Такой нежный кусочек плоти… вот здесь. — Ее рука опустилась вниз, и Кит в ужасе отпрянула. После этого ей снились кошмары об Ахмеде и старике эмире, его отце, заносящем над ней нож.
Через неделю после отъезда Каролайн Кит снился ставший привычным кошмар, а проснувшись утром, она увидела у себя на простыне кровь. Она сдернула простыню с кровати и бросилась с ней в мастерскую к матери. Китсия подняла на лоб защитные очки, поставила паяльную лампу на помост и спустилась с лесов.
— Итак, это произошло. Я так и думала, что это вот-вот случится. Между прочим, некоторые матери хлещут по такому случаю дочерей по щекам. Не бойся, я этого не сделаю.
Они пошли во двор, и она показала дочери, как отстирывать кровь холодной водой и песком.
— Я сама грязная, — сказала Кит.
— Так прими душ.
— Я недавно принимала.
— Теперь, когда ты стала женщиной, тебе придется в дни кровотечения делать это чаще.
— А вот и не обязательно! Я ведь каждый день плаваю.
— Да, с ужасными мальчишками! Это мы тоже обсудим.
Стоя под душем, Кит смотрела, как ее кровь, смешиваясь с водой, исчезает в стоке. Когда она вытерлась и натерлась маслом, Китсия дала ей марлевую прокладку. Кит почувствовала себя младенцем в подгузнике и так расслабилась, что поведала матери о преследующем ее кошмаре. Китсия молча выслушала дочь, потом произнесла:
— Кажется, причина кошмара налицо. — Она указала на запятнанную ночную сорочку. — Теперь, когда у тебя начались месячные, кошмары, надеюсь, прекратятся. Но запомни мои слова, дочь: стать женщиной тоже означает погрузиться в своего рода кошмар. В этой связи я должна предупредить тебя еще об одном… — Вытираясь, Кит посмотрела на мать из-под полотенца. — Если ты хоть раз позволишь Ахмеду или кому-нибудь из его братьев засунуть пенис туда, откуда у тебя идет кровь, это станет для тебя, для нас обеих несравненно худшим кошмаром.
После этих слов Китсия достала что-то из брючного кармана. Вещица блеснула на утреннем солнце, и Кит загородила ладонью глаза, чтобы получше ее разглядеть. Это была драгоценная черепашка — магический талисман, отгоняющий любые кошмары.
— Какая красивая! Откуда она у тебя?
— Издалека. Бери, теперь она твоя. Считай это утешительным призом.
Кит взяла черепашку и, повертев ее в руках, осмотрела со всех сторон.
— Это не только красивая, но и полезная вещь. — Китсия надавила на живот черепашки. Разноцветный панцирь откинулся, и в ладонь Кит упала серьга с черной жемчужиной.
— Еще один приз?
Прежде чем она успела поблагодарить мать, слуга вынес из дома поднос и поставил перед ними на скамью.
— Какое ухо тебе проколоть?
— Как это? Разве серьга одна?
— Скажи спасибо за одну.
— Не понимаю…
— В день, когда ты получишь вторую серьгу, ты узнаешь, кто твой отец. Надеюсь, этот день никогда не наступит — для твоего же блага.
Дырочка в мочке уха быстро зажила, и Кит снова стала почти ежедневно плавать с Ахмедом и его братьями. Они восхищались первым ее взрослым украшением — черной жемчужиной — и отпускали на ее счет оскорбительные шуточки.
Однажды во время игры в «сардинки» она спряталась за небольшой скалой, похожей очертаниями на присевшего на корточки великана. Ахмед вынырнул из воды у нее за спиной и принялся ее целовать. Она не удивилась: все братья издавна лезли к ней с поцелуями. Но в этот раз Ахмед пошел дальше и стал пихать в нее палец. Она едва не выпрыгнула из воды, но он не унимался, палец проникал все глубже, причиняя ей боль и одновременно заставляя ее гореть огнем.
