С ПОНЕДЕЛЬНИКА ПО ПЯТНИЦУ – РАСПРОДАЖА СО СКИДКОЙ!
Сушеные лаймовые бобы – 4 цента за фунт
Сигареты «Таргит» – 5 центов за пачку
Маргарин «Нако» – 8 центов за фунт
Свежие пончики с сахарной пудрой – 10 центов за чертову дюжину
Кулич – 11 центов за штуку
Чипсы – 13 центов за коробку
Мука – 14 центов за фунт
Свиная шейка – 22 цента за фунт
Говяжье филе – 35 центов за фунт
Карманные часы «Ингерсол» – 95 центов
Луиза невольно любовалась большими красными и белыми буквами, которые были буквально готовы соскочить с витрины «Маринго». Она каждую неделю продавала со скидкой десяток важнейших товаров, незначительно снижая цены, чтобы соблазнить домашних хозяек Пилгрим-Лейка, обычно совершавших основные закупки до пятницы или четверга. Этот простой способ оказывался на удивление эффективным.
Карманные часы «Ингерсол», которые она обычно продавала за доллар, пользовались большой популярностью среди местных подростков и поэтому непременно включались в еженедельный список. Харри сказал ей, что многие мальчики по несколько месяцев копили деньги, чтобы набрать необходимые девяносто пять центов и купить часы со скидкой в «Маринго». Сегодня она могла рассчитывать на то, что после школьных уроков три-четыре паренька придут к ней и с гордостью заплатят за вожделенную вещь.
– Доброе утро, миссис М. – Высокий лысеющий человек открыл перед ней дверь. – Я повесил объявление всего несколько минут назад. Выглядит неплохо, верно?
Это был Деннис, добродушный ирландец, работавший у неё продавцом с начала войны. Из-за больного сердца его признали негодным к армейской службе. Что касалось Луизы, то она считала его более чем пригодным к работе в магазине. Он был трудолюбивым, добросовестным и честным. Люди с такими качествами встречаются нечасто.
– Очень красиво, Деннис. – Он не только вешал это объявление, но и собственноручно изготовлял его, довольствуясь еженедельными двадцать пятью долларами и не требуя дополнительного вознаграждения. – Да, просто здорово.
– Спасибо, миссис М. Но мне вот что пришло в голову. Возможно, вместо того, чтобы постоянно выводить названия продуктов красным, нам стоит воспользоваться другой краской. Понимаете, для разнообразия. Возможно, ярко-синей.
Она посмотрела Деннису прямо в глаза и решила, что может начать с него.
– Если мы и сменим цвет, то, к сожалению, нам придется выбрать черный.
– Почему?
– Мистер Маринго умер. Он погиб на Тихом океане. Я узнала об этом только вчера вечером.
Деннис открыл рот, закрыл его, потом снова открыл.
– Мне очень жаль, миссис М. Это ужасно. Настоящее несчастье. Пилгрим-Лейк потерял уже шестерых. По правде говоря, я никогда не нахожу подходящих слов в такие моменты. Не умею выражать свое сочувствие.
– Вы это уже сделали.
Ее холодность смутила его. Она казалась такой бесстрастной. Может быть, она старается скрыть свою боль?
– Я понимаю, что это не мое дело, миссис М, но, может быть, вам стоит побыть сегодня дома? Не напрягаться на работе? Я охотно позабочусь обо всем сам.
– Вы очень внимательны, Деннис, но в этом нет необходимости.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
Он растерялся ещё сильнее.
– Я уже сказал, что это не мое дело, но я помню, как была потрясена миссис Финнеган, когда её сын погиб во время высадки союзников в Нормандии. Она целую неделю не вставала с кровати.
– Миссис Финнеган вечно валяется в своей кровати. – Луиза не терпела подобных слабостей. – Меня интересует, как продается говяжье филе. Возможно, мне следовало снизить цену до 32 центов вместо 35. Как вы считаете, Деннис?
Он с сомнением посмотрел на нее.
– Вы лучше в этом разбираетесь, миссис М.
– Вы правы. Так можно и продешевить. Ладно, я сейчас сниму пальто, и мы приступим к работе. Надеюсь, что поставщики из «Лэнд оф Лейкс» привезут сегодня арахисовое масло. Оно уже заканчивается.
– Да, верно.
Покинув растерянного Денниса, Луиса торопливо прошла в заднюю часть магазина, повесила там свое твидовое пальто, умыла руки над треснувшей раковиной и надела длинный белый фартук, в котором проводила свой насыщенный трудовой день. У неё было несколько таких фартуков, и она меняла их лишь тогда, когда они оказывались слишком сильно забрызганными кровью. На этом фартуке спереди темнело несколько пятен – совсем немного, но ей стало дурно от одного вида крови. Она внезапно испытала страх. Но почему? Чего она боялась? Прежде кровавые пятна совсем не тревожили её.
