Даже сценарии печатаются на особой бумаге, с которой невозможно делать фотокопии.
Юнис надула губы:
– Страшно представить, какая грязь хлынет на экраны кинотеатров!
Констанс Энн вдруг осенило. Татьяна наверняка хранит экземпляр сценария дома. Съемки идут в студийном павильоне, это означает, что она каждую ночь спит в своей постели. Но одно дело узнать, где хранится сценарий, и совсем другое – заполучить его.
И здесь Констанс Энн вспомнила про Джека Торпа. Она мысленно суммировала все, что ей о нем известно: красавчик, бывший профессиональный спортсмен, до того нуждается в деньгах, что согласился сидеть с детьми. Ничто из перечисленного не давало повода заподозрить в нем необыкновенный ум. Констанс Энн решила, что этого будет легко одурачить.
– Знаете, Юнис, я тут подумала, возможно, мне удастся получить именно то, что вам нужно. Дайте мне несколько дней.
Миссис Герман Маккензи снова подняла стакан:
– За моральное очищение Америки.
Констанс Энн победно улыбнулась и тоже отсалютовала стаканом.
– За это определенно стоит выпить.
Кристин Боннер вышла из самолета и оказалась в зале прибытия международного аэропорта Лос-Анджелеса. Она несла сумочку от Кейт Спейд и два мягких чемодана, в которые уместились все ее вещи.
Прощайте, психованная мамаша и папаша-порноголик. Здравствуй, Лос-Анджелес. Новый город, новая жизнь. Как знать, может быть, она еще станет актрисой, как Татьяна, ее единоутробная сестра. Волочь чемоданы и одновременно выступать с достоинством было непросто. Кроме всего прочего, ей нужно было достойно нести свое тело. В тонком облегающем белом топике поверх черного бюстгальтера, в обтягивающих джинсах с лайкрой, сидевших на бедрах так низко, что ниже уже некуда, Кристин привлекала внимание, её разглядывали.
Следуя, указателям, Кристин пошла к эскалатору. Недалеко от его площадки стоял молодой симпатичный водитель лимузина, державший над головой табличку с надписью «Мистер Уилкокс».
О-ля-ля! На вид Кристин дала бы парню лет двадцать с небольшим, и он был чем-то похож на актера Шейна Уэста: высокий, худощавый, но в то же время мускулистый. Выражение его лица говорило, что он знает себе цену и считает себя этаким крутым. «Клевый чувак. Мажорный», – решила Кристин.
Она направилась прямо к нему и бросила чемоданы у его ног.
Парень уставился на нее, только глаза были скрыты темными очками «Рейбан».
– Ты не похожа на мистера Уилкокса.
У него был типичный выговор парня из южной Калифорнии.
– У тебя неправильная табличка, должно быть написано не «мистер Уилкокс», а «мисс».
Парень усмехнулся – очень сексуально.
– Правда?
– Ага.
Кристин посмотрела на свой багаж и снова перевела взгляд на парня.
– Между прочим, я должен был встретить помощника тренера «Лейкерс». Это, случайно, не ты?
Кристин кивнула:
– Она самая.
Парень смерил ее с ног до головы раздевающим взглядом.
– Сколько тебе лет?
– Я совершеннолетняя, если ты это имеешь в виду.
– Тогда покажи мне свое удостоверение личности.
– С какой стати? Пиво будешь покупать ты. Парень медленно помахал над головой табличкой с фамилией. Кристин начала проявлять признаки нетерпения.
– Так ты меня подвезешь или нет?
– За это меня могут уволить.
Кристин придвинулась ближе и продела палец в петлю для ремня на его брюках.
– Зато ты приятно проведешь время. Ну давай, соглашайся, не заставляй меня брать вонючее такси. Между прочим, меня зовут Кристин.
Парень переломил табличку через колено и выбросил в ближайшую урну.
– А меня зовут Чад. Наверное, я спятил, если согласился.
Он повесил сумку Кристин на плечо и повел девушку к эскалатору.
– Ну и что тебя привело в Лос-Анджелес? – Он усмехнулся. – Конечно, кроме работы баскетбольного тренера.
– Мамочка выгнала меня из дома, и я приехала пожить у сестры. Она актриса.
Теперь Чад смотрел на Кристин с заметно большим интересом.
– Правда? Я тоже актер. – Он показал на свою водительскую униформу. – Как видишь, не очень успешный. Но это временно. Я обязательно добьюсь успеха. А кто твоя сестра?
– Татьяна Фокс.
– Цыпочка из «Женщина-полицейский под прикрытием»?
Кристин кивнула.
– Она классная. – Чад всмотрелся в ее лицо. – Вы похожи.
Они прошли через раздвижные стеклянные двери, и Чад забросил вещи Кристин в багажник внушительного сияющего лимузина. Затем эффектным жестом распахнул перед Кристин дверь просторного салона.
Кристин села на мягкое сиденье, обитое дорогой кожей. Высший класс, не придерешься. В салоне был даже маленький телевизор. Кристин открыла деревянную дверцу. И бар есть!