— Хочу тебя подготовить, — прошептал он ей на ухо. Это походило на инструкцию для новой игры, и она перестала сопротивляться, позволив ему продолжать загадочные приготовления.
В последующие дни они регулярно играли в «сардинки», и она возвращалась к той же скале, зная, что он обязательно вынырнет рядом. Потом настал день, когда она обнаружила, что палец сменило нечто более крупное и твердое. Она вскрикнула, но он зажал ей рот рукой, чтобы остальные не услышали крик и не собрались посмотреть. Младшие увлеклись игрой в поло на мелководье. Слушая, как шлепают по воде копыта их коней и как кричат в запале игроки, она невольно принимала его в себя все глубже. Соленая морская вода приобрела сладковатый привкус. Она оперлась о камень, он заработал ожесточеннее…
— Сдается мне, ваши игры становятся чересчур серьезными, — заявила как-то раз Китсия.
— Перестань, мама! — ответила Кит со вздохом. — Ты не понимаешь… — Она провела руками по волосам, полным соли, и ушла к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину. Китсия последовала за ней и стала смотреть, как она снимает купальник, как покрывает тело ароматным маслом.
— Ты превратилась в поразительно красивую девушку.
— Спасибо, мама. — Кит покраснела и стала, поглядывая в зеркале на мать, натирать маслом ноги. Выпрямившись, она увидела, что мать смотрит на волосы внизу ее живота.
— Отобью-ка я телеграмму Пози: пусть подыщет для тебя в Америке приличную школу для девочек. Твои здешние учителя — форменные ослы. А главное, не хотелось бы, чтобы тебя обрюхатил кто-нибудь из местного сброда.
— Этот сброд, как ты выразилась, мама, — принцы, — заявила Кит, гневно подбоченясь. — Когда отец Ахмеда умрет, Ахмед станет эмиром. Между прочим, он — мой лучший друг.
— Он тебе не друг» — процедила Китсия сквозь зубы. — И никогда им не будет!
Кит не выдержала:
— Ты ненавидишь его, потому что… потому что… — Она не смела закончить.
— Договаривай. Раз начала, выскажись до конца.
— Ты вообще ненавидишь всех мужчин! — брякнула Кит и испуганно прищурилась.
Но мать не сочла себя смертельно оскорбленной.
— Никогда еще не слышала столь абсурдных утверждений!
Кит обиженно отвернулась к зеркалу и стала причесываться.
— Действительно, большинство мужчин — идиоты, — продолжила Китсия назидательно. — Впрочем, то же самое относится и к женщинам.
— Да, но лично ты предпочитаешь обнимать и целовать идиоток, а не идиотов, ведь правда? Ведь ты… ты — лесбиянка.
Китсия схватила ее за плечи и заставила обернуться.
— Где ты слышала это слово?
Кит вырвалась и, пожав плечами, подошла к шкафу, но мать, подскочив к ней, захлопнула дверцу.
— Отвечай, где ты это слышала!
Кит словно воды в рот набрала. Она вспомнила, как однажды вошла, не постучав, чтобы пожелать матери спокойной ночи.
При свете, проникшем из холла, она увидела мать в ногах кровати, с растрепанными волосами и мокрым ртом. Каролайн на крыла задранные колени сорочкой и крикнула:
— Китсия, вот черт! Я знала, что это случится, знала!
Кит была потрясена — не столько мокрым ртом матери и стонами, которые успела услышать, подходя к двери, сколько ее растрепанными волосами. Китсия носила волосы, исключительно стянутыми в тугой узел. Что с ней стряслось?
На следующий день Кит взволнованно поведала о случившемся Дхали, но тот покраснел и заявил, что ничего в этом не понимает. Зато Ахмед с готовностью растолковал ей, чем занимались ее мать и гостья и как это называется.
— Они лесбиянки. В Англии много лесбиянок, — сказал он со знанием дела. — Мой кузен Али учился в Оксфорде и видел все это за деньги.
