Я – сексапильная цыпочка, и от меня требуется только вовремя раздеться. А если у меня есть даже самая блестящая идея, это никого не интересует. Ни моего звездного партнера, ни режиссера, ни продюсера – никого.
Джек выплюнул в раковину пену.
– Это хреново.
Он продолжил чистить зубы.
– Я знаю, что потрясающе занимаюсь сексом на экране.
Джек вскинул брови:
– Да-да, это так. Но вот насчет секса в реальной жизни я не могу этого сказать, потому что последние несколько лет я была верной женой мужа, который, как выяснилось, был геем. Но что касается секса в кино, то тут я настоящий профессионал. Ты видел фильм «Женщина-полицейский под прикрытием-3: Служба эскорта»?
Джек кивнул. Он был уверен, что посмотрел абсолютно все кассеты. Все сюжеты обычно укладывались в одну и ту же схему – героиня раздевается, героиня гоняется за убийцей, героиня снова раздевается, героиня настигает убийцу. Скорее, они даже не укладывались в общую схему, а просто повторялись раз за разом.
– Ту сцену, в которой мы с детективом занимаемся сексом в ванне, я поставила сама. Эффектно получилось, правда?
– Угу... ага... – С полным ртом зубной пасты Джек не мог сказать ничего более вразумительного.
– Так вот, постельная сцена в «Грехе греха» по сравнению с моей – просто пародия. Но кто меня станет слушать, разве я могу что-нибудь в этом смыслить? Я же просто пустоголовая цыпочка с классными сиськами.
Джек снова выплюнул пену, прополоскал горло и вытер губы. Теперь он закончил.
– Не продавай себя задешево. У тебя еще есть классная задница.
Татьяна слабо улыбнулась:
– Не забывай про фантастические ножки. Не зря же я занималась политесом и всякой такой всячиной.
Джек пристально посмотрел на нее:
– И ослепительные глаза.
Татьяна твердо выдержала его взгляд.
– А как насчет моего ума?
– Он у тебя магнетический. Меня всегда неотразимо притягивает к женщине се безумство.
– В таком случае Констанс Энн точно тебе понравится.
Джек присел на бортик ванны.
– Из-за чего вы с ней враждуете?
– Мыс ней знакомы сто лет, еще с актерской школы Бейсли. Грег Тэппер учился с нами в одном классе. В него были влюблены все девушки и некоторые из парней. Но он уже тогда предпочитал молоденьких начинающих актрис, сокурсницы его не интересовали. – Татьяна коротко рассмеялась. – Но дело не в этом. Наш курс ставил в качестве дипломного спектакля «Трамвай «Желание»». Мы были вторым составом к основным исполнителям. Я была дублершей на роль Бланш, а Констанс Энн – на роль Стеллы. Мне повезло, девушка, которая играла Бланш, заболела, и я два вечера играла в спектакле. А бедняжке Констанс Энн досталась на редкость здоровая актриса, и ей так и не удалось выйти на сцену. С тех пор она меня ненавидит. Я плачу ей тем же. Я хочу сказать, ведь если тебя кто-то ненавидит, надо отвечать тем же, это справедливо.
Джек покачал головой:
– Это нелепо.
Татьяна посмотрела на него как на бестолкового.
– Джек, мы женщины, мы актрисы, и мы живем в Лос-Анджелесе, и здесь это вполне логично. Теперь-то я могу смеяться, вспоминая ту историю, а тогда это была душераздирающая драма, посильнее, чем сцена в больнице в фильме «Стальные магнолии».
Джек поставил локти на колени, оперся подбородком на раскрытые ладони и улыбнулся:
– Татьяна, ты хоть немного представляешь, что происходит за пределами твоего маленького мирка?
Татьяна вздохнула:
– Представляю. Я знаю, что там много жареной пиши и плохой одежды.