Чад бегом обогнул лимузин и сел за руль. Он завел мотор и опустил стеклянную стенку, отделяющую салон от кабины.
– Куда едем?
Кристин растянулась на сиденье и выпила водки прямо из горлышка.
– На самую сумасшедшую вечеринку, какую ты только сможешь найти.
Чад холодно улыбнулся:
– А разве сестра тебя не ждет?
Кристин передала ему бутылку. Он быстро отпил и вернул бутылку обратно.
– Она не знает, что я приехала. Наверное, я могла бы добраться до нее сегодня...
Чад покачал головой с таким видом, будто не мог поверить в свою удачу.
– Но зачем, ведь это можно сделать завтра. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – «Дурь» любишь? У меня есть друзья, которые умеют хорошо оттянуться.
– Твои друзья – мои друзья... Чад довольно кивнул и тронулся.
Кристин еще раз приложилась к бутылке. Ходить по самому краю – вот это кайф! Если жить, так на всю катушку.
Глава 15
Татьяна смотрела на доктора Джи. Доктор Джи смотрела на Татьяну.
– Не знаю, с чего начать. Доктор Джи улыбнулась:
– В таком случае мы просто посидим и подождем, пока вы не будете готовы.
Татьяну это бесило, потому что каждая минута стоила ей ровно три доллара. То есть она как будто каждую минуту сливала в раковину двойной обезжиренный кофе с пониженным содержанием кофеина. Поэтому ей ничего не оставалось, как сразу перейти к сути:
– Я переспала с Джеком. Доктор Джи не шелохнулась.
Татьяна рассчитывала, что она по крайней мере начнет писать.
– Возможно, вам стоит это отметить. Для меня это был первый секс за несколько лет. Важное событие, вполне достойное записи в вашем блокноте.
Но доктор Джи сделала вид, что не обратила внимания на это замечание.
– И какие чувства это у вас вызывает?
– Вы помните самый яркий оргазм в вашей жизни? Ничто не могло покоробить доктора Джи.
– Помню.
– Ну так вот, именно так я себя чувствую. – Татьяна помолчала. – Но после того, как все закончилось, мне Джека и видеть-то не хотелось, а наутро мы оба испытывали неловкость.
– Ничего удивительного, – сказала доктор Джи со своей фирменной небрежной прямотой. – Ваши с Джеком отношения были весьма непростыми и до того, как они осложнились сексом.
Татьяна обеими руками пригладила волосы. Она была без сил. Доктор Джи любезно согласилась принять ее после приемных часов, но сейчас Татьяне хотелось только одного: спать. Сказывался длинный съемочный день. Съемочная группа взялась за постельную сцену с одержимостью самодеятельных киношников, оплачивающих съемки собственными кредитными карточками. Конечно, в итоге сцена получилась, но от бесконечных поцелуев, объятий и кувыркания в кровати у Татьяны ныло все тело. Ей отчаянно хотелось принять ванну, выпить пару таблеток от головной боли, зажечь ароматическую свечу с запахом лаванды и негромко включить джаз. Она устало посмотрела на доктора Джи. Сегодня вечером она была просто не способна разбирать свою жизнь по косточкам.
– Я правильно понимаю, что сексуальный контакт с Джеком удовлетворил ваши физические потребности, но оставил вас неудовлетворенной эмоционально?
Слишком проницательно. И грубо. Даже для психоаналитика. Татьяна закрыла глаза.
– Иногда я вас ненавижу.
Доктор Джи не сделала паузу даже в полсекунды.
– Давайте поговорим об этом.
Татьяна тяжело вздохнула. Выбора нет, придется подчиниться.
– Да. Отвечаю на ваш вопрос. Вы попали в точку.
– Совсем не обязательно, что это плохо. Иногда люди ожидают от сексуальной близости слишком многого. Она не может всегда удовлетворять потребности на всех уровнях. Ключ...
Татьяна ее перебила:
– Нет смысла анализировать этот конкретный эпизод. Джек все равно не задержится надолго.
– Вы собираетесь его уволить?
– Вы с ума сошли? – Татьяна запоздало сообразила, насколько нелепым был ее риторический вопрос. Если тут кто и сошел с ума, то это явно она. – Я его никогда не уволю. Джек – это лучшее, что случилось с... – Татьяна запнулась, собираясь сказать «со мной», но в самый последний момент успела остановиться, – с близнецами за последнее время. Я пыталась взять с Джека обещание, что он останется с ними до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. – Татьяна застенчиво пожала плечами. – Он отказался.
– Вы просили его дать это обещание применительно к его нынешнему положению в вашем доме, то есть и качестве няни?
– Мэнни, – машинально поправила Татьяна. – И что вы имеете в виду под этим «нынешним положением»? Впрочем, это не важно. Джек не задержится в этой роли надолго. Он не обязан этим заниматься. Ему двадцать шесть лет, и он волен делать все, что пожелает. Может быть, он на следующей неделе уволится, откуда мне знать.
– Да, это верно, – тихо сказала доктор Джи. – Может. Татьяна встревожилась:
– Вы думаете, он уволится? Доктор Джи покачала головой:
– Не могу строить догадки.
