– Как мы заставим его сделать это?
Алексис задумалась на мгновение.
– У меня есть идея. Я подарю Харри плавки. Это спровоцирует его посмеяться над твоим неумением плавать…
Том и Алексис провели уик-энд тихо и спокойно.
Они спрятали припасенные для Харри подарки. Алексис казалась особенно довольной их выбором. Она преподнесет ему маленькие, сексуальные плавки цвета морской волны от «Массана», а Том – коробку "Альваро Бревас". Продавец в табачной лавке заверил их, что это – лучшие испанские сигары.
Алексис попросила Маргериту испечь у себя дома пирог со взбитыми сливками и принести его в понедельник в Лос Амантес накрытым, чтобы он стал сюрпризом. На обед Маргерита подаст любимое местное блюдо Харри – паэллу. Том уже купил в Аликанте ящик розового шампанского.
Все было подготовлено.
Том не мог не заметить, что Харри крутился в понедельник утром на кухне, когда Маргерита начала выкладывать компоненты для паэллы. Бедный Харри. Он здорово увлекся хорошенькой блондинкой, подумал Том, невольно сочувствуя своей жертве. Хорошо, что Харри может немного пофлиртовать в свой последний день на земле. Тому казалось, что он наблюдает за осужденным, наслаждающимся перед казнью исполнением своего последнего желания.
Маргерита, как обычно, в шесть часов отправилась домой, сказав Алексис, что ей придется лишь повернуть регулятор плиты, чтобы подогреть паэллу. Салат охлаждался в холодильнике вместе с четырьмя бутылками розового шампанского.
– Я так тебе благодарна, – сказала Алексис девушке. – Ты мне очень помогла.
– Я рада, сеньора. Надеюсь, сеньор получит удовольствие от вечера. Buenos tardes.
– Buenas tardes, – сказала Алексис. – Увидимся завтра.
Когда Маргерита исчезла, Том обеспокоенно посмотрел на Алексис.
– Хотел бы я знать, как она отреагирует завтра на прискорбное известие.
– Удивится. Опечалится.
– Думаю, она сильно удивится. Не покажется ли ей странным, что Харри решил искупаться в декабре? Он не похож на закаленного спортсмена.
– Не забывай, что мы – иностранцы. Испанцы считают всех иностранцев сумасшедшими. Они не судят нас по своим обычным меркам.
– Надеюсь, что Маргерита ничего не подозревает.
– Насчет чего?
– Насчет тебя и меня.
– Мы очень осторожны и бдительны. Я уверена, что она ничего не подозревает. К тому же чудесное избавление Харри от пристрастия к «перно» сделало меня счастливой женой. – Алексис лукаво улыбнулась. – Я только вчера сказала Маргерите, что мы с сеньором скоро уедем отсюда, чтобы устроить себе второй медовый месяц.
Том посмотрел на неё с восхищением и неприязнью.
– Ты думаешь обо всем, да?
– Скажем так – стараюсь. Кстати, ты мне кое о чем напомнил. Харри прилег вздремнуть. Почему бы нам не достать свечи и не воткнуть их в пирог, пока он спит?
– Неужели ты и правда купила свечи? – изумленно произнес он.
– Почему бы и нет?
– Это кощунство, Алексис. Вот почему.
Она с презрением поглядела на него.
– Если ты такой слабонервный, тебе не следовало предлагать мне то, что мы собираемся сделать. Либо у тебя есть для этого мужество, либо нет.
– Меня беспокоит не сама акция, а весь этот твой – он поежился гротескный и зловещий реквизит. Пирог, свечи, подарки, шампанское. Разве мы не можем обойтись без него?
– Конечно, не можем! Он придаст спектаклю убедительность. А теперь займемся свечами.
– Полагаю, ты даже купила одну лишнюю – для удачи.
– Разумеется, милый. – К Алексис вернулось отличное настроение. – Мы же не хотим, чтобы Харри подумал, что он не переживет следующий год, верно?
Через несколько часов Алексис, Том и Харри доедали великолепную паэллу, запивая её большим количеством шампанского.
Розовое шампанское гораздо лучше обычного, думал Том, убирая в холодильник ещё две бутылки. Оно обладало более мягким, фруктовым вкусом, было менее кислым. К своему удивлению, он понял, что выпил вдвоем с Харри почти четыре бутылки. Доля Алексис была такой малой, что её не стоило принимать в расчет. Чуть раньше Харри поддразнил свою сестру по этому поводу.
– Мое сердце разобьется, если ты не будешь праздновать мой день рождения с подобающим энтузиазмом.
– Ты знаешь, что я плохо переношу спиртное. – Она отхлебнула шампанское. – Я стараюсь изо всех сил.
– Ты пошла в нашу мать. А я, к сожалению, унаследовал дурные привычки отца.
– Ты кажешься совершенно трезвым.
– Перестань, Алексис. Я пьян, как сапожник, честное слово.
– Да? – Она казалась такой невинной. – Клянусь, Харри, ты трезв, как стеклышко.
– Признаюсь, я не чувствую себя трезвым. Мне очень здорово. Обед удался на славу.