Джека вдруг осенило, что он уже второй раз за один вечер сидит в туалете – ну пусть в ванной – с красивой, но отягощенной множеством проблем женщиной, которая выбалтывает ему свои секреты, как будто он ловкий ведущий какого-нибудь ток-шоу.
– Я не буду встречаться с Констанс Энн, если ты из-за этого расстроишься.
– Я расстроюсь? Поверь мне на слово – тебе придется гораздо хуже.
– Как это? Ты не можешь судить объективно, ведь ты ее ненавидишь.
– Не напрямую, я только отвечаю на ее ненависть.
– То есть ты предпочитаешь отвечать на чувства равной мерой?
– В общем, да. По-моему, этого требует простая вежливость.
– А если предположить, что я признаюсь тебе в любви? Татьяна наклонилась к Джеку и похлопала его по колену.
– Через это проходят все мужчины, которые на меня работают. Не веришь – спроси у Энрике. Когда-то он был в меня по уши влюблен, а теперь я спокойно могу при нем переодеваться, он и внимания не обратит. Мой садовник вообще делал мне предложение. Пришлось его уволить – он плохо понимал по-английски и решил, что я ответила «да». Неловко получилось. Но кольцо было красивое. Бриллиант в нем, правда, был искусственный, но все равно ведь об этом узнает только Господь Бог и опытный ювелир. Короче говоря, у тебя это пройдет, так что не назначай дату венчания.
– Татьяна, я в тебя не влюблен, я просто...
– Ну вот, видишь, уже прошло. Здорово, быстро ты управился. Может, ты ветреный тип? – Татьяна оглядела ванную. – Надо перекрасить стены. Нужен какой-нибудь броский цвет, темно-красный, например.
Джек улыбнулся:
– Уже поздно. Разве тебе не нужно выспаться перед завтрашней съемкой?
– У-уф! Мне предстоит еще один день кувыркаться в постели с Грегом Тэппером, а он будет везде лапать и облизывать. Им пришлось обмазать меня вазелином и посыпать детской присыпкой, чтобы у меня не появилась сыпь. А потом пришлось выслушивать брюзжание Грега из-за того, что красный крем, которым они смазали мне соски, видите ли, противный на вкус. Если бы он знал, каковы на вкус его поцелуи после очередного перекура! Этот гад даже не полощет рот зубным эликсиром.
– А ты не думаешь, что результат стоит твоих мучений? Этот фильм должен сделать тебя звездой.
Татьяна закатила глаза и помахала пальцем в воздухе:
– Бла-бла-бла...
– Но разве это не то, к чему ты стремилась?
– Да... то есть нет... черт, я уже не знаю. – Она встала и подошла к зеркалу. – Здесь такой безжалостный свет. – Она приблизила лицо к зеркалу и всмотрелась в свое отражение. – Может, мне пора делать инъекции ботокса?
Она вздохнула, выпрямилась и наложила под глаза толстый слой крема.
Джек смотрел на нее и не мог оторваться. Ее непослушные огненно-рыжие волосы были стянуты в пучок, фигура скрыта под просторной пижамой с детским рисунком в виде мишек, чистое, без единой капли макияжа лицо блестело от дорогого крема, и все же сейчас она казалась Джеку прекраснее, чем в любой из сцен в любом из ее фильмов. Он посмотрел на два белых мазка крема под ее глазами и улыбнулся:
– Для чего этот крем?
Татьяна присела на бортик ванны рядом с Джеком.
– Он помогает мне выглядеть на мой «голливудский» возраст.
– Ты так и выглядишь, ни на один день старше...
– Поаккуратнее! – Татьяна взяла Джека за руку и вдруг переплела свои пальцы с его в неожиданно интимном жесте. – Джек, я рада, что ты с нами. Теперь я могу не волноваться за близнецов. Ты даже не представляешь, какое это облегчение.
Джек поднес их соединенные руки к губам и поцеловал Татьянины пальцы.
– Что я могу на это сказать? Ты получаешь то, за что платишь.