Она выпила стакан холодной воды и напомнила себе, что через несколько часов Харри заглянет сюда после ленча. Эта мысль радовала Луизу, сулила нечто приятное. Сегодня он придет один, без Алексис, своей дорогой сестренки. Луиза безумно любила Харри.
Почему она скрывала от Харри, что Алексис на самом деле не была его родной сестрой? Что человек, умерший на Тихом океане, в действительности не был его отцом? А главное – что она, Луиза Смит Маринго, любившая Харри, как никого в своей жизни, не была его настоящей матерью?
Мысль о том, что когда-нибудь ей придется поведать Харри все это, вызвала у Луизы панику. Она выпила ещё два стакана холодной воды и лишь после этого обрела способность встретить первого покупателя.
3
Урок гражданского права длился с десяти до одиннадцати. Этот предмет Харри недолюбливал. Он всегда нагонял смертельную скуку на мальчика, но сегодня внимание ускользало куда-то особенно часто.
– Харри, я задала тебе вопрос, – услышал он голос учительницы, миссис Конклин. – Я уже произнесла его дважды.
Харри оторвал взгляд от большого блокнота, в котором он к своему удивлению несколько раз вывел имя «Алексис». Чернила из испорченной ручки попали на пальцы, и он попытался вытереть их извлеченным из заднего кармана платком.
– Харри, – сказала миссис Конклин, – я спросила тебя, какая должность является в штате Нью-Йорк второй по значению после губернаторской, и до сих пор не услышала ответа.
Он не мог дождаться окончания урока, чтобы попасть на занятия по физкультуре – сегодня был день баскетбола.
– Должность главного прокурора, миссис Конклин. Извините, но, понимаете
Эта стерва не дала ему закончить фразу. Он собирался сказать, что его отец недавно погиб. Что он узнал об этом только вчера вечером и поэтому задумался во время урока. Все равно это было бы ложью, слабым оправданием рассеянности. Харри не видел отца уже более трех лет, но в душе мальчика ещё жили яркие воспоминания о его неприязни к человеку, который слишком много пил, плохо обращался со своей женой, уклонялся от работы в магазине, а также явно отдавал предпочтение Алексис.
Харри уважал отца только за то, что ему удалось вскоре после Пирл-Харбора попасть в армию в качестве пилота бомбардировщика. Принимая во внимание дурную привычку отца, казалось чудом, что он сумел взять себя в руки на некоторое время и сдать летный экзамен. Однако он получил право летать и погиб. В некотором смысле он умер героем.
И все же Харри не мог забыть слова, которые мать сказала вчера вечером доктору: Марк Маринго по существу умер так же, как жил – бродягой. Харри внезапно осознал, почему мать произнесла такую фразу. Отец отправился добровольцем сражаться за свою страну, чтобы оставить семью. От этой мысли горечь Харри, вызванная всей этой чертовой историей, только усилилась.
Настенные часы фирмы «Сет Томас» с причудливыми цифрами показывали без шести одиннадцать. Через минуту прозвучит звонок, урок по гражданскому праву закончится, и Харри побежит играть в любимый им баскетбол.
Баскетбол доставлял ему радость. Харри играл в нападении. В прошлом году во время матча с командой из соседнего городка он заработал наибольшее количество очков. Четырежды попал в кольцо во время игры и трижды выполняя штрафные броски. Итого одиннадцать очков. В этом году он выступит ещё лучше – главным образом благодаря тому, что восьмиклассников тренировал Уилл Уэлчман, превосходный парень, владевший современной баскетбольной техникой – в отличие от немолодого преподавателя физкультуры, чья спортивная жизнь давно закончилась.
– У тебя большой потенциал, Харри, – сказал Уилл несколько недель тому назад. – Ты получишь большие шансы, если будешь относиться к тренировкам серьезно.
Харри понимал, какие шансы имел в виду Уилл: в следующем году он должен был стать старшеклассником и мог попасть в другую команду, где играл сам семнадцатилетний Уилл. Он был старше Харри почти на четыре года. И выше его на пять дюймов. А член у Уилла был вдвое больше, чем у Харри.
– Я отношусь к баскетболу серьезнее, чем ко всей этой белиберде, которую здесь пытаются вдолбить мне в голову, – ответил тогда мальчик.
– Хорошо. – Уилл явно обрадовался. – У тебя есть природные способности. Поверь мне, их не приобретешь с помощью тренировок. Технику да, но только не врожденный дар.
Внезапно зазвенел звонок, извещавший об окончании урока. Без пяти одиннадцать. Харри убрал блокнот в парту. Имя Алексис преследовало мальчика, словно она загипнотизировала его и велела постоянно думать о ней. Делать это было нетрудно. Помимо баскетбола, Алексис являлась самым главным источником радости в его жизни. Он вспомнил, что после тренировки должен задать Уиллу один весьма деликатный вопрос. Он надеялся, что Уилл не посмеется над ним.
– Привет, Харри. – Уилл уже начал стягивать с себя бежевые брюки. – У тебя какой-то странный вид. Что-то случилось?
