Влип! Но почему молчат остальные? Пререкается с профессором только он один, а другие как воды в рот набрали.
- Вы намерены сделать из нас преступников? - неожиданно подал голос «танцор», и Денис быстро развернулся к нему всем телом. - Такие предложения джентльменам не делают.
- Но джентльменам и не вбивают в сердце осиновый кол, - загадочно парировал профессор.
- О, я знаю, кто ты! - негритянка вскочила с кресла.
Не успел Денис удивиться произошедшим с ней изменениям - спина девушки выгнулась дугой, словно у рассерженной кошки, пальцы скрючились наподобие когтей - как та оказалась за спинкой кресла, желая установить между собой и «танцором» преграду.
- Ты тот, кто пьет живую кровь. Ты - малаху! -крикнула она.
- Спокойнее! - успел крикнуть Поланский.
Но в этот момент баночка с кока-колой на столе профессора сама собой поехала по гладкой поверхности и упала набок, потом подпрыгнула, как будто по ней наподдали палкой, и с тупым стуком врезалась в стену, оставив на ней бурые пузырящиеся подтеки.
Денис увидел, что «вождь краснокожих» также поднялся с кресла и пристально уставился на профессора. Тот вдруг захрипел и схватился за узел галстука. Его немая борьба с собственным галстуком, словно тот был не обычной тряпкой, а живой змеей, выглядела страшно.
Тонко и протяжно закричала остававшаяся сидеть «русалка». Она прикрыла ладошками глаза, как будто свет в комнате был чересчур ярким, а сам Денис вдруг отчетливо почувствовал, как в доме все пришло в движение. За стеной заработали какие-то механизмы, на первом этаже поднялась суетливая беготня. По лестнице уже грохотали шаги «санитаров».
Денис подумал, что они вот-вот ворвутся в комнату и начнется расправа. Он поискал глазами хоть какой-нибудь предмет, годящийся для обороны, и не нашел ничего. Профессор между тем свалился на пол и корчился теперь возле журнального столика.
«Ведьма» тенью метнулась к окну, и тут же включилась силовая зашита. Раздался треск, затем последовала вспышка, резко запахло озоном, и одновременно с этим послышалось шипение накачиваемого в комнату под большим давлением газа.
Последнее, что успел Денис запомнить, были печальные, но по-прежнему остающиеся спокойными глаза «каратиста». Он один никак не отреагировал на внезапный бунт. Потом тело Чеглокова обмякло, и он безвольно откинулся на спинку кресла, словно собрался вздремнуть.
8. Сеймур
Еще одна неделя одиночного заключения в странном доме прошла для Гаррета в полуяви-полудреме. После внезапного переполоха на общем сборе обитателей особняка визиты к доктору прекратились, зато накачка информацией стала такой интенсивной, что временами Сеймура мутило, как от передозировки лекарств.
Впрочем, и в лекарствах недостатка не было.
Если бы Гаррет был по-настоящему верующим человеком, то он мог бы предположить, что так, совсем не как у Милтона или Данте, выглядит ад. Чистый, ухоженный и ужасный. В первые дни приходили мысли о перевоплощении тела и души после смерти. Отзвуки учения индуизма доходили до Лондона в основном в искаженном виде, серьезных работ по этому поводу Сеймур не читал, но его изо всех сил старались убедить в обратном - никакое это не перевоплощение. Просто Гаррета выковыряли, как жука из-под коры, из его настоящего времени и перенесли в будущее. Перенесли с определенной целью, и теперь ему предлагается роль, которую он должен сыграть, словно нищий комедиант, на потеху своим хозяевам.
Сеймура погружали в сон и показывали фильмы о мире, в котором он очутился. Он усвоил массу странных, чудовищных с точки зрения человека, жившего в девятнадцатом веке, понятий. Он мог теперь, не задумываясь, говорить и думать на тридцати или сороках ранее не известных ему языках. Но не хотел смириться с мыслью, что все это происходит с ним, Сеймуром Гарретом, наяву. Хотя, с другой стороны, что он мог еще поделать. Оставалось утешаться известным латинским изречением: «Credo, quia absurdum».
В спутники по этой жизни ему определи китайца, взятого, скорее всего, из какой-то британской колонии, африканскую дикарку, готовую вцепиться ему в горло своими когтями, индейца из Нового Света. Девушка и молодой мужчина, очевидно, были европейцами, но и они не имели ничего общего с теми людьми, с которыми Сеймур привык общаться.
Гаррета в этой новой жизни потрясли не столько технический прогресс и развитие цивилизации, сколько те катастрофические последствия, которые были вызваны ими. Планета перенаселена, смешение рас и народов поистине чудовищны, миром управляют машины. Даже самые смелые прогнозы развития человечества в его времени казались наивными и смешными по сравнению с тем, что произошло в действительности.