Татьяна повернулась и серьезно посмотрела ему в глаза.
– Пообещай, что не бросишь их, пока им не исполнится хотя бы восемнадцать и они не поступят в колледж. – Она попыталась засмеяться, чтобы смягчить свое высказывание, но в ее голосе сквозили подлинное чувство, неожиданная уязвимость и некоторая примесь отчаяния, какое человеку порой случается испытывать по ночам, когда не спится.
Джек подумал, не обратить ли разговор в шутку, но потом решил, что не стоит. Когда дело касается Итана и Эверсон, он должен быть серьезным. Чувствуя себя немного неловко, он выпустил Татьянину руку.
– Этого я не могу обещать.
– Я знаю, что не можешь. Неужели ты думал, что я это всерьез?
Джек посмотрел на часы:
– Сейчас два часа ночи, и ты не пьяна. Конечно, ты говорила всерьез.
Татьяна отвела взгляд.
– Ну... может быть, отчасти.
– Я не собираюсь работать на тебя все следующие восемнадцать лет. Предполагалось, что мое появление в роли няньки – временное решение проблем для нас обоих.
– Джек, но дети тебя полюбили. Ты для них вроде большого и сильного доброго волшебника, кроме того, им нужен сильный...
– Татьяна, у них есть отец.
Татьяна пренебрежительно отмахнулась.
– С тех пор как Керр переехал к Джейрону, он с ними почти не видится. Он бросил меня с двумя детьми, но я все равно о нем забочусь. Я разрешила ему устроить в моем доме эту дурацкую вечеринку для покупательниц. А то, что в доме появился ты, позволило ему со спокойной совестью снять с себя заботы о близнецах. Он только иногда наносит им визит, как будто он не отец, а какой-нибудь дядюшка-знаменитость. Господи, мне обязательно нужно снова выйти замуж! Нельзя допустить, чтобы моим единственным мужем был Керр.
Джек прижался плечом к ее плечу.
– Мы говорили о близнецах.
– Нуда, правильно. – Татьяна смущенно посмотрела на Джека. – Имей терпение. Я привыкла думать только о себе, мне трудно перестроиться. Вот почему в доме без тебя не обойтись. Ты пробуждаешь во мне совесть и чувство ответственности, а Керр – никогда. Он бы только жаловался, что мы не говорим о нем. А Мелина – эта женщина, которая работала няней до тебя, – она вечно поднимала шум из-за того, что я снимаюсь обнаженной. Однажды меня это так достало, что я встала перед ней и распахнула блузку. Прямо на кухне. Распахнула и говорю: «Эти сиськи, дорогая моя, приносят деньги, из которых я плачу тебе зарплату!» С тех пор она заткнулась. Но через несколько недель уволилась.
Татьяна положила голову на плечо Джека и некоторое время лишь молча смотрела прямо перед собой.
– Мне хочется мороженого. Давай съедим на двоих стаканчик «Хааген-даз»?
– Нет, спасибо.
– Тогда я съем его одна, растолстею, и все увидят, что персональный тренер из тебя никудышный.
– Сколько человек вообще знают, что я тебя тренирую? Кстати, маленькое уточнение: не тренирую, а только пытаюсь это делать. Ты ужасно капризная клиентка.
– Я разрекламировала тебя в статье, которая на следующей неделе будет напечатана в журнале «Ин стайл». Ты прославишься.
– Опять? Однажды я уже был знаменит и нерекомендую делать это до тридцати.
– Но тебе только двадцать шесть.
– Знаю. Я все еще не готов к славе.
– Ты скучаешь?
– По славе?
– Нет, по дому, по Англии. Джек глубоко вздохнул:
– Я скучаю по родителям и по нескольким друзьям. Но мне нравится, что теперь я живу здесь, где ничто не напоминает о моей прежней жизни. Я не так сильно чувствую себя неудачником. Я просто мужчина, у которого есть работа. И это хорошо. А успех... Когда-то для меня успех означал звонок моего менеджера об очередном удачном контракте. А теперь я считаю, что я добился успеха, если мне удалось уложить Итана и Эверсон спать одновременно. Никогда не думал, что это так здорово.
