– То, что она скончалась в таком раннем возрасте, потрясло нас всех. Вам, вероятно, было лет одиннадцать, когда это случилось.
– Двенадцать.
– А потом вы исчезли из Пилгрим-Лейка. Внезапно. Ходили слухи, что вас отправили учиться в Европу. Это правда?
– Да. В Швейцарию.
– Дорогая, – вставил Иэн, – ты должна быть польщена тем, что даже маленькой девочкой произвела такое неизгладимое впечатление на мистера Маринго. Это должно быть весьма лестным.
– Да. – Алексис снова превратилась в ледышку. – Однако, по правде говоря, я бы хотела оставить эту тему. Все происходило так давно. Воспоминания о прошлом причиняют мне боль.
– Конечно, конечно, – торопливо согласился Харри. – Как глупо с моей стороны было заговорить об этом. Наверно, я потерял контроль над собой, услышав, что вы родом из моего городка. Извините меня за бестактность, миссис Николсон.
Алексис ответила ему величественным кивком, потом обвела зал нетерпеливым, раздраженным взглядом, и Иэн внезапно пожалел этого славного мистера Маринго, оказавшегося в неловком положении. Этому парню явно здорово досталось в жизни, да ещё с самого детства. Иметь жену-инвалида небольшое удовольствие, как бы сильно он ни любил её. Иэн увидел, что Маринго сжал своими пальцами обтянутую перчаткой руку жены и начал нежно массировать её, потом поцеловал женщину в лоб и спросил, не хочет ли она ещё виски.
– С удовольствием, – ответила миссис Маринго. – Спасибо, дорогой.
– Твое желание…
Взаимная искренняя преданность этой пары не может не трогать, с легким недоумением подумал Иэн. Подобная близость оставалась для него непонятной, хоть он по-своему и любил Алексис. Его чувства были плотскими, а не романтическими. Фетишистскими, а не духовными. Он, как и все английские мужчины, имел чувственные потребности и удовлетворял их, когда ему хотелось. Например, вскоре после женитьбы на Алексис он завел восхитительную связь со своей французской секретаршей, Мишель. Единственная ошибка заключалась в том, что он выложил все Алексис (да ещё с пикантными подробностями).
«Она делает минет лучше, чем ты, – сказал он тогда жене. – Она позволяет мне перед сексом прикреплять к грудям насос для откачки молока, который используют кормящие матери. Благодаря этому размер её бюста увеличивается с тридцать четвертого до тридцать шестого. Она не такая плоскогрудая, как ты.»
«Она сбривает волосы с лобка, набивает ими трубку и курит её. Потом проделывает то же самое с моими волосами.»
«Она перевязывает мой член старым школьным галстуком и заставляет меня терпеть целый час, а сама тем временем сжимает мои яйца и бьет их длинной тростью. Я получаю огромное наслаждение. Она садится на меня верхом и хлещет палкой по моим ягодицам, пока на них не появится кровь. Я кончаю три раза.»
После Мишель он звонил по различным газетным объявлениям, написанным эзоповым языком – особенно часто по тем, где упоминалась порка.
Он рассказывал Алексис и об этом. Она не простила его.
– Папа. – Джинна потянула отца за рукав, как делала в детстве, требуя внимания. – Ты не услышал ни одного произнесенного нами слова. Мистер и миссис Маринго тоже остановились в «Энгадине». Правда, это здорово?
Иэн не мог представить себе, почему она так возбуждена, пока не понял, что её влечение к Харри Маринго только усилилось. Он никогда ещё не видел Джинну такой. Она трепетала от мысли о том, что живет в одной гостинице с предметом своей внезапной влюбленности. Она даже не задумывалась о том, что гостиница была огромной, с более чем тремя сотнями номерами. Это обстоятельство никоим образом не уменьшало её плохо скрываемую радость. Увидев пылающее страстью лицо девушки, можно было решить, что она и Маринго занимают «люкс» для новобрачных.
Однако сегодня утром она могла говорить только о шотландском рок-певце. Она так переменчива. Возможно, это хороший знак. От этого Маринго она хотя бы не получит никакого поощрения, однако Иэн не имел подобной уверенности в отношении Мистера Рок-н-ролл. С момента их появления в «Чеза Веглия» Маринго вежливо, но решительно делал вид, что не замечает голодных взглядов, которые бросала в его сторону Джинна. То, что этот человек был с женой, похоже, совсем не смущало Джинну. Если такому поведению учат в гстаадской школе, то слава Богу, что она скоро отправится в университет, где её ждут более серьезные науки, подумал Иэн.
– Сколько времени вы собираетесь провести в Сент-Морице? – спросил Иэн чету Маринго.
– Сразу после Нового года мы вернемся в Гилфорд.
– Красивое место. Вы постоянно там живете?
– Нет, до недавнего времени мы жили в Америке. Понимаете, несколько месяцев тому мой отец умер и оставил мне… то есть нам… свое имение. Оно очаровательное, правда, Харри?
Маринго поцеловал жену в щеку.