Доктор Поланский, объясняя Сеймуру, что с ним случилось, был обаятелен, жизнерадостен и приторно учтив. Для него не существовало тайн личной жизни, он был потрясающе осведомлен обо всем, что касалось сэра Гаррета. Это было невыносимо. Рассуждения о том, что особенности организма Сеймура вызваны всего лишь локальными мутациями, казались насмешкой. Одновременно Сеймур чувствовал, что воля его подавлена и что им пытаются управлять. Да что там - пытаются! Он подвергся настоящей психотропной атаке, он ощущал себя ничтожеством.
В редкие минуты просветления разума Сеймур пробовал анализировать происходящее и наконец пришел к неожиданному для себя выводу - все не так уж плохо, как можно было предположить вначале. В конце концов, он остался жив. Последние минуты той, безвозвратно утерянной жизни запомнились особенно отчетливо. Фридрих с его нафабренными усами и невозмутимым лицом исследователя насекомых заставлял даже сейчас невольно содрогаться.
Загадкой оставалась лишь цель, для которой и были проделаны все эти манипуляции с его телом и разумом. Невнятные объяснения Поланского, что Сеймура и его спутников собрали со всех континентов именно здесь, в этой варварской, по представлению истинного британца, стране для выполнения важной для кого-то миссии, казались абсурдными. По всей видимости, эта миссия была связана с похищением определенной веши, то есть, попросту говоря, с воровством. Сеймуру претила даже сама мысль о таком низком поступке.
После гипнотических сеансов в комнате у сэра Гаррета появились кое-какие книги. Сначала Сеймур отнесся к ним со снисходительным любопытством, но чуть позже увлекся чтением. Книги в основном содержали доклады и отчеты по современному политическому и социальному устройству мира, истории развития международных отношений, достижениям в области науки. С удивлением Гаррет отметил, что чтение не вызывает скуки. Определенно, что-то изменилось в его сознании и мелких привычках. Сейчас он не мог бы с уверенностью утверждать, что по-прежнему является тем самым сэром Гарретом, которого так хорошо знали в лондонском светском обществе.
Постепенно у него стали появляться отдельные соображения относительно собственной судьбы и той роли, которую ему предстоит сыграть. Значительная часть книг была посвящена проблемам времени. Соотнеся все это с тем, каким образом он оказался здесь, Сеймур пришел к выводу, что будущее задание будет каким-то образом связано именно с парадоксами перемещения из одной эпохи в другую. И неожиданно оказался прав.
На сей раз о том, что его ожидает новый визит к профессору Поланскому, Сеймура предупредили заранее. По знакомому коридору второго этажа Гаррета препроводили в тот же самый зал. Он вновь обнаружил там все тех же незнакомых людей, но теперь профессор за столиком оказался не один, вместе с ним разношерстную команду встречал мужчина лет пятидесяти, чей костюм напоминал скорее скафандр, а не цивильную одежду. Пиджак с прямыми плечами топорщился на мошной груди незнакомца, словно латы. Во взгляде вновь прибывшего не читалось и капли учтивости, а жесткие морщины возле рта свидетельствовали о властном и не терпящем возражений характере.
Грубиян, подумал Сеймур. Властный грубиян.
Как и в прошлый раз, Сеймура и прочую публику попросили занять кресла. Затем последовала довольно продолжительная пауза.
- Мы ошиблись, - обойдясь без лишних предисловий, сказал профессор, - назначив предыдущую встречу так рано. Для этого были свои причины, о них вы узнаете позже, но результат вышел несколько неожиданным. - Он нервно поправил узел галстука, словно тот вновь начал душить его. - Мы вас недооценили, но одновременно убедились, что выбор кандидатур оказался даже более удачным, чем предполагалось. Сейчас я представлю вам нашего гостя, а потом мы перейдем к деталям.
Все, включая африканскую дикарку, слушали Поланского очень внимательно, и Сеймур подумал, что прошедшая неделя была посвящена кропотливой индивидуальной работе не с ним одним. По крайней мере, ничто не предвещало неожиданных инцидентов.
Внезапно Гаррет почувствовал, что может улавливать настроения сидящих с ним рядом людей. Он искоса, так, чтобы это не бросалось в глаза, взглянул на соседнее кресло, которое занимал молодой человек. Тот самый, что в прошлый раз задавал вопросы доктору Поланскому. Сеймур ощутил его нервное беспокойство, которое сегодня, впрочем, было скорее выжидательным, чем агрессивным. Негритянка была более эмоциональной, и Гаррет различил неприязнь к самому себе, словно чем-то причинил ей боль. Самым невозмутимым в этой ситуации оставался китаец или монгол. От него явственно исходило почти физическое тепло. Поле этого спокойствия как будто распространялось на всех присутствующих, словно китаец каким-то непостижимым образом контролировал ситуацию, не давая остальным возможности открыто проявлять свои чувства.