Уезжая через месяц учиться в Америку, Кит не испытывала ни малейшего сожаления — мать все равно запретила ей видеться с Ахмедом и его братьями, а без них остров утратил для нее всю привлекательность. От Китсии она была готова сбежать куда глаза глядят.
Глава 15
Опять сон. Она мчится из студии в «Клару» вдоль океанского берега. Только что догорел фантастический закат, и мир, лишившийся света, охвачен холодом. Несколько минут назад она мечтала, как вернется к нему раньше обычного, но теперь по непонятной причине поскучнела, небу под стать. Ей хотелось полюбоваться закатом с ним вдвоем, и боль в сердце вызвана, должно быть, разочарованием, потому что план не сбылся.
Окна «Клары» темны. Как всегда, ей боязно, что он, устав ее ждать, перебрался в один из прибрежных баров, где люди шумят, потому что в них хватает тепла и жизни — не то что в ней. Но входная дверь распахнута настежь. Она переходит на бег, желая поскорее окунуться в его тепло, и в дверях гостиной застывает, как статуя.
На белом диване темнеют два нагих тела. Никогда ей не забыть эти подробности; скрип дивана под их коленями, его спину, изогнутую в экстазе, потом поникшую, словно его подстрелил снайпер. Снайпером оказалась она, снайперской винтовкой — ее панический взгляд. Он бредет прочь, а его партнерша, Китсия, поглядывает на нее с дивана со смесью торжества и лени, словно говоря: «Ты ждала чего-то другого, Маленькая Кит?»
Кит проснулась, все еще находясь в плену своего сна. Ее гнев, ее страх таинственным образом улетучились. Китсия явилась ей во сне старой и тощей — ладони сохранили ощущение ее костлявых плеч. Нет, Брендан не виноват. Что до Китсии, то Серс права: она выше любых обвинений.
Утром Кит почувствовала, что сможет преодолеть все преграды. Даже шантаж Раша, пытавшегося заставить ее отдать роль Лейси его дочери, не казался больше трагедией. Главное, сделать так, чтобы Раш лишился возможности использовать против нее проклятые негативы, и освободиться от него.
Либерти Адамс. Встретиться с ней, забрать черепашку, выяснить наконец, кто ее. Кит Рейсом, отец, — возможно, они сумеют стать друзьями, если не настоящими отцом и дочерью.
Кит села и дернула шнурок, требуя завтрак. Без Брендана ей было одиноко; она хотела обсудить происходящее в первую очередь с ним.
— Что?! Что вы меня просите сделать? — недоверчиво переспросила Рита, когда Кит набрала ее номер.
— Немедленно дозвонитесь секретарше Либерти Адамс и договоритесь о серии интервью в Лос-Анджелесе на следующей неделе. Передайте, что она может поселиться у меня в «Кларе».
— Вы уверены, что хотите именно этого?
— Да, и еще скажите, что я предпочитаю дать несколько интервью в домашней обстановке, а не одно — длинное и тяжелое — в Нью-Йорке.
— Хорошо, я устрою ей перелет самолетом нашей компании. Я рада, что вы пришли в себя.
— Мне это тоже приятно.
После получасового массажа Кит использовала вторую бусину, позвонив в студию Джею Скотту.
— Куда ты подевалась? — Она чувствовала, как ему трудно сохранять спокойствие. — Я разыскивал тебя всю ночь! Почему не перезвонила?
Кит нуждалась в дружеском участии и была разочарована, но не подала виду.
— Вчера я давала интервью Либерти Адамс, а потом поехала в «Калипсо».
— Великолепно! Студию вот-вот постигнет крах, а ты нежишься в грязелечебнице.
— Из грязи я уже вылезла, сейчас мне делают массаж, — поправила его Кит и закрыла глаза: «Не позволяй ему испортить тебе настроение!»
