машка.
— Он уничтожит тебя, а меня вместе с тобой! — объявил маг.
— Боитесь, значит? — ехидно спросила Машка.
— Опасаюсь, — поправил маг. — Если бы я не был разумен и осторожен, вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.
— Не думаю, что он станет сердиться на то, что я хочу побеседовать с ним, — заметила Машка. — Но если вы не способны позвать его на разговор, я обращусь к кому-нибудь более опытному и могущественному.
Такой насмешки над собой маг стерпеть не смог и элементарно, как второклассник, повелся «на слабо». В различии культурных традиций все-таки есть свои плюсы. Маг нахмурился, пошарил по карманам своего расшитого банного халата и вытряс несколько разновеликих мешочков на пол. Потоптался на них немного, недовольно бурча и бросая на Машку высокомерные и презрительные взгляды, и, наконец, рухнул на колени, завершая обряд. Машка с интересом наблюдала за его действиями, пытаясь запомнить последовательность. Мало ли, вдруг в будущем пригодится...
В сиянии своей силы и величия перед ними возник великий бог Разумец. Заиграли трубы, запели небесные голоса осанну, и переливающаяся всеми цветами радуги птица появилась над его головой. Маг вздрогнул и привычно простерся ниц, успев заметить, что юная гостья его даже не пошевелилась при явлении грозного бога.
— Привет, — спокойно и с интересом сказала она.
Маг вжал голову в плечи, моля властного бога лишь об одном: чтобы гнев на дерзкую девчонку не задел его, старика. К его удивлению, ни молний, ни грома не последовало.
— Привет, — отозвался бог самым тихим голосом, на который был способен.
Маг поднял голову и рискнул украдкой взглянуть на могущественного гостя. Гнева в глазах бога не было, а был испуг, ожидание и растерянность. Вставать и привлекать к себе внимание маг не решился, однако навострил уши, подозревая, что здесь и сейчас происходит нечто странное. Мгновение поколебавшись, Разумец махнул рукой. Голоса и трубы стихли, а священная птица, мигом утратившая свое великолепное сияние, уселась на подоконник. Бог отстегнул драгоценную брошь, скрепляющую полы его плаща, и бросил плащ на пол. Потом он — совсем как человек — уселся на него и приглашающе махнул девчонке рукой. Садись, мол.
Машка подошла, смерила бога оценивающим взглядом и присела на краешек священной реликвии. Да половина высокопоставленных жрецов этого мира что угодно отдали бы за такую возможность! А она еще и колебалась. Странная девочка... Впрочем, бог, кажется, ее отношением вовсе не был оскорблен.
Не поворачивая головы, Разумец бросил ошеломленному магу:
— Оставь нас, мудрый. Мы с тобой после поговорим.
Маг предусмотрительно покинул зал на почтительных четвереньках, не рискуя поворачиваться спиной к могущественному богу.
— Ну, — сказала Машка, дождавшись, когда перепуганная рожа мага исчезнет в дверях, — так что тебе от меня нужно, всевидящий и всемогущий Разумец? Кажется, к тебе так принято обращаться...
— В общем-то да... — Бог отчего-то смутился. — Но, я думаю, в приватной беседе мы вполне можем обойтись без официальных титулов.
— Легко, — согласилась Машка. — Так ты скажешь мне, что тебе от меня нужно и зачем ты постоянно вмешиваешься в мои дела?
Бог молчал и кусал губы. Руки его подрагивали. Он явно хотел сказать что-то, для чего нужно было набраться храбрости. Машка решила смущенному богу помочь.
— Что-то не так? — спросила она. — Да ты не беспокойся, я здесь уже ко всему привыкла, говори. Я не обижусь. Это магия такая, да? Если кому-то помогаешь, можно потребовать оплатить помощь? Так что мне надо сделать? Не стесняйся, ты правда меня много выручал. Я бы, наверное, здесь уже раз десять померла, если бы не ты, так что заказывай музыку.
— Я не любитель музыкальных произведений, — пожав плечами, сообщил бог. — Предпочитаю хорошую кулинарию.
— В этом мы, безусловно, похожи, — одобрила Машка. — Но мне бы хотелось получить ответ на свой вопрос. Он такой сложный?
— Он непростой, — согласился Разумец. — И я не уверен, что ты готова сейчас услышать ответ на него.
— Не уверен — не обгоняй, — посоветовала Машка. — Просто, если наконец не узнаю, зачем ты меня опекаешь, я, наверное, лопну.
— Это было бы очень печально, — осторожно заметил бог. — Скажем так: у меня есть на это причины.
— Какие? — не отставала Машка.
— Мне бы хотелось, чтобы твоя жизнь была светлой, радостной и как можно более устроенной, — ушел от ответа лукавый небожитель.
— Но почему? — допытывалась она.
Разумец вздохнул:
— Ты — особенная. Я рассчитываю, что однажды, когда повзрослеешь, ты станешь помогать мне в моей работе.
Машка задумалась. Карьера божественной помощницы не казалась ей отвратительной, однако ощущение, что бог юлит и темнит, не оставляло ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73