«Прямо в глаза» представляла собой экстремальную разновидность телевизионного «экспозе». Опаснее всего была сама ведущая: жадная до крови, не знающая пощады правдоискательница. О ней ходила такая шутка: «Если Пайпер Перри раздобыла твой номер телефона, моли Бога, чтобы она застала тебя на крыше высотного здания, – тогда ты сможешь спрыгнуть».
Бум! Бум! Бум! В дверь застучали сильнее. Хлипкая дешевая дверь дрогнула.
Констанс Энн лихорадочно пыталась оценить ситуацию. Пайпер всегда тщательно готовила свои нападения. Эта пиранья в обличье женщины была не просто любительницей потрясти перед публикой чужим грязным бельем. Она была скандальным антропологом. На пути к цели для нее не существовало моральных преград. Она пускала в ход все средства: скрытые камеры, копание в чужом мусоре, компрометирующие фотографии. А уж если она нападала на золотую жилу, это всегда было нечто. Кто не знает, может спросить конгрессмена, который голосовал за ограничение прав гомосексуалистов, а сам под покровом темноты «снимал» беспризорных мальчишек. Или кристально честную ведущую одного ток-шоу, основавшую фонд борьбы с раком, который на поверку оказался ширмой для получения дутых зарплат и оплаченных поездок на шикарные курорты.
– Констанс Энн! – язвительно произнесла за дверью Пайпер. – У меня есть одна интересная видеозапись. Один мой юный друг по моей просьбе носил с собой видеокамеру. Его зовут Крис, помнишь такого? Он когда-то участвовал в твоей передаче.
Констанс Энн не нужно было смотреться в зеркало, чтобы понять, что она побледнела как смерть. Она схватила сумочку, судорожно порылась в ней и нашла темные очки. Вот если бы удалось добежать до машины и доехать до конторы адвоката... Ее адвокат Хэнк был редкостным пронырой, он бы ей посоветовал, что делать.
Констанс Энн распахнула дверь и попыталась прошмыгнуть мимо собравшихся, но коридор оказался слишком узким, а Пайпер Перри – слишком шустрой. Хуже того, оператор из команды Пайпер был тут как тут и снимал на пленку каждое неудачное движение Констанс Энн. Ее буквально загнали в угол, как зверя.
Пайпер сунула ей под нос портативный DVD-плеер. Изображение было зернистым, но вполне различимым. А уж звук был четче некуда.
«...можешь передать от меня своему мистеру Бесселу, что он не распознает правильную ноту, даже если она воткнется в его волосатые яйца!
– Какая вы злая!
– Знаю. И сейчас ты увидишь, какой я могу быть злой. Ты уволен! Так что тащи отсюда свою жирную задницу! Мне надоело, что ты путаешь слова и врешь мелодию!»
В этой записи ведущая детской передачи представала этаким монстром. Констанс Энн удивилась – неужели она и правда все это наговорила?
Оператор сменил позицию, чтобы снимать под другим углом. Между тем Констанс Энн углядела лазейку для бегства. Вложив в рывок всю силу и быстроту, она бросилась мимо команды Пайпер и что есть мочи помчалась к выходу.
Пайпер и ее команда пустились за ней, как свора собак, только что за пятки не кусали.
– Констанс Энн, вы почетный член Национального совета по детству. Как вы думаете, какова будет реакция совета директоров? Как к этому отнесутся ваши маленькие поклонники? А их родители?
Констанс Энн все-таки добежала до машины, опередив своих преследователей на несколько шагов. И тут ее осенило: ключи! Она потратила несколько драгоценных секунд, роясь в сумочке. Наконец она нашла ключи, завела машину и переключила передачу.
Пайпер встала прямо перед машиной:
– Констанс Энн, почему вы убегаете? Я всего лишь хочу с вами поговорить.
Констанс Энн уже подняла ступню, но колебалась: держать ногу на тормозе или выжать газ? Она вполне могла бы переехать Пайпер и покончить с этой проблемой раз и навсегда. Но тогда у нее сразу возникнет целая цепочка других. Она резко вильнула, объехала журналистку и поддала газу. Выехав за пределы студии, она помчалась по бульвару Сансет.
Ведя машину, Констанс Энн вдруг четко осознала: ей конец. И это еще мягко сказано. Для того чтобы описать ее положение, нужно какое-то другое слово, совсем новое. Ужас! Видеозапись будут проигрывать снова, и снова, и снова. Крис свое получит, можно не сомневаться, его с удовольствием пригласят в разные ток-шоу, где обожают показывать несчастненьких. Он засветится и у Кэти Корик, и у Ларри Кинга, и у Дианы Сойер. Уж он покажет миру истинное лицо Констанс Энн! Все увидят, что под маской доброй леди скрывается чудовище.
Констанс Энн вела машину так, будто за ней гнался сам дьявол. Ее глаза щипало от слез. Но то, что она увидела у дороги, застало ее врасплох – она увидела новый, только что установленный рекламный щит.
Грег Тэппер и Татьяна Фокс.
Необъятных размеров.
Сплетенные в страстном объятии.
Это зрелище было пострашнее, чем призрак мрачного будущего.
