И это ощущение заставляло Машку расслабляться и забывать о том, что далеко не все правила игры известны ей.
Но все когда-то бывает в первый раз. В сопровождении Мая она уже выбиралась в город. Настало время научиться ходить по нему в одиночестве. Неужели она даже с этим не справится? Чувство легкости и лихости захватило ее. Разве не нашла она в городе работу в первый же день? Разве пропала она на многолюдной ярмарке? А вонючую жижу, вылитую на нее из окна, нельзя считать серьезной неприятностью. Машка решительно сжала монетки в кулаке и двинулась осуществлять свое право на отдых. Отвратник у ворот поднял голову и проводил ее мрачным и сонным взглядом.
Яркая вывеска, изображающая широко раскрытый накрашенный рот, из которого вылетали мыльные пузыри, нашлась быстро. Фарад, блаженно щурившийся от солнечного света возле своего «Лысого мага», с удовольствием объяснил ей дорогу.
— Искусство — это хорошо, — заметил он таким тоном, словно по секрету открывал смысл жизни. — Девушке непременно нужно интересоваться искусством. Ты легко найдешь дом Цемеса — он живет в Зеленых Рукавах, в розовой их части. Это недалеко.
Машка плохо представляла, как может выглядеть розовая часть зеленых рукавов, однако кивнула легкомысленно и отправилась на поиски. Представительство знаменитого иллюзиониста Иру Цемеса действительно оказалось совсем близко. Достаточно было миновать пару домов после забегаловки Фарада и свернуть направо, где взгляду открывался ухоженный бульвар, все деревья которого для красоты затянуты были гирляндами декоративного светящегося мха. Похоже, украшение это приходилось родственником обычному осветительному растению, распространенному в Астолле повсеместно, но этот вид смотрелся куда менее дико и гораздо эффектнее. Аккуратные плети натянуты были между ветвями соседних деревьев, а более мелкие, похожие на веревки ответвления оплетали каждое дерево. Мох испускал слабый розоватый свет, отчего бульвар походил на какой-нибудь дорогой московский магазин или на салон красоты в День святого Валентина. Не хватало только пошлых толстых ангелочков и обязательных сердечек, оснащенных крылышками. Нет, Машка ничего не имела против специального дня в году, когда принято признаваться в любви своей тайной сердечной привязанности, но ведь так обидно, когда самый прекрасный парень на свете признается в любви не тебе, а твоей соседке по парте! И все радуются, у всех праздник, везде шарики красные висят и слащавые открыточки. И только ты, как дура, возвращаешься домой одна. Согласитесь, ни один здравомыслящий человек не будет счастлив от такого праздника. Машка предпочитала считать, что все это вранье, освященное традицией, вроде Нового года. Редко кто-то верит, что подарки и на самом деле приносит Дед Мороз, но ведь так принято, это — символика праздника. Вот так и с Валентином и его амурчиками. Машка решительно тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и двинулась по романтической аллее, внимательно высматривая эту самую, описанную ей Фарадом очень подробно, вывеску.
С полным правом ее можно было назвать не только яркой, но и кричащей. Стоило Машке приблизиться к дому Иру Цемеса, как нарисованный — так ей показалось — рот раскрылся еще шире и заверещал, пуская разноцветные пузыри:
— Представительство Иру Цемеса! Самые зрелищные представления! Самые загадочные существа! Самые захватывающие повествования! Посетите представление прославленного выдумщика Цемеса, и ваше счастье будет полным! Незабываемые ощущения гарантируются! Билет на представления можно приобрести в кассе прямо напротив вас.
Мыльные пузыри, выпускаемые зачарованной картинкой, были абсолютно реальными. Один из них, большой и бликующий в розоватом свете бульвара, оторвался от вывески и лопнул, коснувшись Машкиной шевелюры. Запахло фруктовым мылом, а брызги, холодные и противные, упали на лицо. «Это что, предупреждение? — подумала Машка обеспокоенно. — Попытка сказать о том, что самые лучшие иллюзии, картинки и самые прекрасные выдумки непременно оборачиваются такой вот простенькой гадостью?» Глас бога не ответил на ее мысленный вопрос, и не засвербело чуть повыше несостоявшегося охвостья. Внутренний голос молчал. Машка подождала еще немного и, суеверно переступая трещины на земле, двинулась внутрь, туда, где разноцветными светящимися шляпками — то ли грибов, то ли гвоздей — написано было: «Касса. Сегодня билеты дешевле! Последний день представления!»
