Щелчок и тишина.
Татьяна подняла взгляд и с удивлением обнаружила, что стоит перед трейлером Грега Тэппера. Она сама не заметила, как пришла. Миллион долларов... Эти деньги могли бы решить множество проблем. И породить массу новых. Татьяне нужно было во многом разобраться, слишком во многом. Она стала набирать номер Энрике.
– Надеюсь, ты выпила кофе, – с ходу сказал он.
– Ты созвонился с доктором Джи?
– Нет еще.
– Мне нужно к ней попасть. Скажи ей, что дело срочное.
– Это что, хуже, чем внезапный приезд твоей матери? Татьяна задумалась.
– Не хуже, но очень близко к этому.
– Черт, значит, дело серьезное. Ладно, я сейчас этим займусь.
Энрике отключился. Татьяна вздохнула поглубже и подняла руку, чтобы постучаться. Но дверь распахнулась еще до того, как ее пальцы коснулись косяка. По другую сторону порога стоял Дэвид Уолш. Он смотрел на Татьяну без улыбки.
– Рад, что вы смогли к нам присоединиться.
Как только Татьяна вошла внутрь, у нее тревожно засосало под ложечкой. Атмосфера в трейлере казалась напряженной. В самом воздухе витали какие-то зловещие флюиды, Татьяна чувствовала их как густой влажный туман. Она интуитивно поняла, что происходит что-то серьезное. В надувных креслах сидели Грег Тэппер и Кип Квик. Тут же сидела Клео Марс. Увидев на необъятной мягкой подушке своего нового агента, большой живот которой казался еще больше, Татьяна заморгала от неожиданности. Дэвид и Клео украдкой переглянулись.
– Это что, какая-то облава? – небрежно поинтересовалась Татьяна. – Имейте в виду, все таблетки у меня куплены легально, по рецептам, а вчера вечером я пила только вино.
Ее шутка немного разрядила атмосферу, все засмеялись, но смех длился недолго, и общее напряжение осталось. Татьяна посмотрела в глаза Клео:
– Что здесь происходит? Ей ответил Дэвид:
– Татьяна, тут такая ситуация... – Он показал на место рядом с Клео. – Да ты садись.
Татьяна с нехорошим чувством опустилась на подушку. Наверное, ее роль решили отдать другой. Наверное, им удалось заполучить более кассовую актрису. Тэнди Ньютон. Или Дженнифер Коннели. Или Элизабет Херли.
– Студии придется поторопиться с этим фильмом, – продолжил Дэвид. – Крупнобюджетный научно-фантастический фильм, премьера которого должна была состояться к Рождеству, на закрытых просмотрах получил очень плохие отзывы. Теперь его будут переснимать.
Татьяна молча смотрела на Дэвида, не понимая, какое отношение имеет последняя неудача Кевина Костнера к их фильму.
Дэвид прочистил горло.
– В результате в рождественской программе «Юни-вижн» возникает пробел. Чтобы его заполнить, нас попросили ускорить производство нашей картины. Фильмы с Грегом всегда приносят хорошие сборы, а студии нужен хит, чтобы закрыть год.
Татьяна попыталась произвести в уме вычисления, это у нее всегда получалось неважно, вот и на этот раз она быстро сдалась. Все это было очень интересно, журнал «Энтертейнмент уикли» подал бы эту историю как Уотер-гейт. Но при чем тут она, Татьяна? Зачем ее вызвали?
Ответить на эти невысказанные вопросы попытался Грег:
– График съемок будет очень напряженным. Кипу вообще придется работать чуть ли не сутками, он будет монтировать материал сразу, как только мы его снимем. Если ты не готова к такому режиму, мы должны узнать об этом прямо сейчас.
Татьяна не знала, что и думать. В мире, где Добсоны снимали свои фильмы категории «Б», было много всякой грязи, но никакой двусмысленности. Если кого-то увольняли, то обычно это звучало примерно так: «Эй ты, кусок дерьма, проваливай отсюда и никогда не возвращайся!» Грубовато, ничего не скажешь. Здесь же, в новом для нес мире, все было построено на двусмысленных разговорах, намеках и украдкой брошенных взглядах. В конце концов Татьяна повернулась к Клео и спросила напрямик:
– Они предлагают мне уйти? Вместо Клео ответил Дэвид:
– Нет, мы спрашиваем, хочешь ли ты остаться. Татьяна сглотнула.
Наконец подал голос Кип:
– Вчера вы ясно дали понять, что у вас проблемы с постельной сценой. Половину отснятого материала придется выбросить. Я не вижу страсти. Глядя на вас, можно подумать, что вы лежите в кресле дантиста.
Татьяна сохраняла хладнокровие. Но если говорить откровенно, то визит к дантисту казался чуть ли не развлечением по сравнению с тем, что ей пришлось вытерпеть вчера в постели с Грегом, под взглядами восьмидесяти человек.
– У нас есть в резерве еще одна актриса, – сказал Грег. – Если хочешь, можешь отказаться от роли сейчас. Никто ни на кого не в обиде, мы распространим нейтральное заявление, что у нас возникли творческие разногласия.
