– Да, пытался. – Татьяна мысленно упрекала себя. – А я повела себя как животное.
– И притом очень невнимательное животное. Ты не прислала мне цветы. Даже не позвонила.
Татьяна рассмеялась и ладонью зажала Джеку рот.
– Хватит дурачиться.
– Я могу быть серьезным. Если, конечно, ты уверена, что именно этого хочешь.
Татьяна на секунду задумалась.
– Да, я этого хочу.
– Тогда я тебе скажу, в чем я абсолютно уверен: ты меня завораживаешь. Иногда мне начинает казаться, что наконец-то я тебя расшифровал, и тут вдруг ты снова меня удивляешь. Ты возбуждаешь во мне любопытство, мне хочется знать о тебе побольше. Ни одна женщина не вызывала у меня подобных чувств... Мне с тобой интересно во всех смыслах, ты ухитряешься меня заинтриговать каждый раз чем-то необычным.
От его слов у Татьяны закружилась голова, она только и могла, что заворожено смотреть, как шевелятся его губы.
– И наш вчерашний раунд в ванной был не так уж плох, – продолжал Джек. – Все было хорошо, пока ты не убежала с такой скоростью, как будто тебе надо было догнать автобус. – Он обиженно надул губы. – Мне нравится обниматься.
Татьяна усмехнулась:
– Не забывай, я все-таки кинозвезда, хотя и мелкого калибра, ты не увидишь меня бегущей за автобусом. За такси еще куда ни шло, но за автобусом – никогда.
– Учту, на чем ты предпочитаешь ездить. – Джек обвел пальцем контуры ее губ. – Теперь твоя очередь. Скажи что-нибудь серьезное.
– Что-нибудь серьезное, говоришь? Ладно... Я никогда не была домоседкой. Для меня всегда было важнее то, чем я занималась за пределами дома: моя игра, магазины, мне было важно, чтобы меня заметили в самых модных местах. А теперь я жду не дождусь, когда смогу вернуться домой. Когда я ухожу, то скучаю по дому и все остальное уже не кажется мне таким важным и интересным, как раньше. Видишь, Джек, что ты со мной сделал? Ты появился откуда ни возьмись и помог мне увидеть реальную жизнь.
Джек пригладил ее волосы и заправил за уши.
– Я могу сказать то же самое.
– И с чем мы в результате остаемся?
– Не знаю, с чем, но надеюсь, что знаю где – в твоей спальне. Кристин может спать на диване, а мне он мал, у меня от него спина болит.
Татьяна игриво дернула Джека за волосы.
– Все не так просто, и ты сам прекрасно это знаешь.
– А могло бы быть...
– Нет, ничего простого не бывает.
– Тебя беспокоит, что я не богат?
– Что-что?
– Керр сказал, что тебе надоело зарабатывать одной и что ты хочешь, чтобы следующий мужчина в твоей жизни мог о тебе заботиться.
– Какая ерунда! Керр упустил самое главное. Да, мне хочется, чтобы мужчина обо мне заботился, мне нужна его поддержка. Но поддержка эмоциональная. Скажи на милость, зачем мне его деньги? Я самостоятельно зарабатываю себе на жизнь еще с тех пор, как закончила школу. Кроме того, богатые мужчины обычно недостаточно эмоциональны. Насколько я знаю по опыту, они способны думать только о фондовом рынке да еще придумывать разные способы мной управлять. Конечно, до тех пор, пока им это не наскучит и они не поменяют меня на более молодую версию меня же. Уж поверь, все это я уже проходила. Богатые мужчины – это такая тоска.
– Но у богатых есть власть, – возразил Джек. – Я думал, женщинам это нравится.
