Ее мысли крутились вокруг тех задач, которые она должна решить, прежде чем лечь спать. Затем она машинально поставила в микроволновую печь ужин для девочек – цыпленок с шампиньонами, – налила воду для макарон в кастрюлю и достала чистое полотенце, а прежнее с ловкостью заправского баскетболиста отправила в корзинку для грязного белья.
– Ты посмотришь за девочками, пока я переоденусь? – Мел была уже на полпути к двери.
– Угу, – рассеянно промычал Эйдриан в ответ.
Наверху Мел сняла строгий костюм, надела мягкие свободные брюки и легкий свитер. Быстрым движением вынула из ушей серьги – Кэрри любила вытаскивать их, и Мел потеряла одну прекрасную серебряную сережку на этой неделе. Через три минуты она уже была внизу, готовая продолжить приготовление ужина.
Девочки тем временем оккупировали отцовские колени, книги Эйдриана были отодвинуты в сторону. Дочери рассказывали ему о том, что было днем.
– Папа, я для тебя нарисовала картинку, – серьезно заявила Сара. Она была папиной дочкой и могла справиться со всеми детскими огорчениями, пока руки отца обнимали ее.
– Ах ты, умница, – отозвался Эйдриан и поцеловал ее светлую макушку. – Покажи мне. О, как здорово! Это я?
Сара гордо кивнула.
– Это Кэрри и бабушка Карен, а вот это я.
Помешивая макароны, Мел взглянула на картину. Как и все рисунки Сары, этот был нарисован розовыми, оранжевыми и фиолетовыми мелками. Здесь были изображены Эйдриан, мать Мел, Карен, и Сара – все большие и улыбающиеся. Кэрри же, которую Сара никогда не забывала с самого ее рождения, была размером поменьше, как гномик. Никаких признаков Мел на рисунке не наблюдалось.
– А где же мама? – поинтересовался Эйдриан.
Мел, которая много читала о детской психологии, постаралась бы не задавать подобный вопрос, однако она насторожилась в ожидании ответа.
– Мама на другой странице. На работе, – пояснила Сара, словно это само собой разумелось. Она показала другую картинку: на этот раз дом был побольше, и около него стояла ее мама с портфелем в руке. Портфель был почти такой же большой, как сама Мел, но она заметила, как точно Сара передала цвет ее волос – светло-каштановые со светлыми прядями и вьющиеся.
– О! – только и сказал Эйдриан.
Мел заметила, что он смотрит на нее с сочувствием, и ответила ему милым взглядом, который говорил, что с ней все супер. Однако только ей было известно значение этого слова.
– Но мама ведь только иногда на работе. А потом она дома и заботится о нас. Она у нас супермама, – настаивал Эйдриан. – По-моему, она должна быть в самом центре на твоей картинке, не правда ли?
Сара кивала и прижималась к груди отца, одним пальчиком проводя по огненно-желтым волосам бабушки Карен, которая присутствовала на семейной картинке, где не было мамы.
Мел почувствовала, как горький комок подкатил к горлу, на этот раз из-за матери.
В свои энергичные шестьдесят лет Карен Хоган была как помощницей Мел, так и источником огромного раздражения.
Карен готова была бросить все и примчаться, если девочки болели, поэтому Мел не приходилось брать дни по уходу за ребенком, но зато потом Карен рассказывала ей, как рыдали (или не рыдали) девочки по своей маме.
Нет, это вовсе не означало, что Карен возражала против решения дочери работать. Она не возражала. Но весь ее вид говорил, что без нее все пошло бы прахом. И в голове Мел зрела мысль, что поддержка должна быть другой. Если что и вправду поддерживало ее, так это чувство ответственности за Кэрри и Сару, а вовсе не их бабушка. Взять хотя бы ангину двухлетней Кэрри месяц назад. Мел срочно повезла ее в детскую неотложку показать ларингологу, но когда состояние девочки к понедельнику не улучшилось, бабушка Карен отвела Кэрри к терапевту.
– Доктор говорит, что нужно удалить гланды, – заявила мать по телефону в то утро, когда Мел вынуждена была оставить дочку и пойти на конференцию, которую не могла пропустить. – Он говорит, что хотел бы поговорить с тобой, когда у тебя найдется время.
Мел зло передразнила ее: «Когда у тебя найдется время». А кто сидел с Кэрри всю ночь в пятницу? Кто возил ее в неотложку в уик-энд? Кто сидел в страхе, напевая песенку «Боб-строитель» в течение тех двух часов, пока ее осматривал доктор?
– Да как он смеет?! – выпалила она. – Готова поспорить, что он представления не имеет, что значит уходить на работу каждый день, видимо, у него дома жена, которая делает для него все.
– Мел, дорогая, он ничего такого не имел в виду, – оправдывалась Карен. – Ты прекрасная мать, мы все это знаем.
«Знаете? – подумала Мел. – И кто это – «мы»?»
