Хотелось бы мне знать, что вообще там у вас происходит?
И тут в кабинет ввалился Брендан Марш. Рука Кит, словно помимо ее воли, медленно повесила трубку на рычаг.
— Ты хотела меня видеть? — прорычал он.
— Да. Разве ты не в курсе?
Она не могла оторвать взгляда от его крепко сжатых кулаков — казалось, Марш борется с желанием устроить ей взбучку.
Всего раз она видела его прежде в такой же ярости, но то была игра, сейчас же бесновался не персонаж, а он сам.
— Я оставляла сообщение, — повторила Кит, волнуясь, чувствуя, что ее слова звучат глупо и бездушно, и от этого еще больше приходя в уныние. Она понимала, что Брендан уже знает про Верену и примчался получить подтверждение из ее уст.
— Полагаю, Скотт успел тебя просветить?
— Не Скотт, а проклятая журналистка! Я работаю с претендентками на роль, как вдруг появляется эта соплячка и объявляет, что вся моя работа — мартышкин труд. Представь мое состояние! Представила? — Он говорил тихо, но таким низким, зловещим голосом, что на столе у Кит задребезжал стакан.
Впившись взглядом в облепленный скрепками магнит. Кит пролепетала:
— Прости, Брендан. Я хотела поставить тебя в известность лично…
— А вышло так, что за тебя пришлось отдуваться бедняге Скотту!
Кит было стыдно смотреть ему в глаза.
— Ну да, я трусиха, — сказала она бесхитростно. — Больше я ничего не смогла придумать.
— Ты решила проблему с подбором актрисы за спиной у Скотти, у меня — вообще у всех, кто отдает этому фильму всю душу! — Он грубо схватил ее за подбородок. — Пусть тебе наплевать, как к этому отношусь я, но Скотти чем перед тобой провинился? Ты переломила его через колено. Ведь он тебе доверял! Мы все тебе доверяли… — Он с отвращением поморщился, но все же предоставил ей право на ответ.
— Прошу тебя, — голос Кит звучал совершенно неубедительно, — пойми…
— Что я должен понять? Что тебе выкрутили руки? Нет, тысячу раз нет! Только не тебе! Ты лучше их всех. Раньше ты не позволяла им самоуправствовать. Тут что-то другое. Это женская месть: так ты мстишь мне за Китсию. Все вы, женщины, — ведьмы! Жаль, что я проявил слабость и…
— Нет! — прошептала Кит, хотя ей самой показалось, что она кричит. — Ты ошибаешься. Тут другие причины, Брендан, другие соображения. Если бы ты мне доверял…
— Доверять тебе? — прогремел он. — Господи, я бы подох со смеху, если бы мне не было так паршиво.
— Я знаю, моя реакция на… на мать была чрезмерной. — Она старалась не сорваться. — Теперь я понимаю, что виноват не один ты, но ты, наверное, не представляешь, как это меня оскорбило. Это же моя мать!
— Мы говорим о деле и о чести, о том, каким я был глупцом, когда поверил, будто ты способна сочетать и то и другое.
Теперь, после того, что ты сделала… — Он подбоченился, задрал голову и захохотал. — Ну и болван же я! Подумать только, я тебя жалел, хотел вернуть твою благосклонность и рано или поздно снова оказаться в твоей постели. Но теперь я все понял!
— Ты не прав. Боюсь, ты ничего не понял…
— Вот как? — Его издевку невозможно было стерпеть. — Скажите, пожалуйста! Тогда изволь предоставить разумное объяснение своего непрофессионального, я бы даже сказал, иррационального поведения на протяжении этих двух дней, а точнее — двух последних месяцев.
— Что ж, объясню, если ты дашь мне возможность. — К Кит внезапно вернулось спокойствие.
— Идет! — Он скрестил руки на груди. — Я жду и готов выслушать твою речь! Может, мне повременить с телеграммой Скотту об отказе сниматься?