– Кажется, ты снова читал мой «Космополитен». Да, некоторых женщин власть возбуждает. Если бы это было не так, почему бы женщины сходили с ума по этому вялому Клинтону, прямо как по Мэлу Гибсону? Но если разобраться, что богач реально может сделать? Он что, способен перенести начало съемок, чтобы я могла поспать лишних два часа? Или, может, выгнать из шоу-бизнеса Реджиса Филбина, который уже надоел всем до смерти? Изготовить пару туфель от Маноло Бланика из тонких ремешков, которые бы не только потрясающе смотрелись, но были бы при этом удобными? Ответы соответственно: «Нет, но как бы мне этого хотелось» и «Черт побери, нет». Но какое мне до этого дело? Бриллианты я и сама могу себе купить.
Джек щелкнул пальцами и сказал со смешком:
– Да, ты можешь.
Татьяна рассмеялась и стала напевать песню из репертуара «Дестиниз Чайлд»: «Все, кто делает деньги, поднимите руки...»
Джек стал покрывать ее шею короткими быстрыми поцелуями.
– Откуда ты знаешь, что я охочусь не за твоими деньгами?
– А ты знаешь, какое у меня соотношение между долгами и доходами? У Эверсон и то положение лучше, на ее имя по крайней мере положено в банк некоторое количество облигаций.
Джек перестал ее целовать.
– Как, ты хочешь сказать, что у тебя даже нет яхты?
– Нет... если, конечно, не считать пластмассовую лодочку Итана.
Джек пожал плечами:
– Что ж, на худой конец сгодится и эта.
Он снова стал целовать ее шею, на этот раз с куда большей страстью. Татьяна немного отстранилась и всмотрелась в его лицо. Идеально правильные черты, чувственные губы, горящие глаза, в которых как в зеркале отражается ее собственное желание. Она прижалась к нему и почувствовала, как нарастает его возбуждение. Тогда она опустила руку и беззастенчиво погладила ту часть его тела, которая обещала удовлетворить ее желания.
Татьяне вообще нравилось тело Джека. Это было тело атлета, находящегося на пике спортивной формы: широкие плечи, плоский живот, упругие ягодицы, мускулистые плечи и крупные сильные руки.
Татьяне пришла в голову мысль, от которой она рассмеялась. За первые два дня съемок она по меньшей мере часов восемнадцать провела в постели с Грегом Тэппером, прославленным голливудским жеребцом. Однако этому кинокумиру, мечте тысяч женщин, было далеко до Джека. Она не дала бы за него даже мелочи, вывалившейся из карманов и закатившейся в складки диванной обивки. Грег был невысокого роста и уже начал отчаянную борьбу с пробивающейся лысиной. Если Джек был в отличной форме, то Грег – просто в хорошей. Кроме того, ему даже в состоянии полной эрекции не нужен был длинный носок, чтобы спрятать свое мужское достоинство, – вполне хватало и обычного, до щиколотки. Ах да, в довершение всего он не умел хорошо целоваться.
– Над чем смеешься? – спросил Джек.
Татьяна некоторое время сомневалась, стоит ли ему рассказывать.
– Ни над чем.
– Я бы не стал приставать к тебе с расспросами, но ты только что дотронулась до моего пениса и сразу рассмеялась. Знаешь ли, если это любовная прелюдия, то не самая лучшая.
– Честное слово, я смеялась не над тобой. – Татьяна погладила Джека по щеке. – Мы снимали постельную сцену с Грегом Тэппером два дня, но за все это время он ни разу не вызвал у меня никаких чувств, кроме разве что тошноты. И это забавно, потому что в присутствии Грега женщины просто млеют. А я только и ждала, когда режиссер наконец крикнет «Снято!» и можно будет свалить со съемочной площадки.
Джек улыбнулся:
– В таком случае тебе нужно быть очень хорошей актрисой.
– Еще бы! Детка, я играю так, как Мэрил Стрип и не снилось. Никогда еще многочисленные камеры, снимающие под разными углами, и искусство монтажа не были так необходимы, как в нашем случае. – Татьяна обняла Джека за шею и прижалась к нему. – Мне кажется, у тебя постельные сцены получались бы очень хорошо. Не понадобились бы никакие ухищрения, только природный талант.
