– Как ты можешь пренебрегать своей карьерой, когда тебе двадцать?
– Все лучшие люди так делают, – ответил Алекс, похлопывая ее по руке. Он позволил своим пальцам пробраться к ее шее и нежно прикоснулся, поглаживая мягкие светлые завитки, выбившиеся из хвоста. Это было ни с чем не сравнимое ощущение – и такое сексуальное. Дейзи сглотнула слюну и выпрямилась, заставляя Алекса убрать руку. Она могла бы сидеть здесь до скончания века, но подобное проявление внимания со стороны мужчины, которое так нравилось Джул и Фей, было непривычно для нее.
Алекс, кажется, не заметил ее напряжения.
– Ты хотя бы знаешь, чего хочешь. А я до сих пор не знаю, – признался он. – Самое логичное – получить степень в области бизнеса, но меня это не воодушевляет. Это ведь недетское сочинение. «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, сынок?» – «О, папа, я хочу сидеть за столом и корпеть над бумагами».
Алекс рассказал ей, что у него часто возникало желание бросить колледж, остановило его лишь то, что образование гарантировало хорошую работу после завершения курса. Деньги много значили для него.
У Дейзи сложилось впечатление, которое она никогда не высказывала вслух, что у Алекса Кении никогда не было достаточно много наличных в кармане. Она, как никто, понимала, что это такое, – ведь и в ее доме тоже всегда не хватало денег. Она жила с матерью в маленьком домике в центре Каррикуэлла, неподалеку от того большого дома, где мать родилась и выросла. Однако в социальном плане эти дома разделяла пропасть. Дейзи не привыкла говорить о деньгах.
Никому в их семье не приходило в голову, что надо экономить газовое отопление. Или что мясное рагу, приготовленное в воскресенье, можно растянуть до среды.
– Мы должны сохранять чувство собственного достоинства, – повторяла Нан.
И все же Дейзи не верила, что деньги могут сделать человека счастливым. У ее матери прежде водились деньги, но не было никаких доказательств, что у нее была счастливая семейная жизнь, хотя, возможно, она была бы еще более несчастна без денег, чем с ними.
Дейзи чувствовала, что только любовь имеет значение в жизни, а вовсе не деньги.
Когда Алекс отошел к стойке бара за выпивкой, Дейзи наблюдала за ним и знала, что смотрит на него так, как смотрит преданный пес, провожая печальными глазами своего хозяина. Сознавая, что находится в центре внимания, Дейзи еще больше смутилась. Она никогда не могла войти в комнату, не подумав при этом, что люди обязательно скажут о ней: «Что это за толстуха?» А когда она отвечала во время занятий, то выбирала слова так осторожно, словно отмеряла шелк, выкраивая какую-то вещь. Сегодня она не выбирала слов и не вертелась на стуле, пытаясь скрыть полноту. И все из-за того впечатления, которое Алекс произвел на нее.
Так они начали встречаться. Они представляли собой странную пару: красивый, популярный Алекс, который мог подцепить любую девчонку, и Дейзи, милая, можно даже сказать, хорошенькая, но, «ради Бога, неужели так трудно похудеть?».
И никому не приходило в голову, что нежная, любящая Дейзи является для Алекса надежным тылом. Она окружила его теплом, необходимым, как горячий чай у камина, и дала возможность динамичному Алексу Кении почувствовать, что он обрел свой дом.
Дейзи примерила цепочку от Тиффани. Серебро шло ей. Она знала, что золото при ее белокурых волосах делало ее вульгарной. Ее мать, которая была от природы блондинкой, не раз предупреждала ее об этом.
– Она потрясающая, – выдохнула Дейзи, снова обнимая Алекса.
– Я рад, что тебе нравится, – сухо отозвался он, опускаясь на край кровати.
– О, милый, не надо так, – робко улыбнулась она. – Я знаю, ты нервничаешь. Я тоже, но это так важно для нас.
– Дейзи… – начал он.
