Она почему-то никогда не догадывалась о том, что многие «дружки» (излюбленное определение Сары), которых Харри приводил домой на обед, были его любовниками, с которыми он всего несколько часов тому назад занимался сексом.
Или она, возможно, подозревала правду, но находила такое положение дел менее опасным и поэтому никогда не обсуждала его, за что Харри испытывал к ней благодарность, смешанную с горечью. Это являлось тем немногим, за что он действительно был благодарен Саре, потому что ему не хотелось считать себя гомосексуалистом. Пойти на это его вынудили обстоятельства, и только.
Пять участников «Касл Рок» покинули сцену и разошлись по ресторану. Харри собрался встать и подойти к Тому МакКиллапу, но вдруг увидел, что МакКиллап протиснулся сквозь стайку льнувших к нему поклонниц и быстро приблизился к сидевшей у бара блондинке.
– Это, вероятно, его мать, – услышал Харри голос одной из девчонок, обратившейся к своей подружке.
– Он определенно втрескался в свою мать! – отозвалась она.
Они были англичанками и стоически пережили свою неудачу. Отвергнутые поклонницы, сохранив мужество, покинули «Альпина Грилль Рум». Выходя из ресторана, они уже обсуждали, каким будет завтрашний снег.
Но Харри сосредоточил внимание на МакКиллапе и блондинке, поцеловавшей рок-музыканта в губы, как только он оказался возле нее. Долгий поцелуй поведал Харри о том, что эту пару определенно связывали близкие отношения. Черт возьми! Сколько времени они продолжаются, насколько серьезны? Возможно, это просто рождественский роман, возможно, у неё есть деньги, что должно нравиться МакКиллапу.
Харри знал о рок-музыкантах только одно – практически все они, как и боксеры, вышли из бедных семей. Эти карьеры позволяли при достаточном таланте прорваться в мир, войти в который другим путем даже не стоило мечтать – мир богатства, славы, известности, изобилия доступных женщин (или мужчин).
Деревянная кукушка на часах над баром возвестила о том, что уже два часа. Та же самая птаха сообщила Харри, что Том МакКиллап относится к категории людей, находящих оба пола одинаково привлекательными и без колебаний потакающих своим желаниям в любой удобной ситуации.
Харри встал, решительно затянул пояс своего шестисотдолларового пальто и пошел выяснять, права ли маленькая птаха.
29
Через два дня, вечером, Джинна Дженнифер Николсон обдумывала, что ей надеть к обеду и празднованию Рождества, которое она ждала без большой радости. Многоязычная светская толпа, немолодые люди, поглощение пищи и спиртного, неискренние улыбки и пустая болтовня. Какая скука!
Она перебрала множество висевших в шкафу вечерних туалетов, рассеянно потрогала каждый. Это тоже нагоняло скуку – ежедневное переодевание к обеду, драгоценности, косметика, подходящие аксессуары, укладка волос и обработка ногтей в косметическом салоне «Энгадина» (membre du syndicat haute coiffure francais et coiffure artistique suisse). Однако несмотря на эту впечатляющую аттестацию, стилист закрепил волосы Джинны лаком, прежде чем девушка успела остановить его. Джинна не выносила лак и расчесала волосы, как только поднялась к себе в номер.
Обнаженная девушка остановила свой выбор на закрытом коричневом платье от Биба с пышными рукавами, шоколадных атласных туфельках и сумочке. Это сделает папу и мачеху почти счастливыми, чего они заслуживали. Платья от Биба были сексуальными, хотя и закрывали почти все тело. Иэн не сможет сказать, что его дочь «выглядит как шлюха» – так он выразился недавно, когда она надела длинное макси-платье с узкими бретельками, позволявшее всем и каждому видеть её соски. Сегодня он определенно не сможет сказать нечто подобное. Она даже наденет бюстгальтер. Можно ли выглядеть респектабельнее?
Одеваться ещё было слишком рано. Она подошла к большому окну и посмотрела, как снег опускается на Сент-Мориц. Почему-то он казался ненастоящим в этом красиво упакованном, придуманном мире. Джинна прикоснулась к хрустальным сосулькам, которые висели на стоявшей у окна рождественской елке, и фальшиво запела во весь голос «Рудольф, красноносый северный олень».
Ничего не произошло. Никто не возмутился.
– Viva Biba! – закричала она своей несуществующей аудитории.
Потом девушка упала на душистые простыни и разревелась. Однако даже плача, она невольно спрашивала себя, настоящие это слезы или просто очередной театральный реквизит. Красивая, богатая и одинокая девушка обливается слезами среди роскошных декораций, известных под названием Сент-Мориц. Что тут удивительного? Возможно, она тоже подцепила эту болезнь – она уже девять дней находится среди людей, зараженных притворством.
