половина третьего ночи! Даже деловые партнеры Андрея, напр
очь лишенные какой бы то ни было воспитанности и деликатности, после час
а ночи старались не звонить!
Андрей говорил долго.
Потом Ч я услышала, как он вышел на кухню, завозился там, зазвенел посудой
…
Я встала.
Андрей сидел за кухонным столом, в пестрых сатиновых трусах, которые даж
е в самые лютые холода являлись единственной ночной одеждой, которую он
признавал, сидел и пил коньяк прямо из горлышка бутылки.
Он так задумался, что даже не услышал, как я вошла, и вздрогнул, когда я его о
кликнула.
Ч Чего не спишь? Иди, ложись… Нечего тебе тут, Ч угрюмо буркнул мой нежны
й супруг.
Ч Кто звонил?
Ч Тебя это не касается… Это мое дело. Ну, может, этого дурака Веника еще пр
идется взять с собой. Пацифиста сраного… Но дерется он неплохо, если его к
ак следует достать.
А одному на такое идти… Чистое самоубийство! Ч Андрей глотнул из бутылк
и, звучно икнул и сморщился. Ч Ой, ну и гадость! Если это коньяк, то я Ч губе
рнатор Калифорнии.
Ч И что же это за дело такое опасное, на которое Веника ты с собою берешь, н
о про которое мне даже знать нельзя?!
Ч Веник Ч мужик, хоть и гомик… То есть, он Ч гомик, но при этом Ч мужик с п
ринципами. И, потом, он Ольге не чужой…
Ч А я, значит, чужая тетка и потому меня это дело никак не касается?! Ч у ме
ня голос даже сорвался от обиды, и Андрей, кажется, понял это, не смотря на с
вое алкогольно-задумчивое состояние.
Ч Ладно тебе, не злись, я не хотел тебя обидеть. И ты Ольге не чужая, конечн
о, а напротив даже Ч ее вторая мама, вот! Я имел в виду, что никакого другого
мужика я в это дело взять не могу, потому как это дело сугубо личное. А тебе
незачем соваться, потому что… Во-первых, ты Ч баба. В смысле, женщина. Во-в
торых, меньше знаешь Ч крепче спишь, да и проживешь дольше…
Господи! Да как я могла выйти замуж за такого? «Баба в смысле женщина»! Вот
это да! Где ж все это было, когда он за мной ухаживал? Или Ч где были мои гла
за?!! Придумала себе, дура-писательница, невесть что, то есть Ч сильного му
жчину, за внешней грубостью скрывающего исстрадавшуюся душу! Собственн
о, замуж-то выходила за его исстрадавшуюся душу… Потому как не было в нем
больше ничего привлекательного. А меня мамочка попреками изводила.
Впрочем, когда он ухаживал за мною, он все-таки говорил разные красивые сл
ова. И не называл меня «бабой».
Андрей допил коньяк, поставил бутылку на стол, еще несколько раз икнул и п
отер рукой над желудком.
Ч Ох… Неладно со мною что-то.
Ч Сходи к гастроэнтерологу.
Ч Схожу… Потом. Если жив буду…
Он снова икнул.
И вдруг повернулся ко мне с тем странным коровьим выражением на лице, кот
орое я на начальном этапе нашего с ним общения принимала за выражение не
жности.
Ч Насть! Слушай, я могу попросить тебя… Об одной вещи. Это важно. Ты серьез
но отнесись!
Ч Попросить Ч можешь, Ч осторожно ответила я.
Мало ли, о чем он меня попросит, в таком-то состоянии?
Да и вообще Ч незачем загодя обещания давать!
Ч Насть! Если что… То ты позаботься об Ольге. Ладно?
Ч Не поняла… Что Ч «если что»?
Ч Если убьют меня!!! Ч неожиданно заорал Андрей. Ч Если убьют и меня, и Ве
ньку! Не верю я им!
Ч А если ты «им» не веришь, то зачем соглашаешься на что-то там…
Ч Потому что я должен. Потому что нет другого пути.
Ч Для осуществления твоей мести?