– Он просто считает, что вам с ним нужно обсудить, не удалить ли гланды Кэрри, пока она маленькая. Сейчас как раз самое подходящее время. Вот увидишь, ты и забудешь об этом. Чем старше ребенок, тем труднее…
Ее мать знала абсолютно все. «Откуда только берется материнская мудрость?» – удивилась Мел. И когда же она придет к ней?
– Какая красивая картинка, Сара, – сказала Мел. – Хочешь, мы прикрепим ее к холодильнику?
Сара счастливо кивнула, и Эйдриан улыбнулся жене.
«Еще один напряженный момент миновал», – подумала Мел. Все считают, что ей ничего не стоит обходить острые углы. Что бы они сказали, если бы узнали, что порой она еле сдерживается, чтобы справиться со всем этим?
Купание заняло весь вечер. Кэрри обожала купаться и всегда играла с пластиковой уткой, ведя ее по краю ванны и не сводя с нее глаз, будто впервые видит ее. Она обильно поливала утку водой, так что вода переливалась через край на пол, но зато крылья утки начинали работать.
– Мама! – кричала она, захлебываясь от удовольствия, а крылья махали все быстрее и быстрее. – Мама!
Мел тоже смеялась, чувствуя, как напряжение дня постепенно оставляет ее. Какие они очаровательные, когда маленькие, – всегда взволнованные, всегда готовые радоваться… По контрасту с Кэрри Сара была задумчива и тиха, она сидела посреди лавандовой пены, словно забытое дитя. Ее большие голубые глаза затуманились печалью.
– Мы пойдем завтра в зоопарк, мама? – спросила Сара, в то время как Кэрри возбужденно шлепала ладошками по воде. Сердце Мел сжалось. Бедняжка Сара. – Я хочу, чтобы ты пошла. – Сара нацелилась одной из плавающих рыбок на утку Кэрри и бросила ее. Рыбка не попала в утку, но угодила в ногу Кэрри, и та вскрикнула от неожиданности и боли. Ее нижняя губа предательски задрожала.
– А давайте все вместе поедем на ферму на уик-энд? – вкрадчивым тоном предложила Мел. Ферма с козами, овцами и парой шотландских пони, которых можно гладить и кормить, находилась в нескольких милях от Маунт-Карриджа, и обе девочки любили бывать там. Не стоит говорить, что ферма не входила в планы Мел на выходные, но они смогли бы сделать это, если бы ей удалось в пятницу закупить провизию на следующую неделю, а не оставлять это на субботу.
– Не хочу на ферму! – Сара упрямо качала головой. – Хочу с мамой в зоопарк. – Она начала канючить, как большинство детей, когда устают и хотят спать.
Мел понимала, что все объяснения в данный момент бесполезны, но не могла удержаться. Ее энергия истощилась.
– Сара, я не могу пойти с тобой в зоопарк. Пойдет Дон. Ты ведь любишь Дон?
На какую-то долю секунды глаза матери и дочери встретились – голубые глаза с фиолетовым ободком вокруг зрачка, что придавало им удивительную глубину. В этот момент Мел показалось, что дочь выглядит старше и способна не только разглядеть усталость и вину в глазах матери, но и понять, что мама решилась бы на все, чтобы оказаться в двух местах одновременно, лишь бы сделать ее, Сару, счастливой.
Потом это выражение исчезло, а на его месте появилась детская обида – мама снова выбрала работу, а не ее. Почему Эйдриан сказал детям, что она супер мама? Никакая она не супер, а если и супер, то лишь в том смысле, о котором знает только она.
– Как ты долго, – проворчал Эйдриан, когда Мел, наконец, спустилась в начале девятого вниз, неся мокрые полотенца, грязную детскую одежду и остатки детских сухариков, которые нашла на ковре.
– Сара никак не засыпала, – отозвалась Мел. Она бросила белье, предназначенное для стирки, в корзину, которая опять угрожающе наполнилась, и открыла холодильник, чтобы налить бокал вина. Но вина не было. Разве она не покупала на прошлой неделе? Они не открывали бутылку с тех пор, потому что тогда бы она пила каждый вечер по бокалу и ничего хорошего в этом бы не было. Но черт! Где же штопор?
Спиртное было заперто в буфете. Мел выбрала бутылку дорогого шабли, которое любил Эйдриан.
Она протянула ему бокал. Он взял, не отрываясь от своих книг. Перед ним стояла тарелка с недоеденным тостом.
У него в мае экзамены, и он упорно готовился.
– Прекрасное вино, – сказал Эйдриан, возвращаясь к работе.
– Хм, – промычала Мел, сделав глубокий глоток. Конечно, лучше, чем то дешевое вино, которое они пили, когда не имели хорошей работы. Должна же быть какая-то компенсация за работу? Эта мысль поразила ее: значит, она работает ради денег? Поэтому уходит на работу и платит тем, кто занимается с ее детьми? А еще для того, чтобы она и Эйдриан могли позволить себе дорогое вино?
Мел жевала свой тост, просматривая газету и ожидая, когда стиральная машина закончит свой цикл, чтобы положить новую порцию грязного белья.