– А что ты чувствуешь, когда Эверсон зовет тебя па-па? Джек ошеломленно посмотрел на Татьяну и не ответил.
– Сегодня она весь вечер таскала по дому твою футболку и повторяла «па-па». Итан пока говорит только «па», но скоро он ее догонит. Не может быть, чтобы ты не слышал.
– Да, – тихо сказал Джек. – Насчет Итана – это для меня новость, но как Эверсон говорила, я слышал.
– Мне было очень трудно их угомонить, они привыкли, что их укладываешь спать ты.
– Ты читала им на ночь книжку про Бэби Боп?
– Нет. Я читала «Чаепитие мисс Паучихи».
– Эту книжку они любят слушать днем, а на ночь они привыкли слушать про Бэби Боп.
– Ну, вот видишь, я этого не знала.
– Я расписал тебе все подробно и повесил записку на холодильник.
– Так вот что это было! Мне позвонила Септембер Мур и долго переливала из пустого в порожнее, размышляя вслух, соглашаться ей на постоянную роль в сериале или нет. Мне до смерти надоело ее слушать, и я стала от нечего делать рисовать на бумажке каракули. К тому времени, когда Септембер закончила, в твоей записке нельзя было разобрать ни слова. – Татьяна вздохнула. – Все равно хочется мороженого. Ну давай нарушим режим вместе. Две большие ложки мороженого и много-много шоколадных чипсов. Это будет здорово.
Джек замотал головой:
– Нет, утром мне может быть очень плохо. Я, знаешь ли, еще не совсем протрезвел.
– Правда? Тогда, может быть, мне стоит воспользоваться твоим положением? – Татьяна бросила на него наигранно обольстительный взгляд и спустила пижамную рубашку так, чтобы обнажилась часть плеча.
Джек засмеялся:
– Я так давно не занимался сексом, что твое предложение звучит заманчиво даже при том, что у тебя все лицо в креме.
Татьяна игриво дернула его за рукав.
– И сколько же ты не занимался сексом?
– Не скажу. Сначала ты скажи.
– Много месяцев. Я бы не сказала, что годы, хотя месяцы сложились по меньшей мере в один год, а то и два. А может, даже и три. – Татьяна помолчала. – Сколько месяцев в году? Не отвечай, я надеюсь, что восемнадцать.
Джек не мог поверить тому, что услышал.
– Ахинея!
Татьяна посмотрела на него как-то странно, потом сказала, пародируя его британский акцент:
– Понятия не имею, что это значит.
– Ладно, специально для тебя перевожу на американский. Чушь собачья.
Татьяна улыбнулась:
– Когда это говоришь ты, получается более прилично, чем у других. Но я сказала правду, я Керру никогда не изменяла. Ни разу. А ведь могла переспать с Мэттом Дэймоном. Он меня безумно хотел. Это было давно, еще когда я снималась в серии «Женщина-полицейский под прикрытием- 4: Квартал красных фонарей». Если хочешь знать, всякий раз, когда я смотрю этот фильм, я говорю себе: «Хорошая игра. Я выгляжу так, будто на самом деле знаю, как обращаться с мужчиной». Ну вот, про себя я рассказала, теперь твоя очередь. Когда ты последний раз занимался сексом?
– Я живу как монах с тех самых пор, как уехал из Англии.
– Ну, это пустяки, можно сказать, по сравнению со мной ты все еще куришь сигарету. А я просила как минимум двух Санта-Клаусов в Беверли-центре подарить мне на Рождество мужчину. Без толку.
– Наверное, ты плохо себя вела.
– Вообще-то Санта-Клаус подарил мне Итана. Может быть, я недостаточно четко сформулировала просьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39