Это самое «дешевле» доверия не внушало. Машкин опыт подсказывал, что дешевле далеко не всегда значит лучше. С другой стороны, чего плохого можно ожидать от выдумщика? Ведь это даже не настоящий маг, а так, киношник. Режиссер, актеры и сценарист в одном лице. Культурного отдыха у нее не было уже давно. По крайней мере, по-настоящему культурного, не дерганья на какой-нибудь дискотеке, предпринятого исключительно для привлечения внимания одного симпатичного парня. А господин Цемес, похоже, в Астолле был весьма известным и уважаемым, если даже Тиока знала его и мечтала сходить на его представление. Машка помусолила во вспотевшей ладони монетки и решительно вошла под сень козырька над входом.
Из темного окошка справа высунулась пупырчатая готова, изрядно смахивающая на лежалый огурец с глазами. Машка ойкнула и отпрыгнула: мало ли, вдруг это охранное животное и оно кусается. Голова хлопнула глазами удивленно и, растягивая гласные, спросила:
— Вам билет в первый ряд?
— А сколько их всего? — поинтересовалась Машка, немного успокоенная умением головы говорить.
Как известно, та собака, которая лает, — не кусает, а уж та, которая разговаривает по-человечески, уж точно не будет сразу бросаться на собеседника. В одной хорошей книге было сказано, что это даже на драконов действует. Правда, если им не понравится, как ты ведешь беседу, твоя судьба довольно быстро станет плачевной. Говорящий огурец на драконью голову, какой Машка ее представляла себе, похож не был.
— Много... — озадаченно пробормотала голова. Видимо, устный счет не был ее сильным местом.
— Тогда в первый, — быстро согласилась Машка. — А то видно ничего не будет за спинами.
Голова исчезла, и тут же на ее месте возникла такая же пупырчатая, но при этом еше и заросшая жесткими черными волосками рука, между пальцев которой зажато было нечто неприлично-резиновое. В свое время, когда Машка с матерью жили на шестом этаже, а не в подвале, как в последние годы, она любила из таких вот изделий мастерить «капитошек». Наливаешь в него воды, завязываешь попрочнее хвостик и сбрасываешь с балкона. Главное — успеть спрятаться, пока тебя не заметили.
Это же резиновое изделие было пустым, блестящим и странно воняло химической клубникой.
— Возьмите ваш билет, — потребовала невидимая голова, очевидно почувствовав Машкино смущенное замешательство. — С вас пол-лошика.
Машка протянула одну из своих монеток и с опаской приняла билет. Вопреки ожиданию на ощупь он оказался вовсе не противным. Сухая и слегка шершавая поверхность его напоминала бумагу.
— После представления будет проведена распродажа уникальных амулетов из далеких земель, — сообщила голова, вновь появляясь в окошке.
— Благодарю, — осторожно сказала Машка и двинулась дальше, прикидывая, какое странное существо может служить здесь контролером и, главное, чем и как оно будет компостировать ей билет. «Хорошо хоть не мозги», — невесело подумала она.
Представительство Цемеса выглядело дешевой комнатой ужасов. По крайней мере поначалу. Ничего поразительного пока не наблюдалось, кроме внушающего уважение своими грандиозными размерами паука, повесившегося на собственной паутине в углу. Дохлые мухи красочно обрамляли место его последнего пристанища. Под паутиной лежал желтый скелет, потрескавшийся в нескольких местах и очень похожий на пластиковый. В боковом свете на его лбу отчетливо был виден отпечаток пальца, словно кто-то ел курицу-гриль, а потом схватился за чужую черепушку жирными пальцами. Чуть дальше на грязной стене намалевана была парочка демонов в неприличных позах. Совсем не похожие на талиберов, демоны были совершенно человекообразные, с куцыми крылышками и вообще довольно-таки уродские. Фантазии хваленому Цемесу явно не хватало. Машка хмыкнула, пожалела смутно о потраченных впустую деньгах и решительно скользнула за пыльную занавеску из черного бархата. Пропустить представление, за которое уже заплатила, она себе позволить не могла.
Черная тень метнулась ей наперерез. Машка взвизгнула от неожиданности, хотя обычно к такому девчачьему выражению эмоций склонна не была, и, немного придя в себя, от души саданула тень ногой. Задуматься о том, что это может быть опасно, она не успела. Да и что может быть опасного в помещении дешевого аттракциона? Тварь испуганно захрипела, фыркнула и медленно отползла назад.
— И что ты пинаешься? — с упреком поинтересовалась она писклявым, но явно мужским голосом. Наверное, именно такими голосами разговаривают кастраты, стерегущие гаремы восточных владык.
— Ты меня напугал, — честно ответила Машка.
— Когда женщин пугают, они кричат, плачут и зовут на помощь мужчин, — просветил ее человек.
Был он совсем маленького роста, почти карликом. Его подбородок украшали роскошные заросли и, если в бороде легко могла заблудиться не только вошь, но и небольшая птичка, то макушка его сверкала внушительной лысиной. Зубы, периодически дружелюбно обнажаемые им, были желтыми и редкими. Однако человек вовсе не производил чересчур отталкивающего впечатления. Его глаза не бегали, а руки не дрожали, хотя общий вид был неопрятен и непритязателен, как у бомжа с не слишком большим стажем бродяжничества.