Руки Джека заскользили по ее телу, гладя груди, бедра, ягодицы.
– А мне кажется, я в этом деле новичок, мне нужно много раз репетировать.
Джек посмотрел ей в глаза. Желание, которое Татьяна прочла в его взгляде, было таким жарким, что взгляд, казалось, прожигал ее, как луч лазера. На секунду она замерла в предвкушении, не в состоянии пошевелиться.
– Держись за меня.
Татьяна крепко обняла Джека за шею, он оттолкнулся от бортика и поплыл на спине на середину бассейна, в самое глубокое место.
– Вдохни.
Вся душа Татьяны пылала как в огне. После недолгого сомнения она подчинилась и набрала полную грудь воздуха.
Джек погрузился под воду и потянул ее за собой.
Татьяна открыла глаза. Сначала их защипало, но через несколько секунд она привыкла. Джек занял под водой такое положение, что его голова оказалась между ног Татьяны. Он подплыл ближе и прижался ртом к самому средоточию ее женственности.
Джек стал дразнить ее губами и языком, лаская, но не давая ей того, чего ей больше всего хотелось, но потом сжалился, и его язык нырнул внутрь.
Татьяне не хватало воздуха, она выгнулась дугой, поднимая бедра ему навстречу. Каждое движение языка Джека, каждый его нежный толчок, каждое прикосновение пальцев приносили ей непередаваемое наслаждение. И вдруг ее охватил пульсирующий жар, разогнавший холод, и ее напряжение разрядилось каскадом чувственных спазмов, которые все длились и длились.
Точно уловив момент, когда ей стало совершенно необходимо глотнуть воздуха, Джек подтолкнул ее к поверхности. Дав Татьяне ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы жадно втянуть в себя воздух, он накрыл ее рот своим. Они вместе скользили по поверхности воды, пока Татьяна не уперлась спиной в бортик бассейна. Поцелуй Джека был жадным, требовательным, восхитительно-властным.
Когда Татьяне снова стало не хватать воздуха, она оторвалась от Джека и вдохнула. Затем обхватила его за талию, без слов умоляя утолить снедавший ее голод. Языком Джек только раздразнил ее желание, и теперь она жаждала большего. Ей нужно было ощутить в себе его плоть, ничто другое ее бы не удовлетворило.
Джек поочередно ласкал ртом ее соски, согревая их дыханием и касаясь кончиком языка. Это, конечно, было очень приятно, но Татьяна уже погрузилась в предвкушение того, что должно последовать дальше. Она чувствовала его горячее твердое мужское естество совсем рядом, но Джек все медлил.
– Джек, прошу тебя... – со стоном взмолилась она. Он поцеловал ее еще раз.
– О чем ты просишь?
Татьяна знала, что именно он хочет услышать, но ей никогда еще не доводилось умолять мужчину. Ее желание обострилось до такой степени, что дыхание стало резким, прерывистым. И наконец она сдалась. В конце концов, слова – это всего лишь слова. А награда будет так сладка...
– Пожалуйста, Джек, возьми меня.
В то же мгновение Джек резким толчком вошел в нее: Острый, на грани боли, голод мгновенно сменился восхитительным ощущением наполненности. Оргазм настиг Татьяну с третьим толчком, она словно взлетела на сияющую радугу. Когда все стихло, она рухнула на Джека, ошеломленная небывалой остротой ощущений.
Когда Джек отстранился от нее, он был так же обессилен, как она, его грудь тяжело вздымалась.
– Это... было... невероятно.
– Удивительно...
– Мои ноги стали мягкими, как вареные макаронины. Татьяна засмеялась:
– А я видела неземной свет.
– Мои ноги до сих пор дрожат.
Татьяна поняла, как она может положить конец этому словесному состязанию.