– Может, мне стоит обратиться к экстрасенсу? Принесу ему кусочек какой-нибудь одежды Джека, и пусть он считает с него информацию.
Доктор Джи быстро склонила голову набок и приняла прежнее положение.
– Интересный подход.
– А что, у вас есть идея получше?
– Попробуйте быть честной с самой собой.
Татьяна мысленно приготовилась к удару. Такое случалось почти на каждом сеансе. Все шло прекрасно, а потом вдруг доктор Джи сваливала ее с ног ударом психологической кувалды.
– Я признала, что секс был хорош. По-моему, это уже что-то, я ведь могла запросто убедить себя, что Джек в постели никуда не годится.
– Как вы можете просить Джека что-то обещать на восемнадцать лет вперед? Это несправедливо. Кроме того, я не верю, что вас беспокоит только его преданность близнецам. Думаю, в действительности вас куда больше беспокоит его преданность вам.
Татьяну разобрала досада.
– Вы мне ни в чем не даете поблажки. Доктор Джи рассмеялась.
– Татьяна, задача наших сеансов вовсе не в этом. Иногда мне кажется, что моя работа состоит в том, чтобы раскрывать пациентам глаза на разного рода обманы, которые имеют место в их жизни. Мы все с этим сталкиваемся. Но чаще всего самую сильную боль нам причиняет тот обманщик, которого мы видим в зеркале. Не обманывайте себя, не пытайтесь себе внушить, что если Джек отказался взять на себя какие-то обязательства по поводу работы, это означает, что он не готов связать себя обязательствами и в личных отношениях.
Татьяне не хотелось ничего анализировать. Куда легче идти по жизни, неся с собой обычный багаж уловок и хитростей. Татьяна коротко рассмеялась.
– Вы предлагаете мне сделать ему предложение? На лице доктора Джи не дрогнул ни один мускул.
– О браке я ни слова не говорила.
Татьянина сумочка зазвонила. Татьяна полезла за телефоном – мог звонить Джек с каким-нибудь вопросом по поводу близнецов. Увидев номер, определившийся на дисплее, Татьяна невольно застонала.
Нед Боннер – это Джастин звонит из Флориды.
Именно сейчас Татьяна была готова к разговору с матерью меньше, чем когда-либо: ночной недосып, всего одна таблетка антидепрессанта и даже ни одного моста поблизости, чтобы броситься с него в реку. Татьяна посмотрела правде в глаза и откровенно призналась самой себе, что она не готова к разговору с матерью. Но потом она вспомнила, что здесь доктор Джи, и испытала большое облегчение.
– Это моя мать. Я отвечаю на звонок только потому, что вы рядом и можете мне помочь, когда я повешу трубку. Не уходите. – Татьяна нажала кнопку. – Привет, мама.
– Вообще-то я рассчитывала, что ты позвонишь, но ты, похоже, не собираешься.
– Ну почему же, собираюсь. На Рождество. До него осталось всего несколько месяцев. Я рада, что мы прояснили этот вопрос. А теперь до свидания.
– Как она устроилась? Не сомневаюсь, что она не захочет со мной разговаривать, и меня это вполне устраивает. Передай ей, что я вышлю ее зеленый кашемировый свитер почтой – он был в химчистке.
Татьяна растерялась, не зная, что и думать.
– Ты что, кокаина нанюхалась?
– Оставь свои актерские шуточки, не желаю их слушать. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Посмотрим, как ты заговоришь, когда поживешь с Кристин под одной крышей с мое.
Татьяна крепче сжала телефон, как будто это могло внести ясность в слова матери.
– Не понимаю, о чем ты говоришь!
– Сегодня утром я посадила Кристин в самолет до Лос-Анджелеса.
Татьяна не верила своим ушам.
– Почему ты мне не позвонила?
– А зачем? Чтобы услышать, что ты и без того слишком занята?
У Татьяны негодование сменилось страхом. Она порылась в сумочке, нашла клочок бумаги и ручку.
– Продиктуй мне номер рейса и время прилета.
– Подожди, я сниму записку с холодильника.
Несколько секунд Татьяна ждала – сплошной комок нервов. Наконец мать вернулась. Записав то, что она ей сообщила, Татьяна возмутилась:
– Но ее самолет сел несколько часов назад! Ты с ума сошла? Надо было мне позвонить, чтобы я ее встретила! Ей всего семнадцать!
– Не волнуйся, твоя сестричка ушлая, она не пропадет. Сама увидишь.
Татьяна не желала слышать ни слова больше. Она повесила трубку и выдохнула: – Уф!
Доктор Джи терпеливо ждала.
– Моя мать спятила! Посадила мою сестру, которой всего семнадцать, на самолет и отправила в Лос-Анджелес, никого не предупредив. Самолет сел несколько часов назад, а от Кристин никаких вестей. Она может быть где угодно!
Доктор Джи отложила ручку и сложила пальцы домиком.
– И какие чувства это у вас вызывает?
Джейрон Грин на прямых как палки руках поднял пятифунтовые гантели до уровня плеч и снова опустил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39