– Сегодня утром, когда вы проснулись, чего вы ждали с нетерпением?
– Как приму антидепрессант, – ответила Татьяна. Доктор Джи подняла одну бровь:
– Попробуйте дать другой ответ.
Татьяна вздохнула и задумалась над вопросом всерьез. Найдя ответ, она улыбнулась:
– Я мечтала увидеть ручки Итана и Эверсон. Они такие красивые и все время чем-то заняты. Обожаю их крошечные пальчики.
Доктор Джи одобрительно кивнула:
– Уже лучше, продолжайте. Татьяна ненадолго задумалась.
– Каждое утро Энрике приносит мне кофе из «Стар-бакс». Я сижу у бассейна и пью кофе, а он показывает мне свои наброски к анимационному фильму. У Энрике талант, я надеюсь, у него что-нибудь получится.
Доктор Джи улыбнулась:
– Что ж, начало дня не самое плохое, вы согласны? Двое здоровых детей и кофе с другом. Это вполне веская причина, чтобы вставать утром с кровати. – Доктор Джи немного подалась вперед. – Татьяна, а что, если вы будете делать это каждое утро? Я имею в виду – составлять список всего, чего вы ждете с радостью, и придерживаться его? И думать о том, каким прекрасным обещает стать день.
Мысль Татьяне понравилась, хотя само это обстоятельство означало, что она не такая сильная, как ей хотелось думать.
– Вы же понимаете, насчет антидепрессанта я просто пошутила.
– В каждой шутке есть доля правды. Особенно в вашей шутке. Она показывает, как вы себя защищаете, как справляетесь с ситуацией.
– Я пока не могу относиться с юмором к Джеку. Означает ли это, что я не справляюсь с ситуацией?
Доктор Джи отбила ее реплику, как теннисный мяч.
– Вы так думаете?
Татьяна терпеть не могла, когда врач прибегала к этой тактике.
– Не знаю. Когда Джек был со мной, вы меня не заставляли каждый день составлять список приятных моментов, чтобы мне хотелось вставать с постели.
– У вас депрессия. Отъезд Джека – одна из причин этого состояния, но не единственная.
– Вот как? И какие же еще причины? Посвятите меня.
– Вы предлагаете мне объяснить, в чем ваши проблемы? – Доктор Джи покачала головой. – Это не мой метод. И вы это знаете.
– Да, но вы передо мной в долгу за те сеансы, когда мы просто сидели и смотрели друг на друга.
– Я? В долгу?
– Вы же брали с меня плату по полной программе. Не многовато ли за простое глядение? Я знаю одного продавца из супермаркета, который может делать то же самое совершенно бесплатно.
– Тогда, возможно, вам стоит записаться на следующий сеанс не ко мне, а к нему.
Татьяна коротко рассмеялась.
– Вам легко говорить. Но я настаиваю на своих правах. Мне нужен серьезный анализ. Или хотя бы одна бесплатная неделя.
Доктор Джи встретила ее взгляд совершенно невозмутимо.
– Ну пожалуйста! – чуть ли не взмолилась Татьяна. – Я видела в передаче Опры доктора Фила. Он кричит на своих пациентов и говорит им обо всем, что они делают неправильно. По-моему, это очень продуктивно.
Доктор Джи глубоко вздохнула:
– Хорошо, Татьяна, я могу поделиться с вами кое-какими наблюдениями, но кричать на вас я не собираюсь.
Татьяна пожала плечами:
– Хорошо.
– Я думаю, отъезд Джека пробудил в вас некие чувства, которые жили в вас с детства, только вы их не осознавали или почти не осознавали. Вот почему на этот раз депрессия стала такой глубокой.
Татьяна закатила глаза:
– Ну да, понимаю, когда я была маленькой девочкой, меня бросил отец, бла-бла-бла...
Доктор Джи ее перебила:
– Татьяна, дело не в том, что отец вас бросил. Ведь Джек не столько от вас ушел, сколько вы сами его оттолкнули. У него просто не было возможности выбирать – остаться с вами или вернуться домой. Вы все решили за него.
Татьяна молчала. Она уже сомневалась, хочется ли ей, чтобы доктор Джи продолжала.
– Как бы то ни было, я думаю, причина ваших страданий коренится не в том, что Джек вас бросил. На мой взгляд, дело в том, что он вас любит. Самое большое счастье – найти человека, который тебя понимает, который знает, что ты любишь и что не любишь. Который заботится о тебе и получает удовольствие от того, что делает тебя счастливой.
Джек был для вас таким человеком. Это особенно глубоко вас тронуло еще и потому, что у вас не сложились отношения с матерью. Обычно первой, кто дарит человеку такую любовь, бывает мать. Не поймите меня превратно, я не говорю, что Джастин вас не любит, – любит. Просто это не та чуткая, понимающая любовь, которая словно окутывает человека теплым одеялом. Когда я была маленькой и болела, моя мать точно знала, от чего мне станет лучше. Она приносила мне «севен-ап» и чашку куриного супа «Липтон» с вермишелью в виде крошечных ракушек, а потом гладила меня по спине и говорила, что все будет хорошо. То же самое я делаю для своих близких. Джек делал то же самое для вас. Он вас знал и понимал. И близнецов тоже.