– Мой отец погиб на Тихом океане. Мы только вчера получили телеграмму.
– Какое несчастье, приятель. Мне очень жаль. Может быть, ты хочешь пропустить сегодня занятие?
– Нет, оно поможет мне отвлечься.
– Ну, если ты так считаешь…
Харри заставил себя улыбнуться.
– Считаю, тренер.
Но его волновала не смерть отца, а то, что Алексис лежит дома одна в кровати. Он знал, как выглядели пиписка Алексис и её черные вьющиеся лобковые волосы (почему они вились там несмотря на то, что на голове были прямыми?). Он не раз баловался с ней. А она не только ласкала его пиписку пальцами. Однажды, когда мать спала в другой части дома, Алексис взяла его конец в рот. Однако вопреки их совместным усилиям ей не удалось ничего оттуда высосать. Удовольствие соединялось с болью, и в конце концов Харри попросил Алексис остановиться.
– Тебе было приятно? – пожелала узнать она.
– Потрясающе, хотя немного больно.
– Возможно, из-за моих зубов. Я тебя кусала?
– Наверно, дело в этом. Давай попробуем в другой раз. Сейчас кожа слегка раздражена.
– В следующий раз я буду более осторожной.
Она вовсе не кусала его. Харри не знал, что они делали неправильно, но этот эпизод с Алексис произошел некоторое время тому назад, и с тех пор он узнал кое-что от других ребят. Теперь он собирался научить этому Алексис. Он сделает это в ближайшие дни.
– Уилл, я хочу спросить тебя кое о чем. – Харри решил скинуть этот камень с груди сейчас, до тренировки. – Это правда, что спортсмены должны обходить девчонок стороной?
На лице Уилла появилась улыбка старшего, более опытного мужчины.
– Ну и вопрос. Ты много занимался этим, Харри, и теперь беспокоишься?
– Я не беспокоюсь, я просто спрашиваю. – Харри начал снимать с себя свитер и вельветовые брюки. – Вчера я прочитал, что боксеры никогда не привозят своих жен на тренировочные базы. И бейсболисты не берут жен в дорогу. То же самое с футболистами. Поэтому я и захотел узнать, только и всего.
– На твоем месте я бы не стал беспокоиться насчет секса. Лично я не собираюсь от него отказываться. Готов поручиться, что любой знаменитый бейсболист имел столько женщин, сколько он сделал пробежек, если не больше. Но ты действительно должен заботиться о своем физическом состоянии. Я работаю на тренажерах, много бегаю, поднимаю тяжести и занимаюсь сексом – с твоего возраста. Не собираюсь отказываться от этой привычки. Могу сказать тебе это совершенно определенно.
Уилл посмотрел на обнаженного Харри.
– Ты неплохо оснащен. Скоро ты тоже займешься этим делом. Если уже не занялся.
– Так, слегка.
Харри не собирался признаваться в том, что ещё оставался девственником.
Он хотел Алексис так сильно не потому, что она была очень соблазнительной, а потому что любил её. Они вместе выросли, их жизни были нераздельными. Харри сознавал, что несмотря на греховность этого чувства, он любит Алексис так, как не сможет полюбить никакую другую девушку. Не сможет по очень простой причине: он никогда не узнает другую девушку так хорошо, как свою красивую, самоуверенную, дорогую сестренку.
4
Лишь в конце утра Луиза выкроила несколько мгновений и решила позвонить своей свекрови, Джулиане, чтобы сообщить ей о гибели Марка. Откладывать это было бы негуманно.
Страдающая артритом шестидесятитрехлетняя Джулиана Маринго выполняла ту же работу, какую она делала здоровой молодой девушкой. В прибыльные летние месяцы она служила официанткой в «Виндзоре», лучшем отеле Пилгрим-Лейка, где прежде раз в месяц обедали родители Луизы, умершие двенадцать лет тому назад.
Сама Луиза никогда не посещала «Виндзор». И не только потому, что это место стало возмутительно дорогим. Луизу приводила в ужас мысль о том, что её будет обслуживать свекровь. Это лишь подчеркнуло бы различие в общественном положении между её семьей и родными Марка. Она часто упрашивала Джулиану подыскать себе более приличную работу. Но так и не добилась результата.
Еще сильнее Луизу смущало то, что зимой, в отсутствие туристов, Джулиана зарабатывала на жизнь уборкой чужих домов. Ее муж Фрэнк давно загнал себя с помощью спиртного в могилу, оставив кучу неоплаченных счетов и платяной шкаф, забитый пустыми баночками из-под майонеза «Хеллман». Когда-то в них находился джин, который Фрэнк изготавливал в мрачные дни «сухого» закона. Для Луизы он всегда был источником чувства неловкости и стыда.
Что касается Джулианы, то ей, конечно, приходилось работать. Но простой прислугой за пятьдесят центов в час? «Бон ами», «Оксидол», «Спик энд Спэн» и половая мастика «Джонсон» – вот что являлось главной опорой в профессиональной деятельности свекрови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61