– О, совсем забыл! – воскликнул Эйдриан. – Покаты купала девочек, звонила Кэролайн и просила напомнить, что вы встречаетесь в баре у Педро в половине восьмого в четверг, и если ты будешь за рулем, чтобы ты забрала ее.
– О, черт! – буркнула Мел. – Я так устала за неделю… и она же знает, что я не езжу на машине на работу!
Кэролайн была старинной подругой и жила на окраине Дублина. Та вечеринка, о которой шла речь, была запланирована еще на Рождество. Они столько раз переносили ее и вот теперь, когда на дворе уже был январь, решили, наконец, встретиться. Когда-то Кэролайн и Мел снимали вместе квартиру и работали в одной и той же компании. Вместе веселились по ночам, обсуждая мужчин, сетовали, что среди них нет ни одного стоящего, и планировали, как завоюют мир, когда придет их час. Сейчас Кэролайн была матерью трех мальчиков и целиком посвятила себя дому и семье.
И как говорили, делала это великолепно. Именно материнство было ее призванием, а «не пить водку в подозрительных клубах», как любила поддразнить ее Мелани.
Мел знала, что три сына подруги никогда не ели никакой консервированной еды, когда были маленькими. Если бы это был кто-то еще, а не Кэролайн, то Мел чувствовала бы себя преступницей. Ее приверженность к пюре из экологически чистой моркови разбилась в пух и прах, когда она вернулась на работу и обнаружила, что куда проще накормить малыша уже готовой едой из банки с красивой этикеткой, чем гробиться самой. В любом случае детям нравились эти банки больше, чем любые из ее трудоемких протертых пюре.
Каждому свое, считала Кэролайн. Ей нравилось сидеть дома с детьми, готовя сногсшибательные кексы и собирая за столом других малышей, но на такое способен не каждый.
– Уж коль взялась за какое-то дело, так выполняй его как следует. Одна из нас должна сделать карьеру, и так как мне это не грозит, я бы хотела, чтобы это была ты, Мел. Но когда будешь получать Нобелевскую премию за достижения в области бизнеса, не забудь своих старых подруг.
– Прекрати, – взмолилась Мел, – не то я заплачу.
Чего она не понимала, так это почему Кэролайн не вернулась на работу, когда ее мальчики пошли в школу. Мел никогда не говорила об этом с подругой, но и сейчас вновь подумала об этом, пока набирала номер.
– Привет, Кэрол. Извини, что не смогла подойти. Я сегодня дежурная по купанию.
– Мел, это я виновата, нечего звонить в такое время. Просто я не хотела беспокоить тебя на работе. Как дела, дорогая?
Голос Кэролайн был отдохнувший и счастливый. Это задело Мел больше, чем то, что она могла ей сказать. Кэролайн променяла свою престижную работу на сидение дома и просмотр диснеевских мультиков по ТВ. Казалось бы, она должна быть скучной и раздражительной, а не счастливой.
– У нас все прекрасно, – солгала Мел. – Просто прекрасно. – Она сделала паузу, надеясь, что Кэролайн предложит отменить намеченную на четверг встречу. Сама она не могла этого сделать. Но как можно было согласиться на эту встречу, зная, что ей предстоит такая тяжелая неделя? Придется ехать в ресторан прямо с работы, потом спешить на поздний поезд, и она застанет Сару и Кэрри уже спящими. – Так что насчет четверга?
– Вал придет обязательно. И Лорна тоже, – заверила Кэролайн. – Ты думаешь, она домоседка? Вовсе нет, я знаю, что они встречали Новый год не дома. Это будет великолепно. Я собираюсь надеть мою новую розовую блузку, я тебе о ней говорила. Она потрясная, но немного просвечивает, поэтому придется под нее надеть бюстье, ведь если надеть обычный лифчик, то он будет виден… Я сегодня уже пару раз примеряла, но все еще не решила. Я пробовала надеть бюстье с рисунком… Я тебе о нем рассказывала, может, подойдет. Правда, это не так эффектно, но… Я люблю розовый…
Мел быстро представила, что значит, полдня посвятить выбору наряда для встречи подруг вместо минутной паники утром, когда она пулей летит наверх и хватает что попало из шкафа, засовывая в сумку, чтобы потом переодеться на работе.
– Как ты думаешь, ничего, если я буду в розовом? Или я буду, похожа на молодящуюся старушку? – не унималась Кэролайн.
Интересно, любому человеку порой страшно хочется задушить другого голыми руками или такое случается только с ней? Мел чувствовала, как превращается в старую мегеру, хотя у нее есть все, о чем она мечтала: хорошие дети, хорошая работа…
– Что ты молчишь? Розовый ведь тоже бывает разный, иногда с оттенком сиреневого… Но невинный розовый шелк на женщине сорока двух лет – не слишком ли?
– Розовый – это классно, – отозвалась Мел.
– О'кей, тогда решено. Я буду в розовом. Жду с нетерпением, дорогая… Честно говоря, иногда нужно выйти из дома, чтобы понять, что, оказывается, есть еще и другая жизнь. Правда?
– Абсолютно, – бубнила Мел. – Абсолютно.
– Вино осталось? – спросил Эйдриан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58