Постоянно конфликтующие между собой иерархи вдруг пришли к одному мнению, хотя и независимо друг от друга.
Но тех, кто не имел билетов, не допускали ни на планету, ни даже на орбитальную станцию. Несмотря на это, проблема разрешилась сама собой, к всеобщему удовольствию.
Герцог, оскорбленный нападением и считающий месть делом чести, решил взять штурмом станцию. Два его лучших корабля уже приблизились к планете Тотзаун, когда появился Лев. Он хотел предложить устроить засаду и подождать возвращения игроков на орбите. Но его никто не слушал. Подготовка к штурму шла полным ходом, когда появился запаздывающий корабль одного из счастливцев. Впрочем, назвать его так было уже нельзя. Корабль был захвачен, экипаж и пассажиры стали заложниками, а вместо них за призом отправился Лев.
У него было свое понятие о деле чести. Он не мог допустить, чтобы кто-то безнаказанно водил его за нос. А этот террорист трижды сумел обмануть главного полицейского империи, и Лев имел твердое намерение исправить положение. Его нисколько не смущало то обстоятельство, что он не знает своего противника в лицо. Вполне достаточно того, что тот был где-то рядом. Вычислить его среди трех десятков людей не составило большого труда. Интуиция подсказывала, что он — один из троих молодых людей, вырядившихся в камуфляж в таком светском обществе.
Сначала Лев хотел захватить и арестовать всех троих, чтобы не терять время. Он хотел любыми путями отстать вместе с ними от колонны и осуществить задуманное. Казалось, что может быть проще: повредить машину, «проявить участие», а когда остальные участники гонки скроются, арестовать преступников. С доставкой на орбиту тоже не было проблем — два набитых пиратами крейсера только ждали вызова. Они выслали бы челнок с подкреплением, и дело было бы закончено.
Но, как всегда, вмешался Его Величество Случай. Лев не считал, что сам совершил ошибку, когда потерял сначала робота, а потом и второго вместе с машиной и рацией. Он также не мог допустить мысли о том, что его противники могут быть умнее и изворотливее его самого.
К тому же ему очень хотелось получить выигрыш за себя и за преследуемого им террориста. В этом случае он мог скрыться вместе с деньгами и больше никогда не вернуться на Грай.
Передний вездеход вдруг прибавил скорости и скрылся за поворотом. Лёв последовал его примеру..
27

Бахам-младший отъехал от поляны километра на два.
Солнечные лучи заливали все вокруг. Дорога тянулась вдоль берега озера, огражденная рядами невысоких кустарников, усыпанных мелкими оранжевыми плодами. Казалось, что вездеход движется по круговому коридору, какие бывают на больших орбитальных станциях.
Бахам поискал кнопку поляризации стекла и, не найдя ее, остановил машину. Ему казалось, что все лицо его сморщилось от того, что он все время щурится. Он поискал в машине хоть какой-нибудь головной убор, способный защитить от бьющего прямо в глаза солнечного света. Но поиски его были тщетны. Зато в руки попались предметы одежды прежних владельцев машины. Бахам, не задумываясь о том, кому они принадлежали, забросил их в багажник и вспомнил, что хотел искупаться.
Он выпрыгнул из прохладного, кондиционированного нутра вездехода в душную атмосферу тропического дня. Лучи солнца, заставлявшие его только щуриться, пока он был в машине, теперь принялись поджаривать, пронизывать своим жаром насквозь. Желание окунуться в воду стало непреодолимым.
Бахам торопливо, словно кто-то мог помешать ему в этом пустынном месте, разделся. Некоторое время он размышлял, стоит ли снимать трусы, потом решил, что стоит — не ехать же дальше в мокром, а переодеться было не во что. Покончив с этим, он прошел между кустами, сорвав по дороге несколько плодов, и скрылся.
— Эй! — крикнул Фингер Двадцать Первый. — Ефан!
Что происходит?
— Простите, сэр…
— Какого черта этот щенок болтается, где не надо?
— Он перепутал дороги…
— К черту дороги! Почему вы ничего не предприняли, чтобы вернуть его в колонну? Мне надо, чтобы он своей смертью напугал остальных, чтобы они поняли, что их участь уже решена. Мне нужна паника, истерика, а он вздумал пропасть без вести!
— Вы хотите остановить его?
— Да! И сейчас же! Делай что хочешь, но чтобы он попал назад в колонну!
— Да, сэр! — ответил Ефан и подключился к пульту управления.
— И чтоб я видел, как это происходит!
— Но, сэр, камеры не могут видеть сквозь листву!
— Мне на это наплевать! Я хочу держать под контролем каждый шаг всех, кто здесь есть.
— Что делать с ним дальше? — поинтересовался Ефан.
— Пусть едет. Ремонт моста еще не закончен и ему придется вернуться назад, — ответил Фингер.
— Но он может увидеть останки первой группы. Мы никак не можем извлечь их из водопада.
