– Татьяна немного подумала. – Хотя, с другой стороны, это было бы вполне нормально, потому что среди тех, кто меня не слушает, есть люди, которым я плачу зарплату.
– Татьяна, мне с пациентами не бывает скучно, – заверила доктор Джи.
– Даже с больными нарколепсией? Доктор Джи улыбнулась.
– И еще раз спасибо, что приняли меня, хотя я не записалась заранее.
– Так получилось, что одна пациентка отменила визит.
– Я знаю. Я позвонила Аните Джаспер и сказала, что мне совершенно необходимо попасть к вам именно сегодня. Она согласилась уступить, а сама выпьет дополнительную пилюлю ксанакса и пригласит массажиста.
– Вы знакомы с Анитой?
Татьяна кивнула.
– Это я вас ей порекомендовала. Она очень славная, хотя немного безвольная. Я бы на ее месте развелась с Грэмом еще много лет назад, после той первой истории с проституткой-трансвеститом.
– Татьяна, нехорошо просить людей уступить вам свое время приема. Я попрошу вас больше так не делать.
– Хватит про Аниту, я не хочу тратить свое законное время на обсуждение ее проблем. Так что вам показалось интересным? Мне не терпится послушать.
Казалось, доктор Джи испытала облегчение оттого, что они продолжили.
– Меня заинтересовало, что вы будете сниматься в новом фильме.
Татьяна энергично кивнула.
– Но большую часть сеанса вы говорили об Итане и Эверсон, о том, как это может на них повлиять, о том, как вам хочется, чтобы за ними был хороший уход, и о вашей искренней привязанности к Джеку Торпу.
Татьяна вздрогнула.
– Я бы не называла это искренней привязанностью. Я в восторге от того, как он обращается с близнецами, но не более того.
Доктор Джи быстро кивнула.
– Когда вы о нем говорите, ваше лицо озаряется внутренним светом, глаза вспыхивают, я еще не видела, чтобы вы так реагировали на какого-то мужчину. Думаю, за этим кроется нечто большее, чем вы сейчас готовы признать.
– Даже если он мне немножко нравится, между нами ничего не может быть, ведь он няня Итана и Эверсон. Вернее, мэнни. А что, если бы мы с ним поссорились? Я бы его потеряла, и близнецы остались бы без няни.
– А что, если бы ваш роман расцвел? – предположила доктор Джи.
– По мне, ни один роман, или связь, или, если уж на то пошло, даже дружба не может расцвести.
– Почему вы так считаете?
Доктор Джи склонила голову набок, что означало, что она с интересом ждет ответа и слушает очень внимательно, анализируя каждое слово пациентки.
Татьяна помедлила с ответом. Зачем она вообще открыла эту дверь? Нужно было придерживаться более легких тем, например, страха провалить первую роль в крупнобюджетном фильме или переживаний на тему, не будет ли ее задница казаться слишком большой на экране во время постельных сцен с Грегом Тэппером. А теперь придется обсуждать с психотерапевтом действительно важный вопрос. Она совершила большую ошибку, но ничего не поделаешь, придется отвечать.
– Все отношения, которые у меня с кем-нибудь были, рано или поздно заканчивались разочарованием. Не знаю, в чем дело, может, у меня непомерно завышенные требования. Обычно я хочу от людей чего-то определенного, а они редко оправдывают мои ожидания.
Доктор Джи молча смотрела на Татьяну. Она не записала в блокнот ни единой буковки. Татьяна даже немножко обиделась.
– Вы это не записали.
– Нет, не записана.
– Странно, мне казалось, что я сказала нечто очень глубокое, что стоило бы записать.
– Не думайте о моих записях, они не имеют никакого отношения к науке. Давайте вернемся к вашим проблемам.
Попробуйте вспомнить самое раннее воспоминание об отношениях, которые вас разочаровали.
– О, это легко. Первыми были мои родители.
– И что же вас в них разочаровало?
– Ну... когда я была совсем маленькой, отец от нас ушел и женился второй раз. У него другая семья, и он благополучно забыл о моем существовании. Ну и, конечно, моя мать – неуравновешенная психопатка, эмоционально отчужденная, ей если и можно доверить заботу о ком-то, то только об аквариумных рыбках. Да и то под присмотром. Вместе эта парочка вызывает сильное разочарование.
– Как бы вы описали ваши нынешние отношения с родителями?
– С отцом у меня вообще нет никаких отношений. С матерью я, правда, пытаюсь поддерживать какое-то общение, на практике это означает, что я сообщила ей мой номер телефона и адрес, но она редко ими пользуется. Мы с ней примерно как Ширли Маклейн и Дебра Уингер, только без постоянных споров и рака груди. Я бы сказала, что у нас с ней немая версия фильма «Язык нежности».
– Когда вы с ней в последний раз разговаривали?
– Точно не могу сказать, знаю только, что тогда президентом был Клинтон.
Доктор Джи вскинула брови, взяла ручку и стала деловито писать в блокнот.
– Я пошутила, на самом деле это было не так давно. Серьезно. Президентом был уже Джордж Буш. Ну может быть, не официально – они все еще подсчитывали голоса избирателей во Флориде.