— Не остри. Кит, тебе не идет. Знаешь, к чему прикован мой взгляд, помимо моего кровоточащего сердца, на письменном столе?
— Ближе к делу, Скотт. Ой! — Массажистка взялась за ее лодыжки.
— Я сижу в своем кабинете, на часах семь утра…
— Восемь, — поправила его Кит.
— Пусть восемь. Главное, я смотрю на желтую бумажку…
— Хватит, Скотти! Что за бумажка? — По ногам Кит растекся холодный крем, а в воздухе — запах сосновых шишек.
— Заполненный бланк контракта. «Горизонт пикчерс» заключает контракт с Вереной Максвелл Александер на исполнение роли Лейси Джонс. Можешь мне объяснить, что происходит?
Она бы предпочла сообщить ему об этом лично. Кит представила, как он сидит в своем синем кабинете и наматывает на руку телефонный шнур, словно готовясь ее удушить. Массажистка старалась что было сил, но Кит невольно сопротивлялась ее усилиям. Услышав гудение вибрационного прибора, приблизившегося к ее бедру, она наконец успокоилась и небрежно бросила:
— А-а, вот ты о чем…
— Ты там с ума сошла? Что ты вытворяешь? Я бы все отдал, чтобы понять, что на тебя нашло. Почему я узнаю об этом последним? Брендан уже в курсе?
— Успокойся, Скотти, я пыталась тебе сообщить. Это произошло, и мы ничего не в силах изменить.
— Да кто она такая, черт возьми?
— Узнаешь. Я пришлю ее тебе через несколько дней — тогда ты увидишь всю беспочвенность своих возражений. Я хотела с тобой посоветоваться, но пришлось действовать быстро, чтобы успеть ее захомутать.
— Не иначе ее агент приставил к твоему виску револьвер!
Не валяй дурака!
Кит дала знак массажистке и села за стол, обернувшись полотенцем.
— Поверь, Скотти, Верена Александер сыграет на «отлично». Они с Бренданом будут смотреться великолепно. — Кит даже не помнила, как выглядит эта девочка, но очень надеялась, что не ошибается.
— Отлично, великолепно!.. За какие такие заслуги ты решила запихнуть ее в мой фильм да еще поручить ей такую важную роль? — В голосе Скотта по-прежнему звучало возмущение, но Кит чувствовала, что кризис миновал.
— Она в кино новичок. Работает фотомоделью. Макс Ругофф, ее наставник, ручается за нее головой. — Кит попробовала чай, пахнущий фиалками и апельсином.
— Фотомодель? Тогда все ясно. Видно, Ругофф топчет ее после занятий, как петух курицу; а ты сейчас делаешь то же самое со мной. Что за шлея попала тебе под хвост? Ты мне мстишь, Китти? Ведь это месть?
— Не понимаю, о чем ты. — Несмотря на все свои старания, Кит уже была близка к панике.
— Ты не простила меня за то, что я пригласил Монетт. Она не нравилась тебе в этой роли. Ты только и делала, что травила ее, голову не давала поднять. Она тряслась от страха, что ты ее уволишь! Это ты довела ее до…
— Прекрати, слышишь? — взмолилась Кит. — Прекрати немедленно!
— Не прекращу! — Тон Скотта сделался капризным. — Ты губишь «Последний шанс» и меня, я даже не знаю за что! — Он понизил голос:
— Мы же друзья…
— Дружба тут ни при чем, — отчеканила Кит с деланным спокойствием, прижимая руку к груди. Сердце колотилось так сильно, что было трудно дышать. — Я остановилась на лучшей кандидатуре. Ты согласишься со мной, когда ее увидишь. Она — сама свежесть и невинность.
Массажистка опустилась на колени перед Кит, пытаясь натянуть ей на ноги специальные тапочки, пропитанные кремом. Рядом кипел чайник из нержавеющей стали.
Опасливо косясь на чайник, Кит подобрала ноги под себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54