И все же она не верила в это. Была слишком критично настроена к окружающим, чтобы уподобиться им. Будь она такой, как они, она бы радостно предвкушала ждавший её вечер, не боялась бы его, не ощущала бы, что все сговорились против нее. Джинна вытерла глаза о подушку, села, обхватила руками свое маленькое обнаженное тело и вспомнила, как Харри отверг её два дня тому назад в клубе «Принц-регент».
Это определенно стало последней каплей, безжалостным ударом, потому что на самом деле она вовсе не хотела переспать с ним. Она не могла получить даже то, чего не хотела. Она лишь собиралась шокировать отца и продемонстрировать ему (как сказала Харри), что по сравнению с мистером Маринго Том был божьим даром.
Нет, Харри сам указал на этот факт. Какая разница, кто это сказал? Это было правдой. При мысли о Томе у неё подгибались колени, и если она не убежит тайком от отца в «Альпину», то вряд ли получит шанс случайно встретиться где-нибудь с Томом.
То, что Том не занимался тем, чем обычно занимаются приезжающие в Сент-Мориц люди, только подогревало интерес Джинны. Сама она испробовала все развлечения, за исключением «Креста Ран», опасной санной трассы. «Креста Ран» был уникальной достопримечательностью Сент-Морица, подобного спуска нет ни на одном другом горнолыжном курорте мира. Джинну удивляло, что столь опасная трасса вообще существует. Вчера утром она поднялась к расположенному выше гостиницы «Кулм» месту старта, чтобы посмотреть, что представляет из себя эта крутая забава.
Мужчины разных национальностей в касках, больших очках, сапогах с острыми шипами, кожаных щитках на коленях и локтях, стояли в очереди, чтобы сесть в маленький алюминиевый тобогган длиной примерно в четыре фута. По звучащей из рупора команде инструктора очередной человек устремлялся головой вперед по узкому ледяному желобу с коварными поворотами к Селерине – деревушке, расположенной в долине на расстоянии в три четверти мили от места старта. При везении смельчак добирался туда целым и невредимым.
Тобогганы представляли из себя тонкие алюминиевые листы (их недаром называют «скелетами»). Гонщик мог попытаться избежать травмы или гибели, перемещая свое тело в ту сторону, в которую он хотел повернуть сани. Перемещение корпуса назад приводит к торможению, а если смельчак хочет превысить среднюю скорость, равную восьмидесяти милям в час, ему достаточно сдвинуться вперед. Если человек запаникует и пожелает выйти из соревнования, он может упереться шипами на сапогах в лед и остановиться, но, по словам одного участника-американца, это считается проявлением трусости.
Джинна не удивилась, узнав, что трассу «Креста Ран» создал англичанин. Будучи наполовину англичанкой, она понимала характерный для англосаксов стоицизм, породивший «спорт», поклонники которого подвергали себя опасности разбить свое лицо, сломать ключицы, позвоночник и ещё Бог знает что лишь ради восхищения нескольких соотечественников и толпы восторженных девчонок, которые после завершения гонок ждали храбрецов в гостиничном баре «Санни». Затем следовал ленч с поглощением спиртного. Плюс секс, подумала Джинна. Особенно для торжествующего победителя.
Но хотя Джинна считала себя отчасти англичанкой, она в большей степени ощущала себя француженкой. Это было одной из многих причин, по которым она до последней недели боялась отправиться в следующем месяце в лондонский «Королевский колледж». Ей становилось дурно от одной мысли об этом. Он охотно поехала бы в любое учебное заведение континента, лишь бы не возвращаться в смертельно скучную Англию – конечно, эта идея принадлежала отцу. Он надеялся, что по окончании «Королевского колледжа» она получит работу в министерстве иностранных дел, выйдет замуж за перспективного молодого дипломата и займет место в приличном обществе.
Джинна не поднимала бунта только потому, что через несколько лет, отшлифовав свое владение иностранными языками, она сможет найти работу в нью-йоркской штаб-квартире ООН, в брюссельском офисе ЕЕС или Европейском парламенте, который находится в Страсбурге. Все эти организации нуждались в переводчиках. Но после встречи с Томом МакКиллапом её отношение к учебе в лондонском университете сильно изменилось.
Джинна встала и снова подошла к окну. Снегопад не остановился, а даже усилился. Если он продолжится, завтра утром все склоны будут покрыты толстым слоем рассыпчатого снега, который она любила. По глубокому снегу могут кататься только опытные лыжники вроде нее. Она научилась этому благодаря долгим тренировкам на склонах Гстаада.