– На нормальный язык это переводится так: «Я оказалась стервой, с которой невозможно работать», – уточнила Татьяна.
Грег с самодовольной усмешкой откинулся на спинку кресла.
– Если ботинок по ноге...
Татьяна вспомнила Шон Янг, талантливую актрису, которая снималась с Кевином Костнером в фильме «Нет выхода». У них была очень страстная сцена на заднем сиденье лимузина. Но потом о ней пошла молва, что у нее скверный характер, – и что же, теперь она радуется, если ей раз в несколько лет удается сняться в фильме для кабельного телевидения. И таких примеров много. Эта история может сломать ей карьеру. Съемка для «Плейбоя» сорвется. Татьяна, правда, еще не решила, хочет ли она сниматься для журнала, но само по себе предложение очень заманчивое. Кроме того, у нее нет никаких запасных вариантов, никто не держит для нее на блюдечке с голубой каемочкой очередную серию «Женщина-полицейский под прикрытием». Дэвид покачал головой:
– Никто не предполагает, что ты...
Эту реплику Татьяна даже не дослушала до конца. Кроме нее, в комнате четыре человека – многоопытный продюсер, крупная кинозвезда, молоденький режиссер и влиятельный агент (ее агент!), но все они, включая агента, не на ее стороне. Она почувствовала себя отверженной, одинокой, отбракованной. Ей было страшно. Сейчас бы кофе, приготовленного Джеком! Татьяне хотелось оказаться в объятиях его крепких рук, самой обнять Итана и Эверсон.
Клео начала говорить что-то насчет денег, и Татьяна постаралась сосредоточиться.
– Мы с Дэвидом договорились, что ты получишь двадцать пять процентов от суммы контракта. Это более чем щедрое вознаграждение за подготовку к съемкам и один съемочный день.
У Татьяны навернулись слезы. Они уже все за нее решили, все ждут, что она уйдет, – да что там ждут, они ее практически выгоняют. Но упоминание о деньгах ее немного отрезвило. Если смотреть правде в глаза, деньги ей нужны, даже очень, и четверти суммы контракта мало. Ей нужно выплачивать ссуду за дом, платить зарплату Джеку, близнецам постоянно приходится что-то покупать, кроме того, нужно платить Энрике... пусть личный помощник – ее прихоть, но она без него уже не может.
– Ничего не понимаю, один неудачный съемочный день, и вы уже готовы послать меня к черту... Я просто...
Дэвид се перебил:
– Татьяна, я видел материал, который вчера отсняли. Некоторые кадры мы сможем оставить, но большая часть – просто барахло. В тебе не чувствуется сексуальной энергии. Ты была где-то далеко.
«Ну конечно, в местечке под названием Табачная дорога. Ты бы сам попробовал поцеловаться с Грегом после очередного перекура». Татьяна с трудом сдержалась, чтобы не сказать это вслух.
– Сегодня утром ты задержала съемки черт знает на сколько, а твой помощник наплел нам по телефону какой-то бред насчет припадка эпилепсии.
– Что-о?
«Энрике мало просто уволить, это будет для него слишком мягким наказанием. Его надо убить, причем так, чтобы он умирал долго и мучительно».
– Насколько нам известно, у тебя нет эпилепсии, – строго сказал Дэвид. – Во всяком случае, ты не упомянула об этом, когда оформляла медицинскую страховку.
– Прошу прощения за моего помощника, – с чувством проговорила Татьяна. – Он просто идиот. А я сегодня опоздала потому, что проспала. Все очень просто.
– В таком случае я тоже постараюсь выражаться просто. – Дэвид держался так, словно ему в этой сцене была отведена роль «злого полицейского». Вот только «доброго полицейского» Татьяна не видела. – С сегодняшнего дня съемки фильма будут идти в ускоренном режиме. Мы больше не можем позволить себе неудачный съемочный день или задержку съемок из-за того, что исполнительница главной роли не услышала звонка будильника. Сроки у нас очень сжатые, но реальные. И чтобы в них уложиться, нам всем нужно работать слаженно. – Он подался вперед и улыбнулся, демонстрируя малую толику того обаяния, которое так сильно подействовало на Татьяну в Каннах.
Не пойми наш сегодняшний разговор превратно. Мы все хотим, чтобы Татьяна Фокс снималась в этом фильме. Но это тот случай, про который говорят: «Сделай или умри». Куда подевалась та тигрица, которая ела меня живьем в баре отеля «Дю кап» в Каннах? Где великая актриса, которая гордо вошла на прослушивание и превратилась в Никки Александер?
Как же Татьяне хотелось послать их всех к черту! Но ей нужно было думать не только о себе. У нее есть семья, которая от нее зависит, люди, которые на нее рассчитывают, и она должна оправдать их ожидания. Татьяна встала:
– Она на пути в гримерную.
Дэвид тоже встал, подошел и обнял ее.
– Вот это другое дело! Татьяна повернулась к Грегу:
– Интимные сцены будут даваться мне гораздо легче, если ты познакомишься с мятными таблетками, раз уж не можешь не травить себя раковыми палочками.