Глава 9
– Это твой дом? – спросила Китти Бишоп.
– Я знаю, он маленький, но...
– Маленький? Да это просто чулан! Дорогая, для Нью-Йорка он был бы еще более или менее, но в Калифорнии другие масштабы. – Китти прошлась по дому, оценивая декор. – Мне нравится, как ты здесь все устроила. Хотя многовато «Икеа» и «Поттери барн», – сказала она, завершая осмотр. – Ладно, не важно. Для фотосъемок мы возьмем дом побольше.
Татьяна удивленно посмотрела на Китти:
– Но я думала, это должен быть неформальный фоторепортаж из моего дома, с детьми...
– Так и будет. Не волнуйся, звезды для таких репортажей всегда снимают великолепные дома. В Малибу есть один демонстрационный особняк, который нам отлично подойдет.
Китти заглянула в кухню, где оказалась лицом к лицу с Джеком, который в это время резал фрукты для полуденного завтрака Итана и Эверсон. Китти остановилась, с интересом рассмотрела Джека, и у нее буквально слюнки потекли.
– Привет!
Татьяна догнала ее как раз вовремя.
– Это Джек Торп, мэнни близнецов. Китти смотрела на Джека не отрываясь.
– Что такое мэнни?
– Няня мужского пола, – пояснила Татьяна. Китти схватила со стола ломтик дыни и отправила в рот.
– Нужно, чтобы он не попадал в кадр, не бери его с собой на съемки.
Татьяна испытала потребность ринуться на защиту:
– Это еще почему?
– По двум причинам. Во-первых, публика хочет видеть, как звезды сами заботятся о своих детях. Так что няни, мэнни – как их ни называй – не должны попадать в кадр. – Китти еще раз быстро окинула Джека взглядом. – Вы этим занимаетесь?
Джек притворился тупым: – Чем?
Китти усмехнулась:
– Сладкий, как видно, ты слишком долго смотрел по телевизору на этого лилового динозавра... как его зовут, Барт?
– Барни, – поправил Джек. Китти вскинула брови:
– Ты смотришь слишком много мультиков. Так вернемся к моему вопросу. Вы двое тра...
– Нет! – перебила Татьяна. – Он ухаживает за близнецами, и это все.
– Минуточку, это не все, – возразил Джек. Он повернулся к Китти: – Кроме того, я ее личный тренер.
Несколько секунд Китти подозрительно поглядывала то на Джека, то на Татьяну.
– Должно быть, вы все-таки тра...
– Нет, – заверил Джек.
Китти открыла было рот, но Джек не дал ей времени задать следующий вопрос.
– И еще раз нет, я не голубой. Китти пожала плечами:
– Я не виновата, что мне это пришло в голову, она ведь уже один раз выходила замуж за гея.
Джек посмотрел на Китти таким взглядом, словно у той на плечах была голова горгоны Медузы.
– Кто вы такая? Она протянула руку:
– Китти Бишоп, агент по связям с общественностью, я обслуживаю разных знаменитостей в качестве рекламного агента. – Она быстро и крепко пожала руку Джека.
Татьяна кашлянула, привлекая к себе внимание.
– А какая вторая причина? Китти недоуменно заморгала.
– Ну, почему еще нельзя показывать Джека публике?
– Ах это... Никто не поверит, что вы не спите вместе – как и я не поверила. Учитывая, что мы собираемся афишировать твой роман с Грегом Тэппером, лучше, чтобы публика не видела этого мэнни.
Джек повернулся к Татьяне:
– У тебя роман с Грегом Тэппером? Китти схватила с тарелки клубнику.
– Режь свои фрукты, красавчик, пиар – моя епархия. Ответить Джеку Татьяна не успела: Китти схватила ее за руку и потащила к бассейну.
– Я передумала насчет любовника рок-звезды. – Китти открыла маленькую красную записную книжку от Гермеса и что-то проверила. – Для того чтобы создать образ мамочки-шлюхи а-ля Памелла Андерсон, ты недостаточно грязная. Поэтому нам придется показать публике твоего няньку, пока мы не раскрутим роман с Грегом Тэппером.
Татьяна готова была задушить Китти голыми руками.
– В последний раз повторяю: я не занимаюсь сексом с этим мужчиной!
– У меня только что было дежа-вю. Где-то я это уже слышала, не знаешь где?
Татьяна злилась все больше.
– Знаешь что, Китти, мне вообще не очень нравится сам принцип создания моего имиджа. Использовать вместо моего дома какой-то другой, придумывать историю несуществующего романа с Грегом, который, кстати сказать, после прослушивания на меня почти не смотрит... Это не мой стиль. Я хочу...
– Подожди, милая. Я хочу, , чтобы ты кое-что усвоила. Татьяна Фокс – больше не человек. Это продукт, товар, торговая марка. Так что думай о себе как о коробке стирального порошка, предпочтительно с отбеливателем, не портящим цвет, – такой выше ценится. За какие роли ты берешься, решает Клео, она же ведет переговоры по условиям сделок, твое дело – обнажаться и имитировать трах с кинозвездами, а моя работа – тщательно вылепливать твой образ в средствах массовой информации. Не пытайся выполнять все три эти дела сама. Ты теперь часть команды, и каждая из нас занимается тем, в чем она больше всего сильна.