Да, она была превосходной горнолыжницей, знатоком иностранных языков (французского, немецкого, итальянского и испанского), а также восемнадцатилетней девственницей. Возможно, последней восемнадцатилетней девственницей, оставшейся в западном мире.
Причина, по которой она ещё не переспала с мужчиной, заключалась в отсутствии у неё такого желания. До встречи с Томом она просто не испытывала соблазна. Иногда это сильно её беспокоило. Равнодушие к сексу было нетипичным для француженки явлением, и Джинна спрашивала себя, нет связано ли оно с каким-то физическим расстройством – например, гормональным.
Она втайне подозревала, что истинная причина связана с убийствами матери и няни, которые Джинна пережила в трехлетнем возрасте. Она до сих пор помнила смутные очертания человека в черном, убежавшего из их квартиры и оставившего там обнаженные тела мертвых женщин, которых она любила больше всего на свете.
Маленькие дорожные часы, лежавшие возле кровати, показывали четверть десятого. Джинна решила начать неторопливо одеваться, поскольку обед подадут в десять. Алексис и Иэн сейчас, вероятно, пьют в баре коктейли с четой Маринго. Эти пары, похоже, здорово подружились, потому что её отец, обычно проявлявший английскую холодность к иностранцам, вчера вечером предложил, чтобы они сидели за одним столом до конца праздников. Харри Маринго встретил эту идею с энтузиазмом, а его несчастная жена – с натянутой улыбкой.
– Это будет чудесно, – сказала Сара. Выражение её лица не соответствовало произнесенным ею словам.
Джинна знала, что Сара Маринго ревновала её, и это показалось девушке смешным. Харри был не в её вкусе, Джинну никогда не тянуло к мужчинам с темными волосами и глазами. Она снова вспомнила тень незнакомца, убившего её мать и Роуз. Он был темным, как та ночь и квартира с единственной полосой света, падавшей из открытой спальни родителей.
Нет. Брюнеты вроде Харри Маринго могут возбуждать других женщин, но только не её. Более того, он даже не нравился Джинне. Был слишком светским, лощеным, самоуверенным. Однако она так переживала из-за Тома, что похвасталась Харри насчет того, что чертовски хороша в постели. На самом деле она ужасно боялась оказаться в решающий момент никудышной любовницей.
А он должен скоро наступить, подумала она с твердой убежденностью, надевая через голову эластичный бюстгальтер и поправляя его на своих маленьких грудях. Интересно, нравятся ли Тому маленькие груди?
Ее первая и единственная встреча с Томом произошла не совсем случайно. Отец так хотел, чтобы она хорошо провела праздники, что когда они приехали сюда на прошлой неделе, он согласился сводить её после обеда в «Альпина Грилль». Естественно, Алексис тоже не стала возражать, с презрением подумала Джинна. Алексис согласилась бы полететь на Марс, если бы Иэн предложил это, лишь бы только он не закрыл её счет и не оставил без очередной шубы. Алексис была помешана на мехах. В её обширной и обожаемой коллекции насчитывалось более десяти роскошных шуб. В тот вечер, когда они отправились в «Альпину», она надела бежевую шубу из шиншиллы.
Как только взгляд Джинны упал на Тома, она тотчас потеряла голову от желания. Она никогда не понимала фанаток – девушек, следовавших по всему миру за рок-звездами, визжавшими от восторга, а иногда падавшими в обморок во время выступлений. Джинна считала их в лучшем случае дурочками, если не идиотками.
Но когда она услышала, как Том поет и играет на гитаре, она испытала нечто подобное, ощутила возбуждение, которое он вызывал у аудитории. Том обладал магнетизмом, электрической энергией, с которой Джинна ещё никогда не сталкивалась, аурой из жизненной силы и обаяния, заставившей девушку тотчас решить, что он будет её первым любовником. Когда группа «Касл Рок» устроила перерыв, Джинна бросилась к сцене, прежде чем Иэн и Алексис успели её остановить.
Она впервые совершила подобный поступок и знала, что отец будет потрясен. Ей не было до этого дела. В тот драгоценный момент она хотела только одного – поговорить с зеленоглазым блондином, который пел так страстно, коснуться Тома, сказать ему о её чувствах, заставить его ответить на них.
– Я считаю, что вы великолепны, – обратилась она к музыканту, когда он шагнул вниз. – Просто великолепны.
Он довольно усмехнулся.
– Большое спасибо.
– Вероятно, вы слышите это постоянно, но я ещё никому не говорила такое. – Она казалась себе неловкой, пошлой. – Никогда не разговаривала с профессиональным музыкантом.
– Не бойся. Мы не кусаемся.
Джинна взяла его за руку. Она была очень теплой и действовала успокаивающе.
– Я здесь с моим отцом и мачехой. Вон они. – Она со страхом в глазах указала на их столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61