– Мы можем сделать это, – настаивала Дейзи. Она так долго скрывала, как важно было для нее иметь ребенка, и сейчас хотела убедить его. – Алекс, я так хочу ребенка. Я не говорю об этом, но это преследует меня постоянно. – Она села рядом с ним и взяла его руки в свои. – Когда я прихожу на работу и вижу Паулу, беременную и счастливую, мне ужасно больно. Не то что я завидую ее счастью, нет, но хочу этого и для себя, для нас… Куда ни посмотришь – всюду дети, ты понимаешь меня? – Она сжала руку Алекса, моля о поддержке. – В магазине, на улице… В ресторане у Мо они сидят на высоких стульчиках и рассматривают все вокруг своими глазенками. Я никогда не думала, что буду так комплексовать, потому что раньше никогда не сходила с ума по детям и не стремилась сидеть дома с ребенком. – Голос Дейзи дрожал. – Если бы у меня были сестры или братья, то, возможно, у меня был бы опыт общения с детьми, но я росла одна. Поэтому я думала, что не готова к материнству. И вот теперь расплачиваюсь за это. – Дейзи нервно рассмеялась. – Алекс, я постоянно думаю о ребенке. Каждый месяц прихожу в отчаяние, когда понимаю, что опять ничего не получилось. Уже шестой год мы пытаемся, и все безуспешно… Я чувствую… – она искала правильное слово, – я чувствую себя пустоцветом, неполноценной женщиной. Это так тяжело и больно. Я смотрю на беременных женщин или матерей с детьми, и мне кажется, что я существо с другой планеты. Они все вкушают прелести земного существования, радость любви и материнства, а я нет. Я изгой. Они не догадываются, как я хочу ребенка, и, наверное, думают, что я ненавижу детей. Но я хочу своего собственного ребенка до боли…
Она замолчала, поняв вдруг, что за все время Алекс не проронил ни слова. Похоже, его удивил ее монолог. Дейзи никогда не была столь откровенна ни с кем, даже с Алексом. Возможно, потому, что, будучи единственным ребенком, в семье, не привыкла делиться ни с кем своими секретами. Она завидовала людям, которые легко рассказывали о своих переживаниях. Но сейчас, сделав это, она обнаружила, что испытала некое освобождение, и в то же время собственная откровенность пугала ее.
– Я не знал, что для тебя это так серьезно, – пробормотал Алекс, не глядя на нее. – Почему ты не говорила мне?
– Мы пытались сделать ребенка, – проговорила Дейзи. – Я думала, ты знаешь, как я этого хотела. – Они задумали это пять лет назад. И Дейзи, скрестив пальцы на удачу, молилась каждый раз, когда должен был начаться цикл, даже в те годы, когда Алекс был болен и они занимались любовью не так часто. Как он мог не знать?
– Я не знал.
– Это только консультация, – молила она. – В этом нет ничего противоестественного, мы просто пойдем и выслушаем, что нам скажут. Пожалуйста, Алекс. Ради меня. За последние пять лет мы уже так намучились с докторами и тестами, ничего удивительного, что тебе опостылело все это. – Как и ей. Если бы она могла избавить Алекса от всех этих бесконечных анализов крови! Но она тоже прошла через все это вместе с ним. Могла ли она отступить сейчас?
Алекс выглядел так, словно непосильная ноша легла на его плечи. Он коротко кивнул.
– Мы пойдем, – наконец произнес он. – Если ты действительно так этого хочешь.
Глава 4
Мел хотела бы более основательно подготовиться к предстоящему в конце февраля событию – благотворительному балу в компании «Лоример», но ей, как всегда, не хватало времени. Официальное мероприятие, которое предполагало, что все сотрудники не столь юного возраста хотя бы на какое-то время отбросят печальные мысли о скоротечности жизни, последние несколько недель было предметом обсуждения в офисе.
Кое-кто из сотрудниц «Лоример», например, девушка из отдела маркетинга, похожая на Саманту из «Секса в большом городе», а также три менеджера и глава телепродаж стремились повторить гламурный облик героинь известного сериала – рискованные каблуки, макияж от Элизабет Арден и соответствующие туалеты.
– Главное – побольше красной помады, – утверждала сотрудница отдела маркетинга. Она занималась разработкой программы вечера, что было само по себе гигантской задачей, включающей и тот впечатляющий момент, когда сотни красных шаров с логотипом «Лоример» поднимутся под потолок зала, как только Эдмунд Мориарти объявит о специальном благотворительном взносе в сто тысяч евро на исследования в области кардиологии. Эдмунд будет рвать и метать, если этот поистине великий момент будет испорчен, поэтому большинство сотрудников отдела маркетинга и рекламы были брошены на разработку деталей.
Другая часть женского персонала планировала посетить солярий, пойти к парикмахеру и, порывшись в своем гардеробе, откопать какое-то старое, приличествующее случаю черное платье, потому что никто не хотел раскошеливаться на новое для обычной офисной вечеринки.
Ванесса взяла у сестры платье из красного атласа, сказав, что не удивится, если у Хилари случится сердечный приступ, когда начальница увидит ее.
– Ничего, если такое и произойдет – там будет много кардиологов, – засмеялась Ванесса.
А Мел… Мел надеялась выкроить для себя хотя бы немного времени на подготовку к этому важному мероприятию. Новое платье, может быть… Или какая-нибудь другая стрижка. Ей хотелось показать всему миру и руководителям компании, что Мелани Редмонд может достойно представлять «Лоример» и у нее еще не все позади.
Был субботний вечер, и через пятнадцать минут им с Эйдрианом предстояло уехать из дома. Мел еще была наверху и старалась привести в порядок волосы при помощи мусса для укладки. Что касается макияжа, то на это уже не оставалось времени. Подводка глаз, которая была нанесена в девять утра, немного размазалась, а цвет кожи скорее напоминал «дождливый уик-энд в Гренландии», чем нежный оттенок загара «Малибу-бронз», которым пользовалось большинство женской половины «Лоример». Эйдриан только что перенес простуду, и Меле грустью отметила, что даже он выглядит лучше, чем она. Честно говоря, единственное, чего она хотела после непрекращающейся гонки прошедшего дня, да и всего месяца, – это остаться дома и хорошенько выспаться.