– Спорим, на этот раз ты меня не переплюнешь: я тебя люблю.
Джек шлепнул кулаком по воде. Его честолюбивой натуре, по-видимому, была противна сама мысль о проигрыше, о какой бы игре ни шла речь. Он посмотрел на луну, и на его лице заиграла довольная улыбка.
– А я тебя люблю еще больше.
– Докажи!
Он перевернулся на спину и поплыл, гордо демонстрируя доказательство. Татьяна нетерпеливо поплыла к нему.
– Ты что, подмешал в вино виагру?
Глава 17
Татьяна приоткрыла глаза и сладко потянулась. Она еще не проснулась окончательно.
Над ней возвышался Энрике с бумажным стаканчиком кофе в руке, его глаза смеялись.
– Надеюсь, это такой кофе, какой я люблю?
Она села, чтобы взять стаканчик, и поспешно натянула одеяло на спящего Джека, чтобы прикрыть наготу. Энрике рассмеялся:
– Раз ты забралась в постель с ним, значит, не будешь возражать, если я устроюсь рядом с той красоткой, которая спит в твоей комнате?
Татьяна чуть не спрыгнула с кровати.
– Полегче, это моя сестра, ей всего семнадцать!
– Ну, тогда, конечно, другое дело. – Секундная пауза. – Когда у нее день рождения?
– Энрике!
– Шучу, шучу. Знаешь, для женщины, которая только что две ночи подряд трахалась, ты держишься на редкость чопорно.
Энрике присел на краешек дивана.
– Близнецы уже встали и играют в манеже. – Многозначительный взгляд на Джека. – Нужно еще что-нибудь сделать?
Татьяна жадно отпила кофе из стаканчика.
– Почему ты пришел так рано? – Она улыбнулась. – Нет, ты не подумай, что я жалуюсь, просто я не привыкла, чтобы, когда мне что-нибудь нужно, ты оказывался рядом. Энрике ухмыльнулся:
– Это называется «пассивная агрессия». Некрасиво. Тебе надо проконсультироваться у доктора Джи.
– Кстати, о докторе Джи. Запиши меня на прием как можно быстрее.
– Может, тебе проще сделать пристройку к дому и поселить ее там?
Татьяна блаженно улыбнулась:
– Можешь говорить что угодно, все равно сегодня утром тебе не удастся испортить мне настроение.
– Твоя сестра спит в стрингах. Татьяна закрыла глаза.
– Энрике, я тебя серьезно предупреждаю: моя сестра для тебя под запретом.
– Да не волнуйся ты, все равно я с сексом завязал. Решил заняться самоусовершенствованием. Я снова начал рисовать.
На эту хитрость Татьяна не поддалась.
– Завязал с сексом? Ты?
– Ну... только по утрам. Утренние часы я решил посвятить искусству. Я целый год отучился в школе анимации, а у Джейрона большие связи в «Картун плэнит». Как знать, может, мне суждено создать следующий хит мультипликации?
Татьяна была приятно удивлена. Она не предполагала, что Энрике задумывается о карьере, да и вообще о будущем. Обычно его единственной заботой было, как бы не порвался презерватив, поскольку такое иногда случается.
Джек зашевелился и вдруг резко сел. Его волосы торчали во все стороны, и это выглядело очень сексуально.
– Который час? Энрике посмотрел на часы:
– Почти семь.
– Не может быть! Неужели я так сильно проспал?
Джек начал было вставать, потом спохватился, что он голый, и прикрылся. Татьяна засмеялась:
– Расслабься, близнецы в порядке. Энрике кивнул, явно довольный собой:
– Я посадил их в манеж. Джек протер глаза.
– Им нужно сменить подгузники.
– Уже сменил, – сказал Энрике. – Мне повезло, никаких какашек. Наверное, приберегли их до тебя.
Джеку явно не понравилось, что начало утра так хорошо прошло без его участия, он почувствовал себя ущемленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39