Татьяна почувствовала, что по ее щеке скатывается слеза. Она шмыгнула носом.
– Мы его тоже узнали.
– Я понимаю. – Доктор Джи взяла из пачки бумажный носовой платок и протянула Татьяне. – Понимаю.
Татьяна вытерла глаза. Она чувствовала себя несчастной как никогда. Тут она вспомнила, что доктор Джи говорила раньше.
– Вы сказали, что отъезд Джека – только одна из причин. А остальные?
– Остальные связаны с вашей работой.
Татьяна сделала вид, что совершенно раздавлена новостью.
– Боюсь, для одного сеанса это слишком. Как бы вам не пришлось поставить меня на учет как потенциальную самоубийцу.
Во взгляде доктора Джи мелькнуло нечто сродни восхищению.
– Кажется, с вопросом карьеры вы начинаете разбираться самостоятельно. Подумайте, какая нужна решимость, чтобы отказаться от предложения «Плейбоя» ценой в миллион долларов. Еще год назад у вас такой решимости не было.
– Год назад я бы на это согласилась ради новой машины.
Доктор Джи усмехнулась:
– Вот видите? Прогресс налицо. Татьяна помолчала, осмысливая.
– Я отказалась от миллиона долларов! Доктор Джи прямо-таки засияла от гордости:
– Да, вы это сделали.
– А ведь миллион долларов мне бы пригодился, – с чувством сказала Татьяна.
Доктор Джи снова рассмеялась:
– Мне тоже.
На Татьяну снизошло удивительное спокойствие, и одновременно появилась внезапная потребность выговориться.
– Кажется, я знаю, почему смогла отказаться. Потому что я теперь не такая. Я имею в виду – не секс-бомба. Думаю, секс-бомба умерла. Во всяком случае, я на это надеюсь. Конечно, если этот фильм будет иметь успех, она еще может воскреснуть, и мне еще придется решать, как с ней быть. Господи, это же прямо как у Шер, правда? – Татьяна улыбнулась. – Может, я еще снимусь для календаря. Знаете, красивые такие, с девушками в купальниках на океанском песочке. Но больше никакой обнаженки! Нет, я не стыжусь того, что я сделала. Все было очень пристойно и даже со вкусом – и фильмы, и «Плейбой». Я показала только грудь и зад. Мужчин, которые видели мою вагину, можно сосчитать по пальцам, хватит двух рук и одной ноги, и еще пальцы останутся. Да, несколько лет я была горячей штучкой. Не вижу в этом ничего плохого. Никто от этого не пострадал. Думаю, я попутно спасла еще и немало браков. Многие пары просто стесняются пройти в заднюю комнату видеосалона за порнофильмами, и поэтому они покупают кассету «Женщина-полицейский под прикрытием». Как бы то ни было, решение, которое я приму сейчас, касается не только меня. Мне нужно думать и о детях.
Доктор Джи кивнула:
– Материнство меняет женщину.
Татьяна подобрала под себя ноги.
– Я знаю. И теперь мне хочется по работе заниматься чем-нибудь таким, что бы детям тоже понравилось. – Она рассмеялась. – Мне придется хранить «Грех греха» под замком, пока им не исполнится восемнадцать. Не очень-то это весело. Кроме того, есть еще Кристин. Представляете, она хочет стать актрисой! Я этого так боюсь, что не передать словами. Один раз мне приснился кошмарный сон: Кристин приходит домой и объявляет, что согласилась на главную роль в фильме «Леди-патрульный». Сон кончался тем, что я со взбивалкой в руке гоняюсь по комнате за Добсонами. Добсоны – это паршивые продюсеры, с которыми мне раньше приходилось работать. Что вы на это скажете?
Доктор Джи улыбнулась:
– Думаю, этот сон говорит сам – за себя.
В памяти Татьяны снова всплыл образ Джека. Только на этот раз она не испытала боли. По-видимому, сегодняшний прием у психотерапевта помог ей что-то преодолеть в себе. Она чувствовала себя свободной, и ей не терпелось поделиться новым ощущением.
– Хотите знать, что мне больше всего нравилось в Джеке?
– Хочу.
– С ним мне никогда не хотелось отвечать на телефонные звонки после шести вечера.
– Что вы имеете в виду?
– Это нечто вроде теста. Если ты после шести вечера с удовольствием отвечаешь на телефонные звонки, значит, в твоих отношениях с парнем проблемы. Неужели вы не понимаете? Я была дома с Джеком, он приносил бутылочку моего любимого вина, с нами были близнецы. В морозилке нас ждала большая упаковка шоколадного мороженого... Что еще нужно? С какой стати мне рваться отвечать на телефонные звонки?
Доктор Джи понимающе кивнула:
– Да, действительно.
– Именно этого мне больше всего не хватает. Я так говорю, потому что ради рекламы фильма я встречалась с Грегом Тэппером. Ничего не было, только представление для публики. Но я знаю, что, если бы я сошлась с мужчиной вроде него, по вечерам я бы вскакивала и бежала к телефону на любой звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39