Кит, дрожа от ярости, вцепилась в подлокотники кресла и выдавила сквозь зубы:
— На протяжении четырех лет я была любовницей Бика Кроуфорда…
— Ты еще расскажи, что было до путешествия Колумба.
— Заткнись, Брендан! — крикнула она и продолжила уже тише:
— Просто молчи и слушай. До Бика у меня не было постоянного друга. Знаю, это звучит нелепо: у женщины тридцати пяти лет нет друга… А у меня не было. Бик оказался не без причуд. Я по наивности полагала, что в Голливуде все такие. Он просил меня ему уступить, и я беспрекословно подчинялась, потому что любила его.
Ради любимого, — отчеканила она, глядя на Брендана в упор, — я способна на все. А Бик, оказывается, фотографировал меня в разных неподобающих позах. Я не знала, что меня снимают, потому что на глазах у меня была повязка. — Она откашлялась и продолжила:
— Не спрашивай, как у Раша Александера оказались негативы. Я думала, что их уже много лет не существует, но после бюджетного совещания в прошлую среду Раш попросил меня об услуге: отдай, мол, роль Лейси моей дочери, иначе я дам ход негативам. Я даже не спросила, как он намерен их использовать, а автоматически, не помня себя от ужаса, подчинилась его требованию. Понял? Что просил, то и получил.
Она встала и, не глядя на Марша, шагнула к двери. Он попытался поймать ее за руку.
— Не надо до меня дотрагиваться, — проговорила она, не оглядываясь. — Буду признательна, если, вернувшись, не найду тебя в своем кабинете.
Кит потребовалось мобилизовать все силы, чтобы добраться до туалета и запереться в дальней кабинке. За последние два месяца она пролила немало слез, но самые горькие оказались припасенными для этого раза.
Глава 23
Они вышли из парка и подошли к «Плаза», где странный субъект заказал бутылку шампанского. Она попросила перье и стала выжимать в свой стакан лимон. Он размешивал шампанское в бокале золотой палочкой с бриллиантом на конце. Увидев ее недоумение, он сказал с улыбкой:
— Это изгоняет пузырьки, мисс.
У него были желтовато-карие глаза; синий костюм, издалека напоминавший мундир, вблизи оказался дорогим и отлично скроенным. Она бы не удивилась, если бы под мышкой у него прятался револьвер.
— Я давно хочу с вами поговорить, мисс Адамс.
— Тогда зачем было разыгрывать сыщика? Сколько дней вы за мной таскаетесь?
Он улыбнулся, продемонстрировав мелкие жемчужно-белые зубы и розовые десны.
— Вы не только красивы, но и очень наблюдательны. Теперь за вами хожу не только я, вам это известно?
— И давно?
Он сверился с золотым «Ролексом».
— Шесть часов, мисс.
— Они похожи на американцев?
— Даже очень, мисс.
— Тогда это люди Пирса. — Она побарабанила пальцами по столу и сказала, воздев очи горе:
— Простите его, братья-налогоплательщики, ибо не ведает, что творит.
— Мисс?..
— Не обращайте внимания. Лучше доложите, куда вы подевались позапрошлой ночью — вы бы мне очень пригодились.
Что за тип тасовал карты под моим окном? Очень подозрительная внешность, не крупье ли из «Трипса»?
— Это мой младший брат, мисс, — сказал он извиняющимся тоном. — С ранних лет не покидает казино «Трипе». Боюсь, для счастья ему обязательно нужна колода карт. Спиртное, азартные игры… Все мы — плохие мусульмане, мисс.
— А где были вы?
— Даже я иногда засыпаю, — ответил он с легким поклоном.
— Тоже верно. Тогда такой вопрос: который из братьев должен убить Кит Рейсом?
Он обиженно приложил ладонь к сердцу.
— Я ее боготворю, мисс! Я бы пальцем ее не тронул.