Между тем профессор замолчал, передав слово мужчине, которого представил как Винсента Фрогга.
Наконец-то! Сеймур сел поудобнее, как будто ему предстояло прослушать концерт на вечере леди Холлисток, и прикрыл глаза.
- Профессор спешил представить вас друг другу не зря, - с солдатской прямотой начал Фрогг. - Масса факторов ограничивает наше влияние в этой эпохе. Сейчас, когда стресс от понимания, что с вами случилось, в основном миновал, пора переходить к делу. И переходить незамедлительно.
Гаррет приоткрыл веки и успел заметить, как профессор предупредительно положил ладонь на рукав Фрогга.
- Вам предстоит большая работа, - Фрогг бесцеремонно стряхнул руку Поланского. - Еще примерно с месяц вы можете оставаться в этом доме, чтобы как следует проанализировать обстановку и получить дальнейшие инструкции. Но не больше. Далее вам будет предоставлена полная самостоятельность. Ни я, ни профессор более не сможем помочь вам даже советом. Вкратце ваше задание выглядит так...
Кое-что о парадоксах времени слышать Сеймуру доводилось и раньше. Он никогда не интересовался ни физикой, ни химией, оставался равнодушен к математике, но все же чисто теоретические предположения о том, что перемещения людей и предметов не только в пространстве, но и во времени возможны, доходили до него в разговорах, которым он не придавал никакого значения. В Кембридже у него был сосед по квартире, тщедушный Филипп Боткинс, который всерьез увлекался подобными проблемами. Иногда Сеймур с ним беседовал, вернее, молча присутствовал при развернутом монологе, когда отправиться на какую-нибудь вечеринку не было возможности, а выпроводить Филиппа из комнаты мешала усвоенная привычка не заводить лишних ссор без особой надобности. Так вот, Филипп говорил, возбужденно тыча в пуговицу Сеймура пальцем, обожженным реактивами в химической лаборатории:
- Мы, Гаррет, еще настолько невежественны, что воспринимаем время как линейную величину, неразрывную в своем единстве. А ведь это не так! Возможно, время способно менять свои свойства, так же, скажем, как вода под воздействием холода. Оно может меняться. Маги утверждали, что способны переноситься по своему желанию из одного столетия в другое, заглянуть в прошлое или будущее. Но это чушь, Гаррет! Это шарлатанство! Никакие заклинания не в силах помочь в подобном путешествии. Лишь наука - это тот ключ, который откроет нам тайны устройства мира!
Слушая эти запальчивые рассуждения, Сеймур думал, что в своей истовой вере в могущество науки Боткине мало чем отличается от религиозного фанатика, с той лишь разницей, что идет бить поклоны не в церковь, а в лабораторию и на алтаре у него вместо идолов помещены реторты и гальванический аппарат, заставляющий дергаться уже дохлых лягушек. Сам он оставался в наивной убежденности, что в мире все возможно, поэтому сейчас его особенно не удивляло ни перемещение во времени, ни сменившаяся обстановка - он словно провалился под лед, а течение жизни, окунув его в глубины небытия, вновь выволокло на поверхность и вытолкнуло навстречу свету совсем в другой полынье. Холодно, конечно, и мокро, но ведь - жив!
Винсент Фрогг между тем уверенно двигался к одному ему известной цели.
- Я и Поланский, - Фрогг, не поворачиваясь, ткнул пальнем в сторону профессора, - присутствуем здесь для того, чтобы сделать вам предложение. Как шутят в этом столетии, от которого невозможно отказаться. - Винсент позволил себе усмехнуться, и Сеймур поежился. - Не буду вам называть точной эпохи, из которой мы прибыли сюда, так как это неважно, но задача у нас совершенно определенная - вернуть похищенный и перемещенный в прошлое портативный генератор времени. Полагаю, что кража была совершена неслучайно и генератор оказался здесь с какой-то определенной целью. Сейчас важно одно - как можно скорее обнаружить и вернуть его. Парадоксы, вызванные запуском генератора в настоящей эпохе, грозят самыми серьезными последствиями, поэтому мы и пошли на этот крайний шаг. Могут возникнуть вопросы, почему для этого выбраны именно вы, почему мы не можем найти и вернуть генератор собственными силами? Отвечу без обиняков - в этом деле бессильны помочь даже самые высокие профессионалы, если не обладают кроме знаний умением не просто видеть, слышать и анализировать, но и проникать в суть проблемы посредством паранормальных способностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43