Ее расписание на февраль пестрело памятными датами. Во вторую пятницу месяца у Эдди, младшего брата Эйдриана, было сорокалетие, а в следующий уик-энд – пятнадцатилетняя годовщина свадьбы ее тетушки.
Прием по случаю сорокалетия Эдди предполагал обильное угощение для большого семейства в его любимом ресторане.
– Моему братику – сорок! – изумленно восклицал Эйдриан. – Это так много! Я помню, как мы рассуждали о том, что будет с нами в сорок.
– Это было сто лет назад, – вторил ему Эдди. – Боже мой, тогда казалось, что до этого еще так далеко! Я надеялся, что мне стукнет сорок раньше, чем тебе, потому что ты во всем был первым, и мне хотелось хотя бы в этом опередить тебя.
– Для того чтобы тебе первому исполнилось сорок, Эйдриан должен был умереть, – вступила в разговор Линда, мать Эдди и Эйдриана.
– Но этого не случилось, – серьезно сказал Эдди. – Хотя иногда я был близок к тому, чтобы убить тебя, мой старший братец.
Когда в следующий уик-энд тетя и дядя Мел праздновали свой юбилей, их дети организовали праздничный ленч в одном из дублинских отелей. Оркестр играл песни Джима Ривза, стены зала были увешаны фотографиями, отображавшими счастливую жизнь юбиляров. Столы, украшенные букетами нежных роз, напоминали о свадьбе, которая на самом деле была очень скромной, потому что из-за недостатка денег пришлось ограничиться благословением приходского священника, шампанским, тостами и речами.
– Это такое волнующее событие, правда? – обратилась одна гостья к Мел, когда дядя Дермот заставил всех прослезиться, рассказывая, что он не мыслит и дня без своей Анджелы.
– Да, очень волнующее! – согласилась Мел, приводя в порядок волосы, растрепанные после беготни за Кэрри, которая, быстро поняв, что отель – прекрасное место для того, чтобы спрятаться от матери, принялась неистово носиться по всем помещениям. Кэрри пряталась в кабинку женского туалета, забиралась под стол, на котором стоял юбилейный торт, вбегала во вращающуюся дверь кухни.
– Сядь и отдохни, я присмотрю за Кэрри, – сказала Карен, мать Мел, когда дочь в очередной раз пробегала мимо.
Мел остановилась, задаваясь вопросом, зачем она надела босоножки на высоченных каблуках. И почему люди, которые занимаются организацией подобных мероприятий и приглашают детей, не удосуживаются подумать, чем их занять?
«Ждем вас и ваших детей!» Этот лозунг ничего не значит, если при этом не предусматривается специальной детской комнаты, где родители могли бы оставить своих детей и ни о чем не беспокоиться, пока те смотрят по видео «Сто одного далматинца». А бокалы с красным вином, так опасно стоящие на краю стола? О, они как магнит приковывали детей возраста Кэрри.
– Ты устала, Мел. Иди, посиди рядом с Эйдрианом. Возьми кусочек торта, а я присмотрю за Кэрри.
Мать Мел поднялась со своего места и преградила путь сиреневому вихрю, чем и была сейчас Кэрри.
– Нет, мама, не стоит. Ты и так делаешь достаточно, – твердо отвечала Мел. Она просто сбросит босоножки, чтобы ноги отдохнули. Кто обратит на это внимание? – А то Кэрри решит, что ты ее мама, а не я.
От резкого смеха, который сопровождал этот комментарий, не удержалась ни одна из них.
– Ничего подобного, не говори глупостей. – Рука матери крепко ухватила руку дочери.
– Это просто шутка. – И на лице Мел появилась ее лучшая улыбка. Никто не умеет улыбаться так, как работник рекламного отдела. Но обе женщины знали, что это фальшивка.
– И все-таки попозже ты отдохни, дорогая, – сказала Карен. И хотя она никогда не работала в отделе рекламы, попыталась повторить улыбку дочери.
В последнее время Мел просто зашивалась на работе. Так случалось всякий раз, когда выходил каталог компании и необходимо было разослать его всем клиентам. Сотрудникам отдела рекламы приходилось работать внеурочно. И без того напряженную обстановку еще более обостряли слухи о предполагаемом сокращении. «Больше работы и меньше денег – не очень-то хорошая комбинация», – думала Мел.
Ванесса тоже пребывала под прессингом, и единственным местом, где им удавалось немного поболтать, был женский туалет. Именно там они обменялись замечаниями по поводу вчерашнего собрания, на котором было провозглашено, что компания может спасти деньги, лишь перейдя на режим жесткой экономии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58