– Он ещё не закончен. Впереди у нас десерт.
– Ты знаешь, что я не очень-то люблю сладкое.
– Этот десерт тебе понравится. Маргерита приготовила его специально к твоему дню рождения.
Имя служанки породило на лице Харри мечтательное выражение.
– Правда? Что это?
– Сюрприз.
В столовую вернулся Том. Изящный круглый стол был накрыт, как обычно, на троих, но Том невольно представил себе два прибора, которые появятся здесь завтра вечером. Один – для него, другой – для Алексис. Он нервно посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Решающий момент приближался. Его руки покрылись испариной, в пересохшем горле образовался комок. Он надеялся, что Алексис не заметит его страха. Сама она казалась, как всегда, бесстрастной и невозмутимой. Поразительное самообладание, подумал Том.
Он снова подумал о другом обеде, лондонском, на котором не присутствовал в физическом смысле (хотя мысленно находился там), и спросил себя, держалась ли Алексис в тот вечер столь же хладнокровно. Он мог лишь предположить это. Наверно, она сохраняла ещё большее спокойствие, убивая Сару, по сути чужого ей человека, нежели сейчас, готовясь устранить Харри, её родного брата.
В том случае яд жертве дал (хотя и не сознательно) другой человек, а не сама Алексис. Этот метод принципиально отличался от использования грубой силы, которую им предстояло применить. Алексис должна была дрожать от страха. Вместо этого она улыбалась, блистая в своем новом платье рубинового цвета, которое купила в Аликанте в тот же день, когда они выбирали подарки для Харри. На шее у неё висело колье с камнем, показавшимся Тому настоящим рубином. Вероятно, это был подарок Иэна, стоивший целое состояние.
– Я уберу тарелки и принесу десерт, – сказала Алексис, вставая. – Вы оба сидите здесь и наслаждайтесь вином. Я вернусь через минуту.
Том налил шампанское себе и Харри. Слава Богу, Харри пил вино. Какое облегчение! Испытывала ли его Алексис? Она не выдавала своих чувств. Вела себя, как принято на дне рождения. Как ей удавалось говорить, действовать, двигаться, словно сегодня не происходит ничего необычного?
Том нашел только один ответ – возможно, убийство не было для неё чем-то необычным. Возможно, она вошла во вкус. Поскольку речь шла о женщине, которую он любил и с которой надеялся провести всю оставшуюся жизнь, эта очевидная мысль испугала его.
– Какой чудесный пирог! – сказал Харри, когда Алексис вернулась с шедевром Маргериты, украшенным взбитыми сливками. – Потрясающий день рождения. Право, я его не заслуживаю.
– Это верно, – сухо сказала Алексис.
Том достал зажигалку и принялся поджигать сорок пять свечей. Он заставлял себя держаться непринужденно, хотя его руки дрожали.
– Ну, Харри, теперь ты должен загадать желание, – сказала Алексис. Закрой глаза.
Том представил себе, как эти двое неоднократно участвовали в подобной церемонии, когда были детьми. Это лишь усилило его изумление по поводу бездушного, хладнокровного поведения Алексис. Главным мотивом Тома для убийства Харри была такая сильная эмоция, как ревность. Но Алексис совершала это только ради денег. Поразительно, как много они значат для нее. Если только у Алексис нет другого мотива, подумал Том. Какой-то зловещей тайны, о которой он не знает. Поймет ли он когда-нибудь это удивительное, невозмутимое создание?
– А теперь – подарки, – сказала Алексис, когда Харри задул свечи. Ты принесешь их, Том?
– Конечно.
Том обрадовался возможности побыть в одиночестве хотя бы несколько секунд. Он сразу прошел в ванную, вымыл руки, плеснул холодную воду на лицо. Оно горело, но руки были ледяными. Он посмотрел на себя в зеркало. Увидел незнакомца с веснушками и зелеными глазами. Он не мог понять, что так сильно изменило его. Через мгновение нашел ответ. Страх. Весь его облик выражал это чувство. Том зачем-то почистил зубы, прополаскал рот мятным эликсиром, вытер губы полотенцем. Потом пошел за подарками для Харри, которые они с Алексис спрятали в шкафу.
– А вот и я, – Том положил перевязанные ленточками пакеты на круглый обеденный стол.
Харри сначала взял маленький пакет. Это была коробка "Альваро Бревас", которую купил Том.
– О, спасибо, amigo! В последнее время я пристрастился к этим зловонным штучкам. – Харри поднес тонкую сигару к носу. – Fantastico. А теперь посмотрим, что выбрала для меня моя дорогая сестренка.
Том был уверен, что они слышат биение его сердца. Ему казалось, что он сейчас задохнется. Чтобы уменьшить волнение, он выпил ещё один бокал шампанского.
– Ну, ну, – усмехнулся Харри. – Сексуальные плавки. Спасибо, Алексис. Я всегда знал, что ты – предусмотрительная женщина, но не слишком ли сильно ты торопишь теплую погоду? Нам ещё нескоро удастся искупаться.