— Ну это смотря какие женщины. — Машка усмехнулась, смерив его взглядом. — От некоторых, знаете ли, и дубинкой по морде схлопотать можно. Например, от амазонок. Так что ты учти на будущее.
— Учту, — мрачно пообещал карлик, со значением потирая пострадавший подбородок. — Единственное, что мне непонятно: зачем ты купила билет, если не желаешь пугаться, ужасаться и удивляться?
— Да так, мимо проходила, — решив не вдаваться в подробности, ответила Машка. — Пугаться я не люблю, ужасаться не умею, а вот удивиться не помешало бы... А вы, кстати, кто такой?
Карлик приосанился:
— Я — Иру Цемес, великий и ужасный!
— Волшебник Изумрудного города, — в тон ему продолжила Машка. — Старо и банально!
В этот момент до нее дошло, что разговаривает она со знаменитым хозяином заведения. Уши ее вспыхнули, стало жарко и стыдно. Машка прикусила губу. Она опасалась говорить гадости известным и уважаемым людям. Мало ли чем это потом обернется.
— Ох, — сказала она виновато. — Вы и в самом деле знаменитый иллюзионист Цимес?
И закашлялась. Карлик посмотрел на нее так, что она в полной мере осознала свое ничтожество и обозлилась. Некоторые умеют смотреть так, что лучше бы гадость сказали. Они смотрят выразительно, с восклицательным знаком и с подтекстом. Иру Цемес, выдумщик, оказался одним из лучших мастеров выразительного взгляда. Ничего не поделаешь — артист.
— Ну и что? — сказала Машка, — Ну да, перепутала! И что меня теперь — убить за это, что ли?
— Это интересная мысль, — пробормотал господин Цемес. Шутки у него тоже оказались дурацкими, соответствующими дешевому павильону и чудовищному кассиру.
— Если хотите, я не буду ваше представление смотреть, — обиженно сказала Машка скрепя сердце. Денег было очень жалко, но общаться дальше с рассерженным и расстроенным гением ужасно не хотелось.
Она почесала щеку и уставилась на карлика. Тот задумался ненадолго и отрицательно помотал головой.
— Ты можешь пройти в зал, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы кто-то из-за своей глупости оказался лишен счастья созерцать мое искусство.
С самокритичностью у него, похоже, тоже все было плохо. Машка философски вздохнула и последовала за творцом в слабо освещенное помещение, никак не тянувшее на зал. Хотя бы потому, что сидячее место там было только одно, поставленное вплотную к маленькой сцене. И было это место грубо сколоченной колченогой табуреткой.
— Садись, — буркнул господин Цемес недружелюбно.
— А где все остальные зрители? — спросила опешившая Машка.
— Ты пришла смотреть на мое искусство, а не на людей! — торжественно сказал иллюзионист и, хлопнув в ладоши, мгновенно переместился на сцену.
«Выделывается», — с неодобрением подумала Машка. Зависть потихоньку начинала ее мучить, но выспрашивать рецепт перемещательного колдовства у Цемеса показалось бесполезным. Фокусники редко раскрывают тайны своего искусства, если, конечно, они не так богаты, как Копперфильд. Цемес на Копперфильда не тянул — вряд ли знаменитый иллюзионист стал бы выступать в такой халупе. Да, Тиока, кажется, изрядно преувеличила значимость Цемеса. Тем временем лучший выдумщик Астоллы принял величественную позу, поджал под себя ноги и принялся торжественно левитировать в воздухе. «Пол-лошика, — грустно думала Машка, наблюдая за его полетом. — Ну надо же, человек, чье представительство находится в такой заднице и выглядит как ночлежка для бездомных инопланетян, человек, который зарабатывает по пол-лошика за выступление, умеет левитировать и телепортироваться, а я — нет! Где справедливость? Я — пришелица из иного мира, ко мне благосклонны боги вообще и Херон в частности... В конце-то концов, я гораздо красивее этого карлика! Но он владеет магией, а я все никак не научусь!» В связи с этими печальными мыслями представление совсем перестало ее радовать. Горюя, она прикрыла глаза и почти совершенно перестала обращать на него внимание. Иру Цемес загудел-замычал нечто невнятное, а потом вдруг фыркнул громко, словно огромный ежик. В это же мгновение Машку будто током ударило. Перед глазами у нее немедленно полыхнуло алым и белым, стало страшно и неуютно. Когда вспышки прекратились, она осторожно открыла глаза. Но легче ей от этого не стало.
Вокруг простиралась безжизненная пустыня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73