— Пусть увидит. Тем больше будет паника, когда он присоединится к остальным и расскажет об этом.
— Как вам будет угодно, сэр.
Бахам подошел к воде и осторожно окунул ногу нежную волну. Стало приятно и немного щекотно. Водг. была чистая и прохладная, хотелось с разбегу броситься в ее освежающие объятия. Она ворошила песчинки у берега и словно звала мальчика к себе. И он поддался уговорам. Сейчас он нарушал еще одно правило, которое с самого детства вдалбливали ему в голову, — никогда не купаться в открытых, тем более неизвестных водоемах.
Он чуть вернулся, чтобы иметь разбег. Плоды мешали, и мальчик нагнулся, чтобы положить их на песок. Только положив их в ямку, образовавшуюся от его ступни, Бахам сообразил, что плоды нагреются и не будут освежать. Поэтому он вернулся к воде и положил их на влажную полосу песка. Возвращаться для разбега он раздумал.
С гиканьем и криком, забыв все свои страхи и переживания, он бежал по мелководью, поднимая тучи брызг. В воздухе вокруг него мелькали осколки радуг, и было так легко и весело. Солнце, свежий воздух и чистая вода — что еще нужно человеку, чтобы чувствовать себя счастливым? Бахам пробежал метров сто в одну сторону, потом сделал круг по горячему песку и вернулся на мелководье. Он уже наметил место, где бросится в воду, и стремительно приближался к нему.
Когда прямо перед ним из-за стены кустарников вылетела репортерская камера, Бахаму показалось, что он замер в воздухе, не касаясь воды. А камера деловито дала общий план, панораму, потом приблизилась на расстояние вытянутой руки и принялась детально изучать мальчика с головы до ног. И Бахам вдруг почувствовал себя голым. Не обнаженным, когда твое тело является естественной и неотъемлемой частью окружающей природы, а голым, каких показывают в фильмах для взрослых, когда хотят возбудить похоть в дряхлеющем теле.
Как назло, вся одежда осталась в кабине вездехода. Прикрыть себя можно было только руками. Ежась под циничным взглядом стеклянного глаза, Бахам ссутулился и хотел укрыться в воде, но камера преградила ему путь. Как-то сразу стало понятно, что невидимый охранник не хочет пускать мальчика в воду.
— Жалко тебе, что ли? — спросил он камеру, но она не могла ответить. — Не испачкаю я ваше озеро.
Все так же закрываясь, он попятился в ту сторону, где остался вездеход. Камера следовала сзади, чуть приотстав. Но стоило ему сделать шаг к воде, как она стремглав преградила ему путь. Маневрируя таким образом, они добрались до того места, где Бахам оставил плоды. Отсюда следовало повернуть к дороге, но мальчишка решил пошалить. Камера ведь не боевой робот, что она может, кроме как толкаться?
С этими мыслями Бахам, вместо того чтобы поскорее вернуться к машине, сел на горячий песок, застонав от жара. Потом он подтянул к себе плоды и, глядя прямо в настойчивый глаз телекамеры, принялся их чистить. Это оказалось что-то среднее между мандарином и кофе. Под тонкой пористой шкуркой оказались две мягкие маслянистые дольки бежевого цвета, напоминающие по вкусу салат из авокадо.
Плоды понравились Бахаму. Расправившись с первым, он приступил ко второму. Но теперь он нашел себе новое развлечение. Отщипывая кусочки кожицы, он сначала исподтишка, а потом и не таясь, стал швырять ими в камеру. Мальчик очистил весь плод, но ни разу так и не попал — камера все время уворачивалась. Это еще больше раззадоривало, но снарядов больше не было.
Бахам засунул в рот очищенный плод и потянулся за новым. У самой воды лежало еще два. Но тянуться за чем-нибудь сидя очень непросто и поэтому один плод он подхватил, а другой невольно столкнул в воду.
Ленивая волна, будто дразня, подтолкнула оранжевый шарик назад и тут же потащила его прочь. Бахам машинально приподнялся, потянулся за плодом, и вдруг…
Вода вокруг плода замутилась, закипела, словно кислота. Контуры шарика стали размываться. Он таял как кусок сахара в горячем чае. И таял послойно: сначала с него исчезла кожура и показалась нежная мякоть, но вот и на кожице ядра стали проглядывать проплешины. Они быстро расширялись, пока весь плод не был очищен. Две дольки развалились и быстро исчезли.
Поскольку никаких признаков животных не было видно — обитающие в озере ракообразные были очень малы по размерам, — Бахам предположил, что сама вода может быть агрессивной средой. С ужасом он осматривал себя со всех сторон, отыскивая то ли кислотные ожоги, то ли язвы. Но пока все было нормально. По крайней мере ничего явного не было заметно.
Вздохнув с облегчением и совершенно забыв о камере, продолжающей висеть в воздухе неподалеку от него, Бахам поднялся и пошел назад, к дороге.
— Что делать с ним дальше? — поинтересовался Ефан.