— Хоть в этом успокоили! — Она стала обмахиваться ладонью; при этом незаметно запустила другую руку под свитер и включила диктофон. Хорошо, что она сообразила остаться в поясе с диктофоном после интервью с Рашем!
— А который из братьев — вы сами? Надо ведь знать, как обращаться к своим теням.
— Дхали, мисс. Ахмед, мой старший брат, стал, если вы помните по своему посещению Звара, эмиром острова.
— Знаю. Примите мои соболезнования по случаю смерти вашего отца.
— Благодарю вас от имени всех жителей Звара, мисс.
— А теперь, Дхали, будучи представителем Звара, соблаговолите объяснить, почему вы до сих пор не махнете рукой на древнюю вендетту? Вы там разве не в курсе, что мы живем в эпоху сверхзвуковых лайнеров? — В подтверждение своей мысли Либерти указала на панораму небоскребов за окном.
— Все верно, мисс, но у нас нет выбора. Вендетта, даже древняя, не забывается.
— Вы это серьезно? А ведь ваш отец, прежний эмир, так не считал. Он оставил Арчера в покое.
— Верно, но на кого бы обрушилась месть? Единственная дочь Ренсома умерла, едва родившись. Уверяю вас, если бы она выжила, мой отец…
— Не сомневаюсь. — Либерти махнула рукой, не желая выслушивать кровавые подробности. — Кто же сказал вам про Кит?
Уж не Китсия ли?
— Конечно, нет, мисс. — Дхали упорно размешивал свое шампанское. — Мы узнали об этом несколько лет назад от нашего отца. Он уже был болен и думал, что вот-вот умрет.
— Теперь вы с братом выполняете последнюю волю умершего?
— Я просто пытаюсь вам все объяснить. Мы с Ахмедом заключили тайное соглашение о прекращении вендетты. При нашем с ним отношении к Маленькой Кит мы бы все равно не смогли…
— И вы придерживаетесь соглашения?
— Сложный вопрос, мисс. Русский…
— Раш Александер?
— Да, мисс. Три недели назад он появился на похоронах нашего отца, а потом отправился с нами в казино.
Вы скажете, что мы не очень почтительные сыновья, раз способны сразу после смерти отца предаваться азарту. Возможно, это и так, но наш отец умирал очень долго — это продолжалось не один год…
— И вы успели многократно его оплакать, — закончила за него Либерти.
— Именно так, мисс. Вы исключительно понятливы. Мы выпили много шампанского, и русский достал фотографии. — Он уставился на свою золотую палочку, неожиданно охваченный смущением.
— Что за фотографии, Дхали?
— Ах, мисс, — отозвался он со вздохом, — мне нелегко вам отвечать. Фотографии компрометирующего свойства. На них запечатлена Маленькая Кит в позах, невозможных для арабской женщины.
Либерти вспомнился разговор с Джеем Скоттом. Когда Бик.
Кроуфорд продавал свой дом, в его кровати обнаружились некие приспособления. Она припомнила скульптуру, которую Бик пускал в ход, имея дело с Кит…
— Что же было потом, Дхали? — спросила она хмуро.
— Мой брат Ахмед — как бы это выразиться? — рассвирепел. Чтобы это понять, надо его знать. Он особенный: все время скучает, ему некого любить. Только и делает, что тратит наши деньги. Людей с Запада он не любит, потому что не доверяет им, а русскому поверил. Когда русский показал ему фотографии, на которых в таком непотребном виде запечатлена женщина, на которой он мечтал жениться…
— Жениться? Он что, делал Кит предложение?
— О нет! Сначала он хотел стать эмиром, чтобы потом как это у вас говорится? — сразить ее наповал. Но, увидев эти фотографии, он захотел…
— Убить Кит, — закончила за него Либерти.
— Я благодарен вам за понимание. Но это еще не все, мисс.
Он рассказал русскому о вендетте. Тот предложил довести ее до конца.