– Возможно. Но я не знала, насколько ты экипирован для купания. – Она начала резать многоярусный пирог. – Я подумала, что тебе может пригодиться лишняя пара.
– В этих краях весьма переменчивая погода, – добавил Том. – Вчера мне сказали, что на прошлое Рождество было достаточно тепло для купания.
– Ты шутишь, – сказал Харри.
– Это утверждает парень из газетного киоска.
– Ты способна это представить? – Харри посмотрел на Алексис. – El gato не может дождаться тепла, чтобы освежиться в Средиземном море.
– Перестань, Харри, – сказала Алексис, протягивая ему первый кусок пирога.
– Что перестать? Я произнес совершенно безобидную реплику насчет внезапного желания el gato броситься в воду. Что в этом плохого?
– Ты знаешь, что я имела в виду, – сказала она. – Знаешь, что Тому не нравится, когда ты используешь это глупое детское прозвище.
– Какое глупое детское прозвище? Ты имеешь в виду el gato? – Харри усмехнулся. – Том не возражает. Он знает, что это – беззлобная шутка. Верно, Томми?
Раньше Харри называл его так только до приезда Алексис, когда мужчины были любовниками. Воспоминания о тех постыдных часах в сочетании с язвительными подколками по поводу водобоязни заставили Тома ощутить подкатившийся к его лицу жар. Он сказал себе, что все идет именно так, как они с Алексис планировали, что Харри заходит в их ловушку, что его шутки то самое, на что они рассчитывали, в чем нуждаются для успешного осуществления задуманного. И все же безжалостные насмешки Харри задевали Тома.
Они оба жестокие, подумал Том. И Харри, и Алексис. Возможно, это у них в крови. Появится ли кровь, когда голова Харри ударится о скользкие подводные камни? Нет, вряд ли. Даже если она появится, то вода быстро её смоет. Они услышат только один глухой удар и оставят там Харри, чтобы он захлебнулся.
– Я уже привык к поддразниваниям Харри, – Тому удалось скрыть дрожь в голосе. – Они меня не беспокоят.
– Да? – спросил Харри.
– Да.
– Это кажется мне интересным. Я-то думал, что они приводят тебя в ярость. Возможно, ты стал терпимее, влюбившись в мою сестру.
Том спрятал свои дрожащие пальцы за спиной.
– Должно быть.
– Говорят, что любовь раскрывает в людях лучшие черты, – с упорством продолжил Харри. – Сам я никогда не был в этом уверен. Я влюблен в Маргериту, однако не вижу, чтобы я сильно изменился.
– Нет, ты изменился, – сказала Алексис. – Ты перестал пить.
Харри поднял бокал с шампанским.
– Это называется – перестал?
– Я говорю о мерзком "перно".
– Я стараюсь произвести хорошее впечатление на мою возлюбленную, сказал Харри. – Но мне почему-то кажется, что я ничего не добился. Она по-прежнему собирается выйти замуж за клерка, который работает на почте в Кампелло, хоть я и прошу её разорвать помолвку и выйти замуж за меня, а не за того жалкого придурка.
Не поэтому ли Харри в последнее время так часто ездит на почту? подумал Том. Он выясняет, кто такой этот жених Маргериты?
Через секунду Том понял, что его домыслы опирались на глупое допущение о том, что завтра Харри по-прежнему будет здесь. Какая разница, разорвет Маргерита свою помолвку или нет? Что с ним происходит? Он должен думать о главном и не отвлекаться из-за пустяков.
– Как насчет того, чтобы завершить превосходный обед небольшим количеством бренди? – спросил Харри.
– Я принесу "фундадор".
Приятное на вкус бренди согрело руки Тома, помогло приглушить угрызения совести. Он заметил, что раскрытая коробка с плавками и оберточной бумагой все ещё лежала на столе.
Харри коснулся мягкой ткани.
– Должно быть, я – циник, – сказал он. – Что бы ни утверждали люди, я не верю в их способность меняться с такой легкостью. Я по-прежнему сохраняю потенциальное пристрастие к «перно», хоть и не выпил за последние две недели ни одной капли. А Том по-прежнему боится моря, как черт ладана, и не выносит шуток на эту тему. Хоть и делает вид, будто это не так.
Для Тома наступил решающий момент.
– Я вовсе не боюсь его, как черт ладана, Харри. Просто я не понимаю, почему ты продолжаешь мусолить одну и ту же тему.
– Тебе только кажется, что тема не меняется, потому что она неприятна для тебя. На самом деле мы говорили о самых разных вещах. Но ты помнишь только упоминания о твоей водобоязни.
– Я помню не только их! – Том заставил себя повысить голос. – И не такой уж это серьезный порок!
Харри стряхнул пепел с кончика сигары в пепельницу.
– Правда?
– Да, черт возьми? Теперь мы можем сменить тему?
– Отличная идея, – заговорила Алексис, но Харри перебил её.
– Одну секунду. Если я кого-то не выношу, так это лжецов. Я не вижу ничего постыдного в боязни утонуть. Большинство людей боится этого. Я бы не удивился, узнав, что Жак Кусто испытывает подобный страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61