Грег самодовольно ухмыльнулся:
– Ладно, я над этим подумаю.
– Спасибо. Буду очень признательна. – Татьяна направилась к выходу, потом повернулась и закончила, глядя на всю четверку: – Ладно, братва, кончай базар.
Клео вразвалку поспешила за ней и, уже выйдя из трейлера, окликнула:
– Татьяна, подожди!
Татьяна остановилась и круто повернулась.
– Что-то я не пойму, Клео, чьи интересы ты представляешь, мои или их?
Клео тяжело дышала. Она обеими руками потерла поясницу. Но Татьяна не собиралась жалеть «слабую беременную женщину»; уж кто точно не нуждался ни в чьем сочувствии, так это Клео Марс. Беременная или нет, она всегда одинаково изворотлива, всегда умеет манипулировать людьми и думает только о себе.
– Сама удивляюсь, как я купилась на твою болтовню насчет того, что мы, женщины, должны друг друга поддерживать.
– Татьяна, все не так просто. Я много раз имела дело с Дэвидом и хорошо его знаю. Грег – звезда первой величины, а ты пока еще темная лошадка. Если из-за каких-то твоих недостатков этот фильм развалится, мои отношения с ними пострадают. Пойми, ты просто не стоишь такого риска. Во всяком случае, пока не стоишь.
Татьяна немного остыла. В конечном счете для них для всех важнее всего результат, и в словах Клео действительно есть рациональное зерно.
– Могла бы по крайней мере меня предупредить!
– Дэвид специально попросил меня этого не делать. Они с Грегом хотели увидеть твою непосредственную реакцию, и, честно говоря, я тоже. Слишком высоки ставки, Всем нужно, чтобы фильм получился классный.
Татьяна кивала в такт зажигательной речи Клео, но в душе она ее не поддерживала. Ей было горько: она как наивная дурочка вообразила, что после участия в фильме «Грех греха» она перейдет на совсем другой уровень по сравнению с уровнем фильмов типа «Женщина-полицейский под прикрытием», как если бы она переселилась из гетто в более фешенебельный район. Но на самом деле ничто не изменилось. Конечно, у этого фильма бюджет больше, и люди в нем заняты поприличнее, во всяком случае, кормежка на съемочной площадке съедобная. Но в общем и целом это все тот же грязный бизнес, а она – та же исполнительница главной роли, которую в любой момент можно заменить на другую.
Клео стояла рядом и внимательно смотрела на Татьяну, как будто пыталась заглянуть ей в душу.
– Я думала, ты к этому стремилась.
– Я тоже думала, Клео, только теперь я уже не так в этом уверена.
– Тогда почему ты согласилась? Татьяна сморгнула слезу:
– Может, я и не умираю с голоду, но мне все равно нужно есть.
Глава 14
– Констанс Энн, у Криса болят зубы.
– Я знаю, Хелли, и, кажется, даже догадываюсь почему. – Констанс Энн склонила голову набок, изображая глубокую задумчивость. – Наверное, потому, что он не послушался совета панды Пеппи и ел сладости.
– У меня правда болит зуб! – заныл Крис, потирая правую щеку.
– К че-е-ерту! – завизжала Констанс Энн.
– Снято! – рявкнул Уилл Хейес.
Операторы остановили камеры. Констанс Энн встала и показала пальцем на Криса:
– В начале этой сцены он держался за левую щеку, а теперь хватается за правую! Черт подери, разберись наконец, с какой стороны у тебя болит зуб! – Она с отвращением всплеснула руками. – Не понимаю, мы на телевидении или в школьном драмкружке для первоклассников?
Крис заплакал и убежал со съемочной площадки. Уилл сорвал с себя наушники.
– Здорово, Констанс Энн, ничего не скажешь! Ты постаралась на славу. По твоей милости мальчишке уже выписали успокоительное, что дальше – шоковая терапия?
– Если это поможет паршивцу стать актером, то я только «за»!
Она отшвырнула микрофон и с возмущенным видом двинулась в свою гримерную. Уилл Хейес догнал ее и пошел рядом.
– А тебе не приходило в голову, что, может быть, это тебе нужно выписать успокоительное, а не ему?
Констанс Энн резко развернулась, сверкая глазами. Уилл не испугался и явно не собирался отступать.
– И я имею в виду лекарство из аптеки, а не из бара.
Констанс Энн любила подраться, и чем более кровавой бывала схватка, тем лучше. Впрочем, большинство ее противников оказывались слабаками и сдавались после первых же ударов. Она злобно улыбнулась.
– Знаешь, Уилл, я все думала, что у тебя между ног вагина, но теперь засомневалась, может, у тебя все-таки есть яйца.
– Всего одно, если тебя это интересует. В девяносто девятом у меня был рак яичка.
– Правда? Плохо. С одним дело не сделаешь – во всяком случае, со мной.
Уилл устоял и перед этим выпадом.
– Надо с этим кончать. Ты просто издеваешься над бедными детьми, это отвратительно. Если родители одного из них обратятся к журналистам, все будет кончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39