– Мне, бедному провинциальному пареньку, кажется, что оно выглядит на миллион долларов, дорогая.
Миллион долларов. Пять миллионов долларов. В сознании Иэна мелькнуло что-то связанное с Парижем. Ну конечно! Вот почему лицо Харри Маринго показалось ему знакомым. Он был дерзким молодым американцем, пришедшим к нему за пятимиллионным кредитом для финансирования авантюрного, но интригующего кинопроекта.
Мозг Иэна отчаянно заработал, складывая элементы головоломки. Он слегка повернулся, чтобы посмотреть на Сару Маринго – некогда известную, пышнотелую, сексапильную английскую актрису Сару Эймс.
Было трудно поверить в то, что эта усохшая женщина средних лет в кресле-каталке и живая, энергичная, светловолосая кинозвезда – один и тот же человек, однако это являлось несомненным фактом. Пятнадцать лет тому назад во время съемок в Голливуде она упала с лошади. Иэн отлично знал, как сильно может измениться человек за такой период. Несомненно, это произошло с ним. Маринго тоже изменился, его лицо стало более жестким, оно говорило о страданиях и боли. Любопытно, каким бизнесом он сейчас занимается, подумал Иэн, но счел неудобным поинтересоваться этим.
И все же он испытывал любопытство. Чувство неловкости? Ерунда, сказал себе Иэн. Трудно упрекнуть его в том, что он не профинансировал пятимиллионный проект Маринго, это стало невозможным после того, как Сара Эймс, леди Сара Эймс (вспомнил Иэн) оказалась парализованной в результате несчастного случая и больше не могла играть в будущих фильмах мужа. Какая трагедия для них обоих, подумал Иэн. Его давно уже ничего не трогало так сильно. Какая ужасная трагедия! Потом он понял, что Алексис что-то шепчет ему на ухо. Ее голос был взволнованным.
– Давай вернемся в отель и позанимаемся любовью.
Иэн не удивился бы сильнее, если бы она заявила, что хочет спуститься на лыжах в обнаженном виде по северному склону Пиз Нэр. Он ужасно обрадовался. Ощутил появление эрекции.
– К сожалению, нам пора возвращаться, – смущенно сказал он чете Маринго. – Человек моего возраста нуждается в дневном сне. Без него я не смогу отправиться в ночной клуб после обеда. Было приятно познакомиться с вами.
Он и Харри Маринго обменялись рукопожатиями.
– Какому клубу вы отдаете предпочтение? – спросил Харри.
– Тот, что находится в отеле. «Принц-регент». Он ничем не хуже остальных, к тому же туда не надо идти по обледеневшим тропинкам, как в «Палас». Если у вас с женой есть соответствующее настроение, почему бы вам не выпить там с нами?
– Вы очень любезны, – сказал Харри. – Мы это сделаем с удовольствием, верно, дорогая?
Сара продемонстрировала поверх бокала неразбавленного виски загадочную улыбку.
– Превосходная идея. Тем более что знакомство с вами доставляет мне большое удовольствие. – Она насмешливо посмотрела на Джинну, глаза которой были все ещё прикованы к Харри. – Очень, очень большое.
– Отлично, – сказал Иэн. – Встретимся в одиннадцать? В половине двенадцатого? Я закажу столик на мою фамилию.
– Мы придем, – Харри помахал рукой на прощание.
– J'adore le Prince Regent's Club, – радостно заявила Джинна, когда они вышли втроем из теплого «Чеза Веглия» на прохладный, чистый, горный воздух. – Я тоже хочу пойти.
Иэн изумленно уставился на дочь.
– Но сегодня утром ты сказала
– Что этот клуб – для людей в годах?
– Да.
– Я изменила свое мнение, папа. Почему я должна бегать за ним? Пусть он найдет меня, если я его интересую.
– Полагаю, ты имеешь в виду твоего бедного шотландского рок-певца.
– Он вовсе не беден, но я имею в виду его.
Алексис нервно покусывала губы, что она делала крайне редко. Она не могла не заметить вульгарную демонстрацию со стороны Джинны её интереса к Харри Маринго, и это явно обеспокоило женщину. Она, как и Иэн, несомненно понимала, что Джинна изменила свое отношение к клубу «Принц-регент» исключительно в надежде снова увидеть Маринго. Возможно, Алексис заботилась о благополучии Джинны больше, чем он считал, подумал Иэн, взяв под руки двух самых любимых и непонятных ему женщин.
– J'adore St. Moritz, – пропела Джинна. – Comme elle est belle!
26
Когда мы вернулись в «Энгадин», я едва владела собой.
Иэн находился в таком же состоянии, но по другой причине. Он завелся из-за моего предложения заняться любовью, в то время как я сердилась, была разъяренной, ненавидела Джинну за её флирт с Харри в «Чеза Веглия».