Татьяна замотала головой:
– Я не хочу быть стиральным порошком!
– Милая, будь чем хочешь, хоть коробкой конфет, или красивым свитером, или куклой Барби. Только мне сообщи, чтобы я не перепутала метафоры.
– Я не какой-то там предмет потребления! – Татьяна повысила голос. – Мне не надо прятать свою настоящую жизнь за чужими шикарными домами и выдуманными любовниками, я...
Китти жестом перебила ее.
– Надо, милочка, надо. Знаешь что, если бы все это говорила какая-нибудь очередная Мишель Пфайфер, я бы еще ее послушала, потому что она давно варится в этом бизнесе и знает, что к чему. Но ты – новичок в игре и пока что ничего особенного собой не представляешь. Если кому и нужна вся эта атрибутика с дымом и зеркалами, так это тебе. Сама подумай, как мы можем выйти на публику с правдой? Ты – девушка из «Плейбоя», у которой в активе только роли в нескольких паршивеньких фильмецах, мало того, ты вышла замуж за гея, который теперь тебя бросил, а сам торгует «Мэри Кэй»! Еще того хуже, когда тебя бросил муж, ты утешилась не с кем-нибудь, а со Стивеном Болдуином! Господи Иисусе! Дай мне хотя бы возможность слепить из этого что-то стоящее! Ты еще даже не начала сниматься в своей первой настоящей роли, а я уже договорилась, что на четвертой странице «Ин стайл» поместят подборку твоих фотографий. Не мешай мне выполнять мою работу.
Татьяна заплакала. Китти предприняла неуклюжую попытку ее обнять.
– Милая, я на тебя сильно давлю? В Нью-Йорке я со всеми так разговариваю, даже со старшим поколением. И забываю, что вы тут народ более нежный.
Татьяна взяла себя в руки:
– Все нормально, я уже в порядке. Просто... просто все происходит слишком быстро.
Китти погладила Татьяну по спине.
– Ты еще ходишь к психоаналитику? Татьяна шмыгнула носом и кивнула:
– Да, раз в неделю.
– Может быть, тебе стоит ходить чаще, два раза в неделю? От меня в таких вопросах мало толку, а у Клео мало времени. Ну что, успокоилась? Хорошо. Можно мне взглянуть на твоих детей? Если они некрасивые, у меня есть знакомый агент, который работает с детьми. Он может подобрать парочку близнецов, чтобы они позировали вместе с тобой.
Поначалу Татьяна не поверила, что Китти говорит всерьез, но потом до нее дошло, что Китти может сказать все, что угодно, и, как бы оскорбительно или просто ужасающе ни звучали ее слова, она абсолютно серьезна.
– У меня прекрасные дети.
– И все-таки я на них взгляну, мы все знаем, что мамы пристрастны. – Китти перешла на шутливый тон. – О, посмотрите на моего дорогого ребеночка. – Она сунула два пальца в рот, притворяясь, будто вызывает рвоту. – Для мамы он ангелочек, а для всех остальных – чудовище. Такое бывает сплошь и рядом. Так что давай посмотрим.
Татьяна и Китти прошли в глубину дома и бесшумно проскользнули в детскую. Близнецы мирно спали. Китти заглянула в колыбельки и одобрительно улыбнулась:
– Годятся, лучше даже мой знакомый агент не подберет.
Татьяна просияла.
– Их белокурые головки будут отлично смотреться на фотографиях на фоне твоих рыжих волос, – громко прошептала Китти. – Арт-директор просто разомлеет от восторга. – Она расширила глаза. – А плавать они умеют?
Татьяна чуть не расхохоталась.
– Нет, конечно! Им еще и двух лет нет! Но воду они любят. И совсем не боятся.
Китти что-то черкнула в своем блокноте.
– Я хочу, чтобы тебя сфотографировали с ними в бассейне. Тогда мы сможем продемонстрировать публике твое тело так, что это не будет выглядеть нарочито. – Она в задумчивости постучала ручкой по обложке блокнота. – Забыла спросить, твоя мать, часом, не знаменитость?
– Моя мать?
Татьяне сразу вспомнился последний визит к доктору Джи, а затем ее мысли вернулись к задаче, о которой она всячески старалась не думать, – позвонить упомянутой особе.
– Любая мелочь может пригодиться. Никогда не помешает иметь мать вроде Типпи Хендрен или Джанет Ли.
– Кто-нибудь из них свободен и может сыграть эту роль?
Китти поняла намек.
– Что, все настолько плохо?
– Хуже некуда. В этом направлении нам лучше не копать.
Китти захихикала:
– Милая, как-нибудь мы с тобой напьемся и обменяемся семейными историями. Готова поспорить на сто баксов, что моя история будет похлеще твоей.
– Договорились!
Татьяна подтолкнула Китти к двери, пока близнецы не проснулись. Едва они вышли из спальни, как у Китти зазвонил мобильный.
– Китти Бишоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39