— Что он попросил в обмен на свои услуги?
— Помощи.
— В чем?
— В смещении Арчера Ренсома. Ахмед заключил с ним сделку. Теперь наша семья работает на русского.
— Но не вся. Вы с младшим братом не в счет. Ситуация начинает проясняться… Одного не возьму в толк, почему Кит Рейсом до сих пор жива? Такой пройдоха, как Раш Александер, может убрать любого. Ему это обойдется, — она прищелкнула пальцами, — всего-то в стоимость недорогого спортивного автомобиля.
— Вы видали когда-нибудь крупных кошек, мисс?
— Вроде тигров и львов?
— Или пантер, пум. Поймав добычу, они никогда не убивают ее сразу.
— Желание продлить удовольствие?
Собеседник кивнул:
— Имея дело с этим русским, всегда помните: он как большая кошка. Медленно крадется, ходит вокруг жертвы кругами.
Сначала была та девушка…
— Монетт Новак?
— Да. Он начал с попытки уничтожить то, что Кит любит больше всего, — ее работу. А потом… Только учтите, мисс Адамс: стоит ему заподозрить, что вы хорошо осведомлены, — он убьет и вас, причем быстро. С вами он тешиться не станет.
На этот раз Либерти стало действительно страшно. Она водрузила на стол свою бесформенную сумку, загородившись ею от тротуара.
— Вы совершенно правы, мисс: нам больше нельзя сидеть вместе.
— Скоро я опубликую свой материал, Дхали, — это единственный известный мне способ защитить Кит Рейсом, а вы обязаны мне помочь. Хочу, чтобы вы пообещали мне…
— Я — ваш покорный слуга, мисс.
— Пока не выйдет моя статья, вы будете защищать ее лично.
Дхали допил шампанское и положил на столик стодолларовую купюру.
— Я все исполню в точности.
— Вы действительно хотите отвести от нее беду? — спросила Либерти, пристально глядя на него.
— Она была мне как сестра. Со старой вендеттой покончено, как и с теми, кто не может от нее отказаться.
Они встали и вместе пошли к выходу.
— Где мне вас искать?
— Позвоните в «Сад скульптуры» и спросите Маруна. Он будет знать, где меня найти.
— Понимаю, ребята из «Сада» — стойкие оловянные солдатики Китсии…
Он улыбнулся:
— Солдатики, но не только Китсии.
— А сама Китсия знает о соглашении Ахмеда и Александера?
— Да, мисс, знает. От меня.
Либерти кивнула и шагнула к вращающейся двери, но Дхали удержал ее, взяв за руку:
— Будьте осторожны, мисс. Он крайне опасен.
— Кто, Ахмед?
— Раш. Его ненависть убивает.
Либерти в четвертый раз надавила на дверной звонок. Аманда Александер обязана быть дома! Возможно, она получит от Аманды какое-то оружие, пускай не самое убийственное, чтобы с его помощью можно было помешать Рашу Александеру осуществить задуманное.
Наконец дверь приоткрылась. Аманда холодно глядела на журналистку. Либерти поразила разница между двумя миссис Александер — той, которую она видела на приеме, и теперешней, с красными глазами и распухшим носом.
— У меня создалось впечатление, что наша встреча отменена.
— Неужели? — Либерти искусно разыграла удивление. — Я полдня звонила к себе в офис, но мне ничего не сообщили.
Аманда смотрела на нее во все глаза, но Либерти это было нипочем. Наконец хозяйка со вздохом распахнула дверь и впустила назойливую гостью. Следуя за ней, Либерти восхищалась красным деревом стен и светлыми кашмирскими коврами под ногами. «Неужели это дом убийцы?» — мысленно спросила она у своего отражения в высоком зеркале и тут же в панике стала приглаживать растрепавшиеся волосы.
— Хотите чаю? — Миссис Александер остановилась в дубовых дверях гостиной и перебирала нить жемчуга у себя на шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54