Меньше всего на свете я предвидела, что Джинне понравится мой брат и что она устроит такой спектакль, демонстрируя нам всем свое увлечение. Именно из-за этого я заставила Иэна уйти из ресторана: я не могла выносить поведение Джинны. То, что Харри притворялся игнорирующим её беззастенчивое внимание, не обмануло меня даже на секунду. Точно так же я не принимала всерьез нежное обращение брата с его подурневшей женой. Он умел убедительно играть, и поэтому я испытывала сейчас страх. Что, если Харри на самом деле нашел Джинну сексуально привлекательной, несмотря на его показное безразличие?
Я представила Харри, ласкающего в постели её упругое восемнадцатилетнее тело, и мне стало дурно от ревности. Вряд ли Джинна была девственницей, её умные карие глаза говорили об опыте. В таком возрасте она должна трепетно реагировать на ласки искушенного мужчины, а Харри, несомненно, обладал большим опытом общения с женщинами. Он принялся бы экспериментировать с Джинной, испробовал бы все, чтобы найти нужный подход, и довел бы её до экстаза. Я почти слышала стоны и крики падчерицы – похожие на те, которые мне скоро предстояло издавать самой.
Удивлены? Почему?
Сексуальные пристрастия Иэна иногда казались мне привлекательными. Правда, не всегда – для этого я должна находиться в определенном настроении, быть рассерженной на кого-то. Мысли о Харри и Джинне стремительно трансформировали мою злость в неистовое желание. Когда речь идет о любви, для меня важен объект. Только с Харри я способна быть нежной и, что важнее, более чувственной, чем с любым другим мужчиной.
С Иэном я становлюсь другой, превращаюсь в животное, почти лишенное всего человеческого. Опускаюсь ужасно низко. Иэн может обладать моим телом, но мое сердце принадлежит Харри. Даже сейчас, снимая лыжный костюм и аккуратно вешая его в шкаф, я готовилась к нашему странному, безличному сексу. Иэн тоже готовился… к тому, чтобы я помучила его отказом воспользоваться ремнями, хлыстами, наручниками из нашей сумки «Гуччи» – во всяком случае, пока он не удовлетворит меня полностью. Потом он будет умолять. Отлично. Я получаю удовольствие, видя, как он превращается в жалкую карикатуру на мужчину, это доставляет мне наслаждение, мне нравится смеяться над ним. Он так часто унижал меня в прошлом разными способами, что мои желания стали извращенными, я замечаю эту метаморфозу со страхом, радостью и сожалением. Я думаю, что в детстве могла быть скромной, доброй, идеалистичной девочкой, но мать вылечила меня от всего этого своей подлой жестокостью. И теперь я стала такой же жестокой, какой была она, хотя меньше всего хотела копировать её.
– Две украшенные блестками рождественские елки с хрустальными сосульками, – сказал Иэн, медленно раздеваясь. – Одна в гостиной, другая здесь. «Энгадин» позаботился обо всем, верно, дорогая?
– Их, должно быть, поставила горничная, пока мы были в «Чеза Веглия».
– Это трогательно, – добавил Иэн, снимая штаны. – Какая забота.
Проявлением заботы (за пятьсот долларов в сутки) был также второй камин, установленный в нашей чиппендейловской золотисто-мраморной спальне. Две рождественские елки, два камина, высокие конусообразные свечи по обеим сторонам огромной, манящей кровати. Я не сразу поняла, что камины были электрическими, пожаробезопасными, практичными. Да, «Энгадин» определенно думает обо всем.
– Швейцарцы – самые предупредительные люди на свете, – сказала я. И, вероятно, самые изобретательные. Благодаря своим комфортным отелям они создали богатую, процветающую страну.
Иэн пробормотал что-то о низких процентных ставках в Швейцарии и затем спросил:
– Ты получаешь удовольствие от Рождества, дорогая? Ты ведь знаешь, что мы приехали сюда за этим. Чтобы пожить в свое удовольствие.
Я подумала о Харри.
– Я чувствую себя превосходно.
Мы уже оба полностью разделись. Я была одного роста с Иэном, но Харри был выше меня. Что он делает в эту минуту? Пробирается в комнату маленькой Джинны? Я усомнилась в том, что он решится на такой рискованный и глупый поступок. Небо за окном было пурпурным, вдали светились огоньки вилл, внизу темнело замерзшее озеро, готовясь засверкать в лунном свете.
– Почему бы тебе не зажечь свечи? – сказала я Иэну, который тотчас исполнил мое желание.
Комната приобрела соблазнительный розовый оттенок. Я легла на ароматные простыни и улыбнулась человеку, который был моим мужем. Он на мгновение смутился. Или разыграл смущение.
– Ты не хочешь –?
– Нет, – ответила я.
Он уже начал обретать эрекцию, представив, как я хлещу его плетками, цепями или кожаными ремнями, с которыми мы всегда путешествовали.
– Но я думал
– Возможно, позже, – сказала я, медленно раздвигая мои длинные ноги.
Иэн смотрел на меня, стоя у изножия кровати. Мой муж знал, что если он не исполнит мое желание, я не сделаю то, чего хочет он, и это доведет его до безумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61