— Пусть едет. Ремонт моста еще не закончен и ему придется вернуться назад, — ответил Фингер.
— Но он может увидеть останки первой группы. Мы никак не можем извлечь их из водопада.
— Пусть увидит. Тем больше будет паника, когда он присоединится к остальным и расскажет об этом.
— Как вам будет угодно, сэр.
28
— Новист!
— Да, сэр! — тотчас откликнулся тот, чувствуя, что томительное ожидание вот-вот сменится активными действиями.
— Я думаю, что вам следовало немного расшевелить наших гостей.
— О! Это давно пора сделать, .сэр!
— Вот что я придумал. Устрой им корриду!
— Вы хотите подкинуть им быка? — удивился командир коммандос.
— Быка? — удивился Фингер Двадцать Первый. — Нет, надо что-нибудь покрупнее. Быка они просто собьют машиной, и не будет никакого интереса.
— Совершенно верно, сэр, — сказал Новист, потирая руки от возбуждения.
— Да, это мелко.
— Простите, сэр, — вмешался в разговор Ефан. — Они приближаются к первой линии обороны, и там вы сможете делать с ними все, что угодно.
— Твоя линия вместе с роботами уже подвела не один раз, — гаркнул Фингер Двадцать Первый.
— Роботы исправны, а линия готова к бою, — возразил Ефан.
— Но роботы уложили всего двоих, — поддержал шефа Новист.
— Это случайность — значок оказался слишком неудобным.
— Ну и где сейчас твои роботы?
— Они следуют за колонной. Ждут благоприятного момента.
— А я не хочу ждать этого момента, — повысил голос Фингер Двадцать Первый. — Мне скучно. Не для этого я пошел на такие затраты, чтобы в моем парке гулял детский сад!
— Хорошо, хорошо, как вам будет угодно, — покорился Ефан.
— Вот именно! Я знаю, что надо делать.
— Я весь внимание, — вежливо ответил Ефан, но в голосе его можно было ясно расслышать сарказм, несвойственный роботам.
— Мы сбросим перед колонной граундера. Пусть они с ним поиграют.
Граундером называли гигантского броненосца. Это был хищник с планеты Ногра, где подобные твари встречались во множестве. Броненосец считался едва ли не самым агрессивным животным из всех встречающихся во Вселенной. При весе в десять тонн и длине около восьми метров он на своих шести лапах мог развить скорость до шестидесяти километров в час. На родине у него не было естественных врагов, кроме крохотных насекомых-паразитов, которые могли уничтожить ослабленное животное за неделю. Всеядность и прожорливость граундера были фантастическими, и поэтому не каждый зоопарк был в состоянии иметь у себя такой экспонат.
— Но, сэр! — попытался возразить Ефан. — Это наш единственный экземпляр! Мы заплатили за него…
— Подумай, — перебил его Новист, — что можно сделать с ним без оружия! У них же только охотничьи ружья и патроны, снаряженные мелкой дробью. А у него — броня сантиметров десять!
— Но тогда он перебьет всех!
— Не перебьет, — отмахнулся Фингер Двадцать Первый. — Самые ловкие успеют удрать. Приступайте.
Перед тем как спуститься в зверинец, Новист забежал к Ефану.
— Принимаю ставки.
— Какое пари? — поинтересовался робот.
— Сумеет хоть кто-нибудь уйти с корриды.
— А на отдельного человека можно поставить?
— Можно, но я бы не стал.
— Тогда удвой ставку на моего блондина.
— Я бы не советовал, лучше поставить на этого… Как его? А! Штальнагеля. Он хорошо идет.
— Его машина идет первой, — возразил Ефан. — Он первым попадет под удар.
— Ну, это мы посмотрим. Значит, не уговорил?
— Я уже сказал, что делать.
— Договорились, но я уверен — ты своих денег больше не увидишь. Привет!
Он вошел в лифт и спустился во внутренний двор замка. Сюда выходили едва ли не все окна, вдобавок сверху двор был накрыт прозрачным бронеколпаком. Здесь его уже ждали пять человек из отряда. Новист посчитал, что против безоружных людей этого будет вполне достаточно.
— Так, ребятки, задача поставлена. Коммандос привычно подтянулись.
— Нам поручено доставить граундера на дорогу, по которой едут эти придурки.
— Простите, но это не по правилам, — возразил один из солдат.
— Что не по правилам?
— Наши ставки будут отменены? — поинтересовался другой.
— Значит, так. Во-первых, правила здесь придумывает босс, и они все время меняются. Знали вы об этом?
Никто не счел нужным отвечать на этот, явно риторический вопрос.
— А что касается граундера, то здесь, как в рулетке: кому-то повезет, а кто-то продуется.
Солдаты согласно закивали. Они играли от скуки, и даже если они останутся в проигрыше, то в небольшом. Командир, так или иначе, поставит выпивку с победой.
Они прошли к ангару и уселись в планетарный бот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45