Ч Не только. Ольгу снова пытались похитить… И они не оставят нас в покое…
Да и потом Ч я верю ему, понимаешь?!
Ч Ты только что сказал, что ты «им» не веришь!
Ч И верю, и не верю! Господи, Насть, не доводи ты меня! Просто пообещай, что т
ы позаботишься об Ольге, если меня не станет. Что ты не просто отправишь ее
к Юзефу в Краков, но проследишь, чтобы у нее все было хорошо! Пойми же… Ему я
совсем не верю! То есть, не «не доверяю», а не верю вовсе, если ты можешь пон
ять разницу…
Ч …могу.
Ч Так вот: не верю я ему. Никого никогда не любил он по-настоящему! Даже Ла
ну. Для него главное Ч его творчество. Как говорится, «вся жизнь в искусст
ве», а для живых близких уже нет места, да и времени нет. Мертвую Лану он люб
ит больше, чем любил ее Ч живую. Он горевал о пропавшей Оле, но я не знаю, не
будет ли мешать ему ее присутствие рядом и согласится ли он пожертвовать
хоть чем-то из своего привычного образа жизни ради моей девочки!
Ч А что ты имеешь в виду под «привычным образом жизни»
Юзефа Теодоровича? Ч заинтересовалась я.
Ч Ну, не знаю, что там у людей искусства… Кокаин, оргии, ночной образ жизни
, девочки, мальчики… Групповой секс…
Ч Господи, Андрей! Ему же шестьдесят лет! Ч восхитилась я.
Ч Пятьдесят восемь… И это не имеет значения. Ты не знаешь Юзефа!
Ч А ты мне ничего такого и не рассказывал… Про оргии и про групповой секс
.
Ч А раньше ничего такого и не было! Но ведь то Ч советский и раннеперест
роечный период, это все было еще не принято у нас здесь, да и потом, Юзеф был
женат, а когда умерла жена Ч оставалась Лана! А теперь Ч и время другое, и
он свободе, да и вообще Ч живет за границей! Но я не о том… То есть, о том как
раз… Просто Ч пообещай, что не забудешь про Ольгу, что будешь о ней заботи
ться. Я не прошу тебя удочерять ее…
Ч …и на том спасибо!
Ч Не перебивай!!! Я важное говорю!!! Так вот… О чем я говорил?
Ч Ты просишь меня пообещать тебе позаботиться об Ольге, но при этом не на
стаиваешь на том, чтобы я ее удочеряла.
Ч Да, именно так!
Ч Ты что, действительно, всерьез собираешься погибнуть?
То есть Ч рисковать так, что это может стоить жизни не только тебе, но и Ве
нику?!!
Ч Господи, Насть! Ты действительно такая дура или притворяешься?!
Ч Действительно.
Он минуту помолчал, озадаченный. Потом Ч испустил глубокий, тяжелый взд
ох, сопровождаемый пулеметной очередью икоты.
Ч Да как же я на тебе женился? Да где же были глаза мои и все остальное?
Ч Я тоже мучаюсь этим вопросом весь последний год. Как же это я вышла за т
ебя замуж?
Ч Черт! Нам надо развестись. Срочно!
Ч А Ольга? Ты же говорил…
Ч Да, да, действительно… Тогда Ч после этого всего.
Или Ч мы разведемся после этого всего, или Ч ты овдовеешь.
В любом случае расставание пойдет нам на пользу.
Ч Хорошо… Если я овдовею, я позабочусь об Ольге. И не буду доверять Юзефу
Теодоровичу. Если он действительно окажется так ужасен, как ты о нем расс
казываешь… А ведь интересно было бы познакомиться с ним, раз он так ужасе
н! Оргии, групповой секс, девочки, мальчики, кокаин! Живут же люди, мечтател
ьно вздохнула я.
Ч Надеюсь, ты шутишь, Ч буркнул Андрей.
Ч Почему? Ты не хочешь, чтобы я получала хоть какие-то удовольствия в это
й жизни?
Ч Я тогда не смогу со спокойной душой оставить на тебя Олю! Да и потом, как
ово мне будет смотреть с того света на то, как ты в оргиях участвуешь, тогд
а как со мной была фригидна!
Ч Ты безнадежный эгоист. Но, слушай, Андрюш, если серьезно, то, может, лучше
в милицию заявить?
Ч Нет. Не лучше. Если я и сам им не до конца верю, то кто ж мне в милиции повер
ит?! И потом, это мое дело!
Ч Ну да. «Честь семьи Прицци» в русском варианте.
Ч А что это такое?
Ч Фильм.
Ч Клевый фильм? Надо бы мне посмотреть… После того, как разделаюсь с этим
и гадами, разведусь с тобой и заживу наконец спокойно!
…Надо ли говорить, что Андрей так и не посмотрел «Честь семьи Прицци»?
…И не развелся со мной.
…И не зажил спокойно.
Но с «этими гадами» он все же в некотором смысле разделался. Пусть и не сво
ими руками, но… Вдохновителем акции все же был он.
Он умер, как воин, в бою, и вполне бы заслуживал «огненного погребения», ес
ли бы мы только смогли найти его тело!
Надеюсь, для таких, как он, есть своя Вальхалла Ч одна на все времена и вне
зависимости от вероисповедания ( или от отсутствия такового ).
Надеюсь, на Вальхалле он снова найдет свою голову.
Или Ч голова получит назад свое тело ( выловленное валькириями из колле
ктора).
В общем, надеюсь, на Вальхалле части Андрея воссоединятся и он обретет та
м, наконец, желанный покой, приятное мужское общество, пиво, баню, ежедневн
ые тренировки и вообще все, чего когда-либо желала его душа.

Глава 4
МЕЛКИЙ

Лучших времен скоро ожидать не следовало. Я понял это уже утром следующе
го дня, когда Кривой Ч наш будущий Великий Император Ч призвал меня к св
оей особе.
Император восседал на тро… Простите, на колченогом стульчике, за бывшей
школьной партой, которая, вероятно, очутилась здесь мистическим образом
, ибо никаким другим образом проникнуть сюда просто не могла.
Кривой что-то писал. Я обалдел, когда увидел его с ручкой в руках Ч честно
е слово, я уже два года не то, что ручку, карандаша в глаза не видел!
При виде меня, Кривой спрятал лист бумаги, на котором писал, в карман, и под
нялся. Колченогий стульчик жалобно скрипнул Ч точно развалится, если се
сть на него еще раз.
Ч Значит так, Мелкий, Ч заявил мне Кривой, Ч Сегодня вечером ты идешь на
встречу с отцом девочки. Он будет ждать тебя на пустыре возле станции мет
ро Бауманская. Знаешь, где это?
Ч Вроде, знаю.
Ч Он будет одет в джинсы и черную куртку, с ним вместе будет этот паренек,
дядя девочки.
На моем лице отразилось искреннее удивление.
Ч Страшно ему одному идти, Ч объяснил Кривой, Ч Да это и к лучшему, что ю
ный Лещинский тоже будет в деле. Нельзя его все равно в живых оставлять, бо
льно уж много знает.
Конец фразы я договорил за Кривого сам: «И тебя, Мелкий, в живых оставлять
нельзя, и Рыбку тоже, вы все много знаете». Хотя Ч нет, Рыбка о предательст
ве Кривого не знает, так что, может быть, одна она будет жить, благоденство
вать и недоумевать: куда это столько народу разом подевалось?!
Ч Проведешь их тем ходом, помнишь, что мне показывал?
Ч Прямо сюда?
Ч Прямо сюда. Потому что здесь вокруг верные мне люди, потому что здесь и
х можно будет уничтожить тихо и незаметно, если что… Ты понимаешь.
Я понимаю. Я снова вспоминаю бессмертную фразочку урода: «Тот, кто уходит
туда, никогда не возвращается».
Ч Говорить вы будете здесь.
Ч Мы?!
Ч Да, ты и они. Ты Ч мое доверенное лицо, Мелкий.
Какая честь для меня.
Ч А о чем я буду говорить с ними?
Ч Если не будешь перебивать меня своими дурацкими вопросами, то скоро у
знаешь, Ч терпеливо ответил Кривой, Ч Итак, говорить вы будете здесь, а я
буду слушать, находясь в смежной комнатке за зановесочкой.
Кривой указал мне, где конкретно он будет, потом подробно объяснил мне су
ть возложенной на меня задачи, объяснил, а потом заставил повторить чуть
ли не три раза, наверное, полагает, что я дебильный и с первого раза ну ника
к не запомню. Что ж, давно он меня знает, наверное успел изучить.
С меня сняли мои лохмотья. Меня вымыли. Меня одели в чуть потертые джинсы и
приличную куртку, я должен был выглядеть нормальным мальчиком и не прив
лекать к себе особенно пристального внимания прохожих…
Рассматривая себя, такого чистенького и так хорошо одетого, я с ужасом пр
едставлял, где мне придется пролезть, чтобы привести этих двоих куда над
о. Одно только радовало мне сердце и заставляло сладостно улыбаться: это
была мысль о том, что там же, где и мне, придется лезть прекрасному и восхит
ительному сэру Ланселоту, утонченному эстету, который не пожалел своих д
орогостоящих ароматизаторов для бедной вонючей Рыбки… Ты у меня еще так
пахнуть будешь, благородный Черный Плащ! Ты у меня будешь БЛАГОУХАТЬ!
Когда я выбрался на поверхность, то едва не задохнулся от сильного ветра,
ударившего мне в лицо, от миллионов запахов, я просто обалдел от шума, грох
ота, гула людских голосов. Я был сражен приступом агрофобии, стоял, втянув
голову в плечи и прислонясь спиной к стволу дерева, безумный мой взгляд т
онул в бескрайности горизонта. Нет горизонтов в городе Москва, кругом до
ма, столбы, палатки и люди… люди… люди, но я отвык от людей, от такого их коли
чества, я отвык от неба, оно казалось мне огромным и подавляющим, и здание
на другом конце улицы было далеким, как горизонт.
Была середина ноября, так мне сказали, когда вышвыривали на поверхность,
но снега не было, и было достаточно тепло для такого времени года, что еще
больше дезориентировало меня и… мне хотелось обратно под землю, в черные
пещеры, в узкие переходы. Панически хотелось.
Последнее время мне снилось небо, почти каждую ночь.
Мне снилась трава, деревья, солнечные блики на асфальте, и я просыпался чу
ть ли не в слезах, а теперь… я боюсь оторвать спину от дерева. Что же такое с
лучилось со мной?
Я здесь чужой. Это ужасно, но я действительно здесь чужой. Империя перерод
ила меня, сделала мутантом, я больше не могу жить на поверхности!
С раннего утра я бродил в районе станции Бауманская, медленно и осторожн
о, как инвалид, впервые вставший с костылей. Я бродил по парку, слушая почт
и неуловимый шорох тлеющих листьев под ногами, вдыхая их запах, терпкий, с
вежий, острый запах осени.
Когда наступает вечер и приближается час моей встречи с предполагаемым
и убийцами Сабнэка, я понимаю Ч ничто не в силах заставить меня снова лез
ть под землю. Ничто!
А не сбежать ли мне? Не пойти ли мне домой, не рассказать ли все родителям? И
пусть доблестные солдаты ОМОНа… эх, жалко, что невозможно это, невозможн
о просто потому, что никто не поверит мне.
И я отправляюсь на пустырь в назначенное место.
Выполняя подробные указания Кривого, я не сразу подхожу к двоим мужчинам
, стоящим вроде бы как раз там, где надо, я обхожу вокруг и своими привычным
и к темноте глазами, внимательно оглядываюсь: не притаился ли поблизости
кто-нибудь еще.
Нет, их действительно только двое. Дюжий мужчина в джинсах и черной куртк
е Ч это отец Ольги, а молодой парень в светлых брючках и светлом плаще… сэ
р Ланселот.
Можешь с плащем попрощаться!
Я находился от них в нескольких шагах и успел рассмотреть очень хорошо, о
ни же, разумеется, даже не заметили меня, не видят они ни фига в темноте, туг
о им придется